Я, чувствуя, как предвкушающе усмехается Стэфан, на цыпочках подкрался к комнате и осторожно заглянул туда. Так и есть. Талер вертел в руках старинный мушкетон, из которого в последний раз стреляли чуть ли не при Всеедином. Дружище все мечтает пальнуть из него новой, электрической картечью и посмотреть, что из этого получится. Он несколько раз умолял меня позволить ему провести эксперимент, но я наотрез отказываюсь. Не хочу, чтобы старую рухлядь разорвало у него в руках.

– Бах! – я скопировал звук выстрела, и в тишине он прозвучал, словно гром среди ясного неба.

Талер подскочил примерно на фут, юркнул за стол и выхватил из карманов плаща два пистолета внушительного вида. На этот раз даже я, знающий привычку приятеля носить при себе одновременно пять-шесть пугачей, был впечатлен.

Заметив мою ухмыляющуюся рожу, он выругался:

– Сгоревшие души! Так и до могилы можно довести, Пересмешник! Я чуть не умер!

Он выбрался из-за стола, отряхнул штаны:

– Мы все-таки не на первом курсе университета, чтобы так шутить! А если бы я запаниковал и выстрелил?

– Не выстрелил бы. Я прекрасно знаю, как быстро ты можешь оценить обстановку.

– Почему из всех возможных Атрибутов, достающихся лучэрам, ты получил самый дурацкий – подражание голосам других?

– Ты знаешь, я частенько задаюсь тем же самым вопросом, – рассмеялся я. – И Атрибут, и Облик могли бы быть и получше, но что теперь с этим поделаешь?

Он криво усмехнулся.

Талер чуть ниже меня, но худой, как скелет, поэтому его старый, латанный-перелатанный болоньевый плащ болтается на нем, как на вешалке. Непослушные волнистые волосы Талера еще длиннее, чем у меня. Он отказывается стричь их коротко с пятого курса университета, когда проиграл какое-то пари, о котором не желает распространяться до сих пор.

Бледная кожа, впалые щеки, длинный нос, каштановые усики и бородка клинышком, а также большие, цвета змеевика, глаза – вот что такое господин Талер. Его взгляд, внимательный, смотрящий вглубь, быстрый, пронзительный до мурашек, совершенно не вяжется с немного неряшливым видом и тщедушным телом. Впрочем, именно такой взгляд и должен быть у хорошего стрелка.

Сколько себя помню – мой университетский однокашник еще ни разу не промахнулся, стреляя по мишеням. В отличие от вашего покорного слуги, давным-давно забросившего такие развлечения.

– Как прошла охота в поместье Зинтринов?

– Стреляли вальдшнепов, – коротко ответил я, избегая рассказа о том, что никто из-за излишне выпитого ни разу не попал в цель. Талер, как заядлый охотник, болезненно воспринимает промахи и ушедшую от пуль добычу.

– Пора идти. Я нанял коляску, – движения у него излишне резкие, кажущиеся незнакомым людям нервными и суетливыми. – Куда ты спрятал Шафью?

Он вытянул тощую шею, оглядывая пустой холл за моей спиной, а затем с укоризной посмотрел на меня.

– Никуда я ее не прятал! – отмахнулся я от него. – Твоя паранойя когда-нибудь сведет тебя в могилу, мой друг. Если девушка не хочет с тобой общаться, значит, на то у нее есть какие-нибудь причины. Нет! Даже не думай. Я спрашивать, а тем более принуждать ее ни к чему не буду.

Когда Шафья только появилась в моем доме, старина Талер, одиночка-Талер, нелюдимый Талер, любитель оружия, никогда раньше особо не замечавший женщин, заинтересовался красотой магарки, но дальше этого интереса дело не пошло. Затем, однажды, когда я, он и МакДрагдал убили пузатую бутылку кальвадоса, изрядно захмелевший полковник, на дух не переносивший магарцев, то ли в шутку, то ли всерьез назвал Шафью одной из ревари. Те являлись жрицами Гарвуды – огромной небесной птицы, которой поклоняются в центральном Магаре. Мол, эти жрицы – лучшие наемные убийцы, и частенько служили раджам.

Далее последовала история о том, как в розовом городе Джайджарате, где располагалось несколько пехотных полков перед первым ударом на Кальгару, две ревари уничтожили почти все командование, прежде чем солдаты пристрелили врагов.

– Шустрые бестии! – покрасневшее от выпитого лицо полковника было гневным. – Проворнее мяурров. Чик-чик своими кривыми ножиками, и куча трупов! Да еще и магия защитная! Они даже от пуль уклонялись какое-то время!

История о пулях запала Талеру в душу, несмотря на то, что на следующий день полковник все отрицал и лишь делал круглые глаза.

– Какая ревари? – рокотал он в седые усы и недоуменно щурил глаза. – Эта девчонка в цветастом сари с кучей браслетов на руках?! Она?! Ты с ума сошел, мальчик! Да мало ли что я говорил! С кем не бывает!

Но Талер не успокоился, проверил эту историю по военным архивам, однако ничего о гибели офицеров в Джайджарате в открытых источниках не нашел, а к секретным его не допустили. В общем, какое-то время он относился к Шафье очень настороженно, чем вызывал у меня улыбку. А затем стал просить ее показать, как следует убегать от пуль, чем перепугал бедную девушку до смерти.

Когда Талер начинает наседать, он становится похож на тощего коричневого спаниеля. Такой же настырный и ошалевший от собственного буйного воображения.

Пришлось попросить его оставить Шафью в покое и перестать корчить из себя идиота. Он страшно обиделся, но умерил свой пыл. С тех пор прошло уже несколько месяцев, но служанка старается не попадаться моему другу на глаза. Так. На всякий случай.

Бласетт ждал нас у двери. Помог мне надеть плащ и вручил моему гостю его старую вельветовую шляпу.

– Удачного вечера, господа.

Он распахнул дверь и обреченно вздохнул:

– Опять!

На крыльце лежали: плохо обглоданная цыплячья ножка, прокомпостированный и порядком испачканный трамвайный билет, пустая катушка от ниток, дырявый башмак, ворох алых кленовых листьев и подшипник.

– Ну, вчера было хуже, – философски заметил я, нахлобучивая шляпу.

– Вчера? – удивился мой друг. – У тебя что – мусорная свалка?

– Видимо именно так кто-то и считает, господин! – лицо у Бласетта было мрачным, на скулах появился румянец. – Вчера была окоченевшая крыса на венке из роз. Последний, судя по надписи, был украден с кладбища Невинных. А позавчера – целая горка стекла и еще какая-то дрянь. Чэр эр’Картиа! Я же от двери никуда не отходил. И никого не услышал! Только что, гады, положили!

Талер склонился над кучей мусора, и его острый нос едва не уткнулся в дырявый башмак.

– Быть может, какая-то черная магия, Тиль?

– Вряд ли, – возразил я. – Стэфан бы почувствовал.

– Верно, – отозвался все это время державший рот на замке амнис. – Нет волшебства. Какие-то хулиганы.

– Без сомнения, это чэра эр’Тавиа, – у Бласетта была лишь одна теория.

– Старушка-соседка? – изумился Талер. – Полно! Она безобидна. Правда, помнится, в наши студенческие годы, едва не оприходовала меня своей клюкой, когда заметила, что я целюсь из