Раненым зверем ломанулся к выходу, дверь распахнул, шагнул. Слышу краем уха – щелкнуло внизу. Только тут я все вспомнил и понял, что настали мне кранты. Оттолкнулся что было сил, сиганул к лестнице и покатился, словно на велосипеде с квадратными колесами, мордой по ступеням, а сзади как вдарит, да как швырнет меня взрывной волной прямо в окошко. Так я через него и вылетел на улицу с третьего этажа. Совсем бы мне плохо пришлось, но на втором этаже меня, по счастью, встретил очень твердый козырек. Я только охнул, когда на него упал. Замолчал минут на пять. Не то чтобы говорить или шевелиться не мог. Все куда хуже обстояло. Такое чувство, будто я уже в аду, и веселые черти меня на сковороде переворачивают стальными трезубцами. Потом что-то во мне наладилось, и я залопотал по-детски.

– Гу… гу… гу… – говорю.

Очухался. Вокруг никого. Я лежу на козырьке, и только вдалеке какая-то сурово настроенная гражданка на меня с подозрением щурится. Еще бы ей не щуриться. Не каждый день из окон люди выпадают. Я понял, что надо срочно делать ноги.

Сам не помню, как дополз до края, как перевалился через него, приземлился на ноги. Как заправский парашютист, повалился на асфальт, чтобы не сломать конечности. С трудом поднялся, заковылял прочь, прижимая к себе злополучный капкан.

В травмопункт притащился уже совсем к ночи. После того как меня освободили от капкана и осмотрели руку, выяснилось, что отделался ушибом. Посоветовали, меньше пить.

– Да не пью я! А что лицо у меня такое синее, так это я ударился, об бутылку, а потом на нем по лестнице спускался. Работа у меня такая… Опасная. Я, может быть, пожарник.

– Иди-иди, пожарник, – фельдшерицу мои откровения не убедили. – У меня муж такой же. Иди уже, туши… внутреннее возгорание. А то, небось, трубы горят, головка бо-бо…

Головка у меня, и правда, болела не по-детски. И трубы горели. Но я вовсе не собирался их тушить. Я собирался действовать.

В детстве я мечтал о велосипеде. Но родители были людьми очень правильными и жили исключительно по средствам. А средств у них было мало – на велосипед явно не хватало. Тогда я решил, что если попрошу бога о том, чтобы у меня был велосипед, то он у меня обязательно появится. Однако как я не молился, велосипеда у меня не появилось. Тогда я украл велосипед и стал просить бога, чтобы меня не поймали. Но меня все равно поймали. Тогда я понял, что бог несправедлив, что он ничего не дает, не знает прощения, и слухи о его милосердии сильно преувеличены. Зато из этой истории я извлек замечательный урок. Я осознал, что с милицией лучше дружить. И подружился. Правда, не со всеми. А только с теми милиционерами, которые могли принести пользу.

– Иваныч, – позвал я. В трубке царило угрюмое молчание. Только тяжелое дыхание говорило в том, что меня слышат. – Это Василий.

– Слушаю, – отозвался, наконец, Сергей Иваныч. Его помощью я иногда пользовался, когда нужно было получить определенную информацию. Услуги щедро оплачивалась, поэтому я закономерно полагал, что вправе рассчитывать на более приветливый тон.

– Я по делу. Как обычно. С меня причитается.

– Пишу, – отозвался недовольный голос…

Этот Сергей Иванович был очень ворчливым типом, с подчиненными угрюм, с начальством молчалив, а дома, насколько мне было известно, превращался в настоящего тирана. Его забитая тихая жена и две крохотные дочурки как-то раз встретились мне по чистой случайности в центре города, где семейство совершало моцион. При виде моей персоны, Иваныч сделался пунцовым. Я понял, что не доставлю ему радости, поприветствов, и быстро нырнул в подземный переход.

– Завтра позвоню, – пообещал мой «друг» в органах правопорядка…

Свое обещание он сдержал. Теперь я знал, каким поездом и когда именно Андрей Счастливцев отправляется в Сочи. Благо, все пассажиры проходили обязательную паспортную регистрацию. Ехал он, якобы, в служебную командировку. Но на самом деле полковник Воронин решил, что его лучшему сотруднику пора немного отдохнуть.

Я тоже приобрел билет, в тот же вагон. До отъезда оставалось целых три дня в запасе, и я намеревался употребить их с толком. Если за эти три дня удастся отправить на тот свет заговоренного мента, думал я, то я все равно поеду в Сочи, расслаблюсь. Нервишки поправлю, а там, глядишь, и мозги на место встанут.

В очередной раз смазал ушибленную руку траксевазином, замотал эластичным бинтом. Пошевелил синюшными пальцами, результатом остался доволен. Перелома нет, это главное.

Все то время, пока я наматывал бинт, несколько черных котов сидели напротив и, не мигая, наблюдали за процессом. Они порядком меня нервировали, но я старался не замечать эфемерных животных. Убедился, галлюцинации очень не любят, когда их игнорируют. Посидят, походят, полетают, поползают – и исчезают сами по себе. Не иначе, питаются эмоциями – и, прежде всего, страхом. Не на того нарвались.

Набрал чайник абсолютно красной воды. Наверное, она должна была символизировать кровь. Собственно, и пахла кровью. Но я знал – это всего лишь иллюзия. Заварил кровяной чай, переселил себя, с отвращением отхлебнул. И удовлетворенно заметил, как яркие цвета тускнеют, и напиток приобретает нормальные чайные тона.

Я понял, что победил. Мне удается справляться со своим патологическим состоянием. Пока удается…

Одно из самых серьезных нарушений закона – незаконная торговля оружием. Этим ребятам все равно кого снабжать всякой-убийственной-всячиной, к примеру, напалмом, рядового наемника вроде меня или предводителя террористической группировки. Их интересуют только деньги.

Из бюджета я пока не выходил, поэтому решил пополнить арсенал. Объект попался живучий, значит, в третьем акте вместо кордебалета пригласим на сцену братьев Гробовых. Кто-то, узнав, что я решил предпринять, скажет, что я вконец озверел. И будет совершенно прав. Моя покалеченная рука отзывалась болью. А лицо выглядело как палитра художника-мариниста.

Андрей Счастливцев служил на самой окраине Москвы, в Митино. Отделение приткнулось к району с дальнего края. Сбоку – лесок. Заброшенная стройка. Красота… Если, конечно, под красотой понимать удобную позицию.

Выяснить, где находится кабинет Счастливцева, сложности не представляло. Есть у меня одна хорошая штука – называется полевой бинокль. При определенных обстоятельствах вещь незаменимая. Оказалось, что окно кабинета смотрит прямо на стройку. Вот так удача. Я даже растерялся немного – начал привыкать, что меня сопровождают неприятности.

В этот подстраховался, надел бронежилет. Бегать с ним будет тяжелее, зато, если кому-нибудь из ментов захочется меня продырявить, простой пулей броник не возьмешь. Вместо винтовки я решил использовать гранатомет, известный в армейской среде под насекомофильской кличкой «Муха». На языке профи – «РПГ-18». Хорошая штука. Надежная. И самое главное, достать ее очень просто. Связался по мобильной связи с одним не в меру предприимчивым прапорщиком в подмосковной армейской части, он и уступил недорого. У них бизнес по продаже боеприпасов был давно отлажен. Из числа новобранцев подбирали военных сидельцев за хищения, оплачивали им «отпуска» в дисбате и продолжали развивать сбыт казенного вооружения.

Поскольку бегать с гранатометом – занятие утомительное и опасное, «Муху» спрятали прямо на стройке. Подогнали «ГАЗ», якобы машина сломалась. Парочка солдат в камуфляже прогулялись за забор, незаметно отгрузили товар.

Правда, имелся в такой адресной доставке неприятный нюанс. Какие-нибудь не в меру резвые ребятишки могут найти гранатомет и шмальнуть по зданию родной школы. Но обычно все обходилось. И в этот раз тоже обошлось. «Муху» спрятали в самом темном углу подвала и завалили железной арматурой. Перестарались, как обычно. Потратив полчаса на разгребание железок, я сполна ощутил на себе все тяготы скорбного бытия простого разноробочего.

На стройку я пробрался со стороны лесополосы. Забор давно снесли. Ходи, не хочу. Оно и понятно – все, что можно было украсть, уже украли. А домину не вынесешь. Кому этот заброшенный объект современного зодчества нужен.