Уходя, он постарался вести себя как обычно, однако что-то видно было в выражении его глаз – Янира против обыкновения увязалась за ним, и долго шла следом, и все махала рукой. И глаза у нее были встревоженные.

Илуге сцепил челюсти. Лучше ему об этом не думать. Лучше ему думать о том, как добраться до земель ичелугов, как напасть. Илуге был тогда достаточно взрослым, чтобы помнить, где располагалось становище той ветви племени, где он жил когда-то. По его памяти, ему предстоит пять полных дней пути. Потом придется еще кружить, высматривать, чтобы обойти их караулы – так что нынешний опыт ему пригодится.

Луна теперь светила ему в лицо, завершая свой путь по небосводу. Может быть, поэтому на душе его было тяжело и мутно. А это нехорошо для воина, пускающегося в такой поход. Он должен быть исполнен осознания собственного пути, и ярости, и решимости. Но мысли, как назло, снова и снова возвращались к сказанному Темриком.

Много ли чести мстить тем, кто уже и так стоит на коленях?

Илуге мотнул головой, отгоняя сомнения. Он должен. С убийцами матери под одним небом не живут. Осталось совсем немного – за его спиной, на горизонте, небо уже неуловимо порозовело, в тальнике во все горло залились птахи, распевая свои весенние песни. Все вокруг светлело, теряя мрачные краски уходящей ночи и возвращая полнокровную радость весны. Однако он, Илуге, выбрал для себя смерть. Отныне его время – ночь, его дело – ненависть. Так ему следует думать.

Илуге приподнялся, напоследок окидывая степь. И замер: на западе, скрытые до этого небольшим увалом, навстречу двигались всадники. На какой-то мучительный момент он заколебался, но потом стремглав бросился вниз, будить остальных.

– Чужие!

Джунгары быстро и без суеты поднялись в седла. Илуге кивнул худощавому парню на хорошем – лучшем из всех – гнедом жеребце:

– Тугалак. Езжай к Азгану, предупреди, – и прежде чем договорил, тот уже сорвался с места в галоп.

Остальные следом за Илуге, не торопясь, выехали из-за сопки навстречу чужакам. Солнце вставало за их спиной, делая длинными тени.

Всадники приближались. Пожалуй, увидев выезжающих навстречу, они несколько замешкались, хотя числом явно превосходили джунгаров. Илуге насчитал двенадцать.

Когда они подошли на расстояние выстрела, Илуге до отказа натянул лук и крикнул:

– Это земли джунгаров! Если вы идете с миром – стойте!

Всадники нехотя заворотили коням морды. Отсюда были уже видны их лица – не слишком приветливые. Однако вряд ли кто-либо в здравом уме будет соваться на земли джунгаров с десятком воинов с дурными целями. Вперед выехал высокий человек, упер руки в бока и закричал:

– Мы по приглашению к хану Темрику! Так-то джунгары встречают гостей?!

Ни о каких приглашенных Азган Илуге не предупредил. А должен был бы, зло подумал Илуге. Или стоящие перед ним брешут, что псы, увязавшиеся за течной сукой.

Подъехали ближе, почти вплотную. Илуге тоже выехал вперед, остановил коня напротив говорившего: по всему выходило, он у них за главного.

«Что сказать? Что меня никто не предупредил? Как-то глупо выходит – все равно что оправдываться… А джунгарскому воину это не пристало…»

– Покажите тамгу, – хмуро сказал он, сверля глазами пришельца. Тот презрительно сощурился, и солнце высветило из-под шлема зеленые, как у самого Илуге, глаза.

– Тамгу нам дал сам хан Темрик, – надменно процедил тот. – Ему и будем показывать. Не всяким там голодранцам.

«Наглый, – подумал Илуге, сдерживая сочившуюся из него холодную злость. – А ну как и впрямь важные гости?»

– Тот, кто назвал джунгарского воина голодранцем, рискует отведать его меча, – нарочито медленно отрубил Илуге и протянул руку ладонью вверх. – Покажите тамгу – или будем ждать здесь, пока мой дозорный не вернется с разрешением хана!

– Как ты смеешь так разговаривать со знатным человеком, безродный пес? – Чужак задыхался, сверлил его неуютными глазами. Но смотреть на Илуге против света долго не выходило.

