– Андрей, ты всегда любил машины, но не до такой же степени!

Она давно знакома с Андреем. Может, он её бывший? Чёрт его знает. Изредка мы пересекаемся в ресторанах. Случайся это чаще, я бы, наверное, ревновал, а так – плевать. Андрей – красивый мужчина слегка за сорок. Ещё немного седины, и сможет рекламировать сигареты Davidoff или небольшие самолёты для богачей Golfstream. У него есть классный автомобиль, недвижимое имущество и, видимо, счёт в банке.

– С годами начинаешь понимать, что машины намного лучше женщин, – ответил Андрей на Машино восклицание.

– Неужели? – иронично бросила моя подруга. Всё-таки между ними что-то было.

– Ты не понимаешь, – ласково улыбнулся Андрей. – Раньше я тоже не понимал.

«Мерседес» свернул на Малую Пироговскую. Я молчал на заднем сиденье.

– И что же такое я не понимаю?

– Лет десять назад один мой старший товарищ признался за рюмкой, что, если бы у него был выбор – провести ночь с Наоми или с Aston Martin, он бы выбрал Aston Martin. Тогда я решил, что это рисовка, бравада. Теперь понимаю, чт он имел в виду.

– Может, он просто чёрных недолюбливает? – пустила шпильку Маша. – Может, ему надо было Клаудию предлагать?

– Нет, ему всё равно. И Клаудию, и Наоми он тогда мог себе позволить, Aston Martin нет… А сейчас может…

Я мигом представил, как мужичок средних лет ползает вокруг Aston Martin, который стоит на большой постели, утопая колёсами в пышных простынях. Мужичок гладит эмаль дверей, ласкает языком никелированные ручки, втягивает ноздрями запах покрышек, забирается дрожащими от вожделения пальцами под бампер, сжимает кожу сидений, оставляя отпечатки влажных ладоней, разгоряченно дышит в зеркало заднего вида, оно запотевает, мужичок капает на свой пульсирующий член машинного масла, вставляет его в выхлопную трубу и принимается пердолить туда-сюда, туда-сюда. Когда подступает, мужичок выдёргивает член из трубы и кончает на крышку багажника, на кожаные сиденья, на зеркальце заднего вида…

Фу, гадость какая! Я отогнал чудовищные фантазии. Андрей тем временем продолжал объяснения, поглаживая руль и приборную доску своей тачки:

– Она же всё понимает, слушается меня…

– Андрей, в нашей стране большинство женщин послушные.

– Это не то, наши бабы послушные глупые, а она послушная умная.

– А… тебе нужно, чтобы и умная была, и слушалась?

– Да.

Все задумались. «Когда мне будет за сорок, стану ли я столь богатым и уважаемым членом общества, как Андрей? Буду ли выглядеть как модель для рекламы сигарет и самолётов? Буду ли я жаждать умных и послушных женщин и, не найдя таких, находить утешение с послушным и совершенным механизмом? Наверное, человеку страшно, когда хочется власти, а почва уходит из-под ног? Уходит молодость, которую сменяют деньги…»

Показался наш дом. Андрей никогда не был у нас в гостях и проехал мимо.

– Останови здесь, – спохватилась Маша.

«Мерседес» плавно притормозил. Я почувствовал, как нежно и одновременно властно Андрей надавил на педаль. Будто сладкий стон донёсся из самого нутра автомобиля.

– Ну, пока! – Машка чмокнула Андрея.

– Пока. Спасибо, – сказал я, пожал его руку и захлопнул дверцу. Ладонь задержалась на холодной эмали. Малышка тронулась, под моими пальцами проскользнули край дверцы, заднее крыло, габаритный фонарь. Мигнув красными огнями, малышка упорхнула за поворот.

«Ну и лезет же в голову всякое, совсем фантазия разбушевалась». – И, взъерошив волосы, я поспешил за Машкой.

ПОДМИГНУТЬ ДЕВУШКЕ

Гриша давно мечтал научиться подмигивать незнакомым девушкам на улице. Идёшь себе, а навстречу какая-нибудь симпатяшка. И ты так непринуждённо, играючи, лихо ей подмигиваешь. Она, конечно, смущается, краснеет, глаза в землю. Но сама улыбается. Ей приятно. А Гриша летит дальше, как на крыльях. Во-первых, совершил смелый поступок. Во-вторых, уверенность в своих силах появляется. А больше ничего и не надо.

Но это только в мечтах, осмелиться подмигнуть настоящей девушке на настоящей улице Гриша никак не мог. Тренировался пока перед зеркалом. И вот вроде уже стало получаться, даже с разными оттенками, что ли. Нежно, нагловато, отечески-бывало. Но на натуре, так сказать, ступор находит, словно на двоечника у доски. И вот слонялся однажды Гриша по магазину, вокруг девушки всякие вещицы разглядывают, благодать. Только и делай, что подмигивай. Гриша приготовился. Настроился. Даже вроде как помолился на свой лад. Короче, накрутил себя – дай бог. Сейчас или никогда! Вспотел, давление поднялось. Вокруг всё, как в мареве. И тут лицо… Гриша как подмигнёт!..

Оказался парень… Гриша так увлёкся внутренней подготовкой самого себя к подвигу, что не заметил, кому подмигивает. А парень тем временем покраснел, смутился и на Гришу уставился. И глаз не отводит, а смотрит так чувственно, губы приоткрыв… Гриша уже готов сквозь землю провалиться, стыдно – ужас, и перед парнем этим неудобно. Выходит, он парня вроде как завлёк, а самому это вовсе не надо. Гриша ведь не по этому делу. Гриша на девушек сориентирован… А парень этот, получается, не на девушек…

Гриша ускорил шаг и просто сбежал из магазина. Теперь заново тренируется.

ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА

Конец мая, жара. Саня поставил велосипед у веранды кафе, развалился в плетёном кресле и заказал мохито. Потягивает ледяную жидкость через соломинку да лениво смотрит по сторонам. За соседним столиком двое ведут негромкий разговор.

– …Не представляешь, как долго я её искал! Той осенью впервые увидел и реально сразу влюбился! А найти не мог нигде… – говорит первый вкрадчивым голосом. Фраза прерывается, говорящий что-то отпивает. Что именно он пьёт и, вообще, как выглядит, Саня точно сказать не может, поскольку видит обоих лишь краем глаза, а пялиться в упор неудобно.

– Ну и? – спрашивает второй.

– Весь город перерыл, везде смотрел, спрашивал. Описывал её особые приметы. Никто такую не видел.

«Какие же бывают страсти! Надо же так влюбиться! – думает Саня. – Я-то, циник, думал, что сильных, ярких чувств никто давно не испытывает. А этот, обычный человек, увидел и полюбил так беззаветно, что ищет, не находит покоя…» Эмоции переполняют Саню, он звучно всасывает зараз полстакана коктейля. Мелкие льдинки стукаются о зубы. Жестом Саня просит повторить заказ.

– Настырный ты парень, – тем временем говорит второй. – Я бы забыл. Да и напрягаться в лом.

– Как я мог забыть?! Такая кожа! Гладкая и одновременно бархатистая… А оттенок какой?! А?!

– Да, оттенок изящный.

– А общая линия?

– Линия шикарная…

– А сидит как?

– Сидит отлично! И цвет твой.

Забыв про приличия, Саня повернул голову.

Два молодых человека. Пьют кофе после обеда. Один щупает рукав лёгкой, светло-коричневой кожи куртки, надетой на другом.

– Я сам такую выделку больше всего люблю. Матовая, мужественная, – говорит тот, что щупает.

Официант ставит перед Саней полный стакан, подёрнутый изморозью. Внутри ром, комок мяты, колотый лёд.

– Одно плохо, – продолжает счастливый хозяин новой куртки. – Жара наступила. Куда её теперь надевать? Я так нацепил, чтоб только тебе показать, а вообще носить уже поздно, да и тенденции сменились. Так что не знаю…

– Не парься, новую найдёшь.

– Ой, я с этой столько провозился!

Оба заливисто смеются. Саня покусывает соломинку.

ТОЛЬКО МАТЕРИ НЕ РАССКАЗЫВАЙ

Захожу в новый торговый центр. Красота! От сверкающего пола к стеклянной крыше взлетают прозрачные лифты, с балконов нескольких этажей свешиваются гуляющие. Провинциалы озираются, разинув рты. Местные озабоченно делают покупки.

Мне надо на самый верх. Я иду к лифту, заглядываюсь на девушку с прямыми русыми волосами, спотыкаюсь о швабру азиатской уборщицы, вытирающей бесчисленные следы от обуви покупателей.

– Прошу прощения.

Красавица, на которую я засмотрелся, уже растворилась в толпе. Жду лифта. Он возносит меня над фонтаном с небольшим водопадом, над кафе с роскошными бархатными креслами и над всем этим торговым раем. Другие пассажиры выходят каждый на своём этаже: мамаша с малолетним сыном – на этаже игрушек, девушка с бриллиантом в носу – на этаже дамского белья, молодой человек в пиджаке и брюках – на этаже – паркинге автомобилей. Обычно в торговых центрах паркинги устраивают в подземелье, но здесь машины ждут хозяев под крышей. Из-за близости метро власти не разрешили глубоко копать. Оставшись в лифте один, я выхожу под самым куполом. Здесь устроен каток. Я пришёл к папе на работу. Ему семьдесят два, и позавчера он устроился на каток гардеробщиком.