— Ну что? — спросил Митя. — Будем пробовать?

Я неуверенно кивнула. В тот самый момент, когда сердце этого синего монстра забилось, мне в первый раз стало страшно. После всего, что я сегодня от Мити услышала, ехать с ним не хотелось. Тем более, меня очень пугали сидения, — черные резиновые «лягушки» шатко прогибались от малейшего давления на них.

Зато Митя, явно соскучившийся без лихой езды, бесшабашно вскочил в седло, развернулся в узком проходе и газовал, что есть силы накручивая рукоять.

Мотоцикл устрашающе выл.

— Садись! — крикнул Митя.

Лучше бы я этого не делала. Но, как говорится, «хорошая мысля приходит опосля».

Я решительно прыгнула назад и сразу же ухватилась за резиновое кольцо «лягушки».

И вовремя: Митя настолько резко открутил ручку газа, что в следующий момент я чуть не слетела назад. В последующие секунды я поняла, что значит находиться на спине взбесившейся лошади, — Митя ездил, игнорируя все законы физики. Это напоминало тренажер для родео. Сиденье валилось то вперед, то назад, резиновое кольцо растягивалось, норовя лопнуть, а я молилась, чтобы эта поездка закончилась для меня благополучно. Порыскав по кооперативу и чуть не врезавшись в какой-то автомобиль, Митя резво вырулил к воротам и, словно взбесившийся от нашествия паутов сивка, вырвался, наконец, на свободу. Как-то странно повиливая, то и дело дергая мотоцикл, он понесся по дороге, обгоняя машины. Мне стало совсем плохо от одной мысли о том, что мы сейчас нарвемся на гаишников, а документов на мотоцикл у нас не было, как не было и шлемов. Площадка техосмотра располагалась рядом, и гаишников здесь было много.

— Поворачивай! — заорала я Мите что было мочи, стараясь перекричать рев двигателя.

Как ни странно, он меня послушал, видать, самому не хотелось связываться с «продавцами полосатых палочек». Все так же рыская из стороны в сторону и дергая мотоцикл, он вернулся в гараж. Я покорно болталась сзади.

Не могу описать состояние тихой радости, которое охватило меня в тот самый момент, когда мы остановились, и Митя заглушил мотор. Очень осторожно я слезла с мотоцикла, понимая, что в юбке мне не ходить недель пять, не меньше, — я до черноты отбила ноги о сиденье и коляску. Трясущимися руками я вытащила сигарету, закурила.

— Ты что, всегда так водишь? — спросила я Митю.

— А что, движок-то проверить надо, — он ухмылялся.

Я сделала несколько глубоких затяжек, стараясь хоть немного успокоиться. Он напугал меня до смерти, и, кажется, даже не понял этого. Он радовался, как ребенок.

— Ну и как впечатление? — спросила я его, стараясь не смотреть в глаза. А то бы он там такое прочитал…

— Да ничего. Приемистый…

Это я смогла понять и без него.

— Ну, так что — брать его?

Митя наслаждался моментом.

— Ну, вилку у него закусывает, к тому же она течет, и амортизаторы… Сальники менять придется… Нет, подожди немного, может, что-нибудь получше предложат, — по-моему, ему просто понравилось выбирать мотоциклы, и он хотел продлить удовольствие. Ну уж, дудки!

Хозяину мотоцикла я сказала, что подумаю, взяла у него номер телефона и распрощалась.

Вечером ко мне приехал Алексей и поставил меня перед фактом, — я свободен, поехали, буду учить водить. Но водить я на этот раз не смогла. От одного звука работающего ураловского двигателя у меня начинали трястись руки, и «Соло», словно пьяный, начинал вилять по асфальту.

— Что-то с тобой сегодня не так, — сразу заметил Алексей.

Я рассказала о том, как «выбирала» мотоцикл.

— Говоришь, движок у него приемистый? — переспросил Алексей.

Я кивнула.

— Тогда брать надо, чего мяться-то. Сальники поменять — минутное дело. Не дымит?

— Вроде, нет.

— Тогда берем?

Я пожала плечами, вздохнула.

— Берем. А как его переписывают? Его же гнать в ГИБДД надо. У меня прав нет, у хозяина тоже.

— Я помогу, не проблема. Звони этому мужику, скажи — в следующую субботу перепишем. Договорись там, да не торопись, может, цену сбить сможешь.

А потом мы купили мотоцикл. Это была настоящая эпопея: я в шесть утра поехала в ГИБДД, занимать очередь на сверку номеров, и мне пришлось долго объяснять довольно дружелюбно настроенным мужикам, почему я занимаю очередь, но машины у меня нет. Алексей вместе с хозяевами гнал мотоцикл и опоздал, потому что мотоцикл заглох в километре от управления ГИБДД и заводиться не желал, а потом мы бегали, заполняя бумаги, а бумаг было очень много, и все они почему-то не помещались в обеих руках, и я их постоянно путала. Наконец, после снятия с учета и оформления справки мы судорожно рассчитывались с тещей режиссера, стоя между дверями управления. А когда, под вечер, измотанные беготней, мы вдвоем с Алексеем поехали ставить мотоцикл в Митин гараж, двигатель вдруг задымился.

— Он просто грязный и перегрелся, масло обгорает, нужно карбюраторы регулировать, — спокойно объяснил мне Алексей.

Так я стала владелицей жуткого, огромного синего чудища. От бывших хозяев мне достался комплект ключей и засаленная инструкция по эксплуатации, которую Алексей посоветовал мне проштудировать. А еще мне в наследство достался неработающий поворотник и неотрегулированные карбюраторы. И что делать со всем этим, я понятия не имела.

Тоши (1998 год, конец августа)

…Лето неслось-катилось к финишной ленточке. Ночью я закрывала глаза и слышала рев мотоциклов, утром я просыпалась и снова явственно слышала, как за окном ездят мотоциклы. Я ничего не могла с этим поделать, это было наваждением, сумасшествием, длительным помешательством. По вечерам в распахнутые окна лился грозовой, августовский, маятный воздух, запахи теплого асфальта, земли и уже желтеющих, плотных тополиных листьев смешивались с запахами бензина, масла и литола*, с мужским запахом кожаной куртки и одеколона Алексея. Жаркими, пахнущими богородской травой и полынью вечерами, Алексей учил меня крутить восьмерку на прогретом, розовом от заходящего солнца асфальте. Он хотел, чтобы я крутила её не хуже Виктора Макарова. Сперва мне было страшно, но потом я все же поняла, что нужно делать, чтобы мотоцикл слушался, и это превратилось в удовольствие. Но больше мне нравилось просто гонять на «Соло» по площадке картадрома. Алексей быстро пресекал это никчемное, на его взгляд, времяпровождение, справедливо считая, что мне нужно учиться останавливаться и как можно медленнее ездить на первой передаче. Но на первой передаче «Соло» становился неуправляемым и норовил завалиться на бок, на хромированные, блестящие дуги безопасности, а при остановке его начинало сильно тянуть вправо.

Алексей объяснял эту особенность движением коленвала и маховика, но мне легче от этого не становилось. По идее, к этому нужно было просто приспособиться.

Мое обучение происходило намного медленнее, чем я ожидала. Это злило, хотя я готова была на любые лишения, лишь бы освоить «Урал» как следует. В мечтах я уже знала его, как свои пять пальцев, и гоняла, как заправский байкер. На деле всё оказывалось намного сложнее.

— Не расстраивайся, — увещевал Алексей. — Обычно пацаны как учатся? В тринадцать лет садятся на мопед, в пятнадцать — на «Восход» или «Минск», в шестнадцать получают права и покупают, наконец, «Яву» или «Иж». А уж потом садятся за руль “Урала”.

Ты же хочешь сразу оседлать тяжелый оппозит.* Получится. Обязательно получится, но не сразу.

За лето парни сбились в дружную компанию. Тогда казалось, что их водой не разольешь. Они гоняли на Байкал в Листвянку, купались на Еловском водохранилище, принимали у себя гостей из Иркутска, сами ездили в областной центр. Вскоре Алексей и Денис стали ездить в Иркутск, как они говорили, «на Шпиль» по два раза в неделю. «Шпилем» называлась набережная с памятной стелой в центре города, здесь по вечерам собиралась молодежь. Пиво текло рекой. Денис ездил туда с одной конкретной целью — кадрить девчонок, наверное, с этой же целью ездил туда и Алексей, правда, возвращался он всегда раньше Дениса. По-моему, он пользовался успехом у иркутских молоденьких девиц, с которыми мне не хотелось, да и не нужно было тягаться. Они тешили его самолюбие и бегали вокруг него с фотоаппаратами, стараясь запечатлеть красивого мальчика в светлых, почти белых джинсах на хромированном, черном чоппере. Они писали ему любовные стихи, над которыми он потешался, потому что никогда раньше не читал стихов, а одна из них, чтобы произвести на него впечатление, зубами открывала для его друзей бутылки с пивом.