– У тебя, чужак, твоя знатность на лбу не написана. – Илуге решил, что ему нечего терять. Тамгу ему показать не спешили, и, несмотря на дорогую одежду незнакомца – искристую соболью шубу, новехонькие сапоги, откормленного коня – в груди зашевелились подозрения.

– Тупая твоя голова. – Вперед выехал второй всадник, до странности похожий на первого. – У тебя что, глаз нет? Перед тобой наследные принцы Ургаха, и нам нет необходимости размахивать кусками кожи, чтобы нас признавали! Во всей степи нет никого, похожего на нас!

С этими словами второй говоривший снял шлем, тряхнул светлыми волосами. Илуге чуть не поперхнулся. Услышал, как сзади то ли ахнул, то ли хмыкнул Малих.

– Эй, принцы! Если вас только по масти узнают, так убирайтесь назад, у нас свой принц имеется! – весело закричал он и легко снял шлем у Илуге с головы. После битвы с тэрэитами волосы уже начали отрастать и теперь топорщились коротким светлым ежиком.

Илуге доставило большое удовольствие поглядеть на то, как оба пришельца буквально разинули рты. Всадники позади них, явно смущенные, сгрудились поодаль. И только теперь Илуге бросился в глаза родовой орнамент на их халатах и упряжи. Ичелуги!

Илуге добела стиснул кулаки, от слепой ярости потемнело в глазах. Вот, собрался идти мстить, а тут само Небо их прямо навстречу выслало!

Видимо, что-то изменилось в его лице, потому что наглец напротив даже попятился:

– Эй, ты, бешеный! Мы – послы! За убийство послов сам Темрик тебя на кол нанижет!

Убийство послов на всех землях степи – оскорбление лишь чуть менее тяжкое, чем убийство шамана. У Илуге затряслись руки от усилий сдержать себя. Конь под ним, которому, видимо, передалось напряжение хозяина, заходил ходуном.

– Илуге! Смотри, Тугалак возвращается! – закричал Малих. – И Азган с ним!

Илуге не повернул головы, но уже и сам уловил дробный стук копыт. Значит, Тугалак встретил воинов, посланных им на смену. Хвала Аргуну, не придется торчать здесь, – иначе он точно бы бросился на «гостей».

Вожак пришельцев бросил взгляд за его плечо, а потом вновь впился в лицо, беззвучно шевеля губами. Будто стараясь запомнить имя.

– Кто такие? – Азган, подъехав, насупил густые брови. Широкий, кряжистый, с глубокими ранними залысинами, он выглядел старше своих лет. Узкие глаза холодны, руки сжимают лук – а уж стрелка лучше Азгана у джунгаров не было, четырежды побеждал на состязаниях!

– Перед тобой, доблестный воин, наследные принцы Ургаха Унарипишти и Даушкиваси, – второй «принц», признав в Азгане главного, говорил теперь даже чересчур слащаво, – которых твои дозорные по своему скудоумию чуть не порубили на месте безо всякой на то причины. Едем мы к хану Темрику. На озере Итаган мы предложили ему присоединиться к созданному нами союзу племен. Хан обещал подумать и пригласил нас навестить его после того, как все положенные обряды будут совершены. Вот, едем за ответом к хану.

Унарипишти при этом покосился на Илуге, всем своим видом давая понять, какую ошибку тот только что едва не совершил.

– Тамга у вас есть? – коротко спросил Азган.

– Тамгу дают, если посылают незнакомцев, – с нажимом произнес Даушкиваси. – А хан Темрик звал нас сам. Какая тамга?

Азган еще больше насупился, оглядывая пришельцев. Те стояли прямо, с надменным видом, поигрывая упряжью и тяжко вздыхая, словно дивясь тому, сколь неповоротливы мозги у джунгарских дозорных!

– Ладно, дорогие гости, – вовсе неласково произнес Азган. – Раз хан вас ожидает, так тому и быть. Сопроводим вас к хану.

– А не боитесь караул бросить? – язвительно поинтересовался Унарипишти. – Вдруг еще чужаки появятся! Видим мы, что джунгары свои границы зорко стерегут!

– А это не ваша забота, – буркнул Азган. С ним было четверо свежих дозорных, которые, повинуясь молчаливому приказу, отъехали к сопке. Азган мотнул головой, приглашая Илуге, Малиха и Хурхэна занять место позади чужаков, полукольцом.

Кони, нервно мотая головами, сразу пошли рысью.