То, что галутный еврей не живёт в иерусалимской земле – его лично еврейская забота, однако то, что он приживала в пространстве диаспоры – уже дело не только его, но и народа – хозяина, чей здоровый инстинкт требует: чужака убрать, устранить!..
Историк Леон Поляков писал об античном мире: "В обычное время простонародье не обращало особого внимания на евреев и не испытывало против них никаких особых предубеждений" [Л.Поляков. История антисемитизма. Эпоха веры. Москва-Иерусалим, 1997, с. 12]. Трудно, однако, поверить в безразличие к чужаку, который к тому же упорно самоотгораживается. Еврейский трактат 2 века до н. э. запрещает помогать при родах язычнице, поскольку она производит идолопоклонника.
Представляется более верным замечание другого историка древнего мира Соломона Лурье: носителем антисемитизма является именно толпа, а не власть, которая лишь следует за народным чувством. [С. Я. Лурье. Антисемитизм в древнем мире. Тель-Авив, 1976, с. 79, 98]. (Мысль С. Лурье – на все времена. Двадцатый век: "Союз русского народа", "Народные партии" антисемитов в разных странах – тут слово "народ" на месте).
Чтобы располыхаться пожарами погромов, народному чувству надо разогреться. Это забота идеологов, интеллигенции: простой человек вроде собаки – "понимает, а сказать не может".
О говорунах известия идут прямо оттуда же, из библейских времён. В 6 веке до н.э. пророк Второисайя наставляет евреев: "Не бойтесь поношения от людей и злословия их не страшитесь. Ибо как одежду съест их моль..." [Ишаяху, 51:7-8]. В другом переводе: "опадут они, как одежда, траченная молью" - ещё красивее, но насчёт моли, т.е. последствий, пророк – увы! – слишком оптимист. Историками отмечен уже в 405 г. до н.э. первый еврейский погром в египетском городе Элефантине; всего только пять евреев убито, но лиха беда начало.
Погромная ситуация отчётлива в еврейской Книге Эсфири – написана в 4 в. до н.э., а сюжет связан со временем персидского царя Ахашвероша (Артаксеркса), 5 в. до н.э. Злодейский министр Аман из-за неповиновения одного еврея требует в отместку истребить всех евреев поголовно. "Окончательное решение еврейского вопроса" - а до Гитлера ещё две с половиной тысячи лет!..
"Поношение" и "злословие", упомянутые Ишаяху, уточняются с 3 века до н.э. Египетский жрец и историк грек Манефон спроецировал в еврейскую Тору бытовавшее в то время народное (греческое, египетское) представление о нечистоплотности евреев. Согласно Торе среди "казней египетских", которыми Бог наказывал египтян, была кожная болезнь. После этого евреи ушли из Египта. Манефон писал свою историю по еврейским преданиям, но творчески. Он объяснил: Бог карает грешника, грешен в Египте тот, кто не поклоняется египетским богам, таковыми были евреи – значит, они-то и есть изгнанные грешные египтяне, отмеченные накожной болезнью, "паршой". Парша – знак низкого происхождения, и этим злодеям-египтянам присущи все пороки "подлого сословия": лживость, неблагодарность, уродство, лицемерие... Зародыш будущих рассуждений о еврейском злодействе и о "низшей расе".
Корнелий Тацит через 300 лет после Манефона, не обременяя себя правдивостью и потому убедительно развил его представления об еврейской мерзости: "Иудеи считают богопротивным все, что мы признаем священным, и, наоборот, все, что у нас запрещено как преступное и безнравственное, у них разрешается. В своих святилищах они поклоняются изображениям животного [осла]... при этом режут баранов, будто нарочно, чтобы оскорбить бога Аммона; убивают быков, потому что египтяне чтут бога Аписа. ... ...иудеи охотно помогают друг другу, зато ко всем прочим людям относятся враждебно и с ненавистью. Они ни с кем не делят ни пищу, ни ложе, избегают чужих женщин, хотя до крайности преданы разврату и в общении друг с другом позволяют себе решительно все; они и обрезание ввели, чтобы отличать своих от всех прочих".
Манефон жил в 283-246 гг. до н.э. В самые те времена, в 240 году до н.э. еврейская Тора явилась народам Библией – на греческом языке. Её перевод, Септуагинта, был выполнен по заказу евреев Александрии, крупнейшего средиземноморского города, чья процветающая еврейская община подбиралась к 200 тысячам человек (сорок процентов городского населения) – они, ассимилированные, уже настолько сроднились с языком греков, что иврит стал им малопонятен, а греческий – родным.
Знак эпохи. Евреев поманила греческая культура, греков – еврейская. Грек Гекатей в историческом романе хвалил еврейские законы и нравы. Еврейский мыслитель Филон Александрийский провозглашал греческих философов "святыми". Еврейские умы питались учёными и литературными трудами греков.
В домах еврейских законоучителей детей учили на греческом, а хозяин дома мог зваться по-гречески Антигоном или Птоломеем. Евреи обозначали греческими словами утварь, одежду, должности, учреждения ("синагога" от греческого synagoge – "собрание"); они переименовали свои города Рабат-Амон в Филадельфию, Акко в Птолемаиду. Еврейские переводчики Септуагинты в книге Левит (11:6) в перечне нечистых животных слово "заяц" - по-гречески lagos заменили на dasypous - "мохноногий", чтобы не задеть греческую династию Лагидов-Птоломеев. Даже богослужение еврейские священники вели на греческом языке, на иврите проговаривая лишь отдельные фразы.
Греческие ристалища манили еврейских юношей. Чтобы голыми, подобно грекам, выступать, не стыдясь, они шли на мyку операции, удаляющей следы позорного обрезания. Греки считали обрезанного мужчину уродцем и импотентом – это отпугивало от принятия иудаизма тех, кто, соблазнясь еврейской религией, учёностью и моралью, тянулся в синагогу – их было немало, называемых sebomenoi – "почитающие" еврейского Бога без перехода в еврейскую веру.
Стыковались две цивилизации. А греческая чернь завидовала еврейской зажиточности, и в хитросплетениях политики и экономики, симпатии и вражды – вызревала своим чередом юдофобия.
Философ и историк Посидоний (135-50 гг. до н.э.) тоскливо наблюдал, как рассеянные по всему свету евреи помогают друг другу выжить, а то и обрасти богатством. Посидоний в своей школе на острове Родос высказал идею о всесилии мирового еврейства – впоследствии она оформится в теорию "мирового еврейского кагала" или, по-нынешнему, "мирового жидомасонского заговора". Зачин "Протоколовсионских мудрецов"!
Замечательно липло к евреям поношение! "Безбожники", "человеконенавистники"... Ещё один грек Аполлоний Молон привнёс: "фанатики, бездари" – и, распалясь, припечатал: "евреи-трусы".
По тем временам такое не лезло ни в какие ворота: евреи славились как воины ещё с той поры, когда оба их царства – Израиль на севере и Иудея на юге – годами, неутомимо и самозабвенно противостояли много более могучим имперским армиям ассирийцев и вавилонян.
Война в древности часто была священным делом, религиозным занятием. Но одно дело язычники, другое – народ Единого Бога. С ним в битве заодно не какой-нибудь Марс, а Всемогущий Бог всей Вселенной. Меч древнего еврея направляла Вышняя длань, оттого и его самозабвенная неистовость в бою.
Римские историки, скрепя юдофобскую свою душу, честно писали о доблести евреев в войнах против римлян. Дион Кассий: "Полководец Юлий Север не осмелился напасть на евреев, видя их численность и отчаянную храбрость". Александр Македонский всю свою империю завоевал с 32 тысячами солдат, но для взятия Иерусалима в Иудейскую войну римлянам потребовалось 80-тысячная армия против двадцати трёх тысяч воинов-евреев.
А за двести лет до того, в Египте, где правили греческие цари династии Птоломеев, до тридцати тысяч еврейских солдат составляли гарнизоны местных крепостей; евреи были полицейскими, таможенниками на Ниле, стражниками на неспокойной границе с Нубией; евреи Ониас, Досифей, Хелкия и Ханания становились главнокомандующими египетским войском. Это во 2 веке до н.э., как раз во времена Аполлония Молона. Но что юдофобу факты! Он, собственно говоря, и еврейскую трусость определил довольно туманно: "Евреи в бою подменяют храбрость безумной и дерзкой отвагой". Про отвагу не услышалось, отсутствие храбрости – отпечаталось в умах клеймом на тысячелетия.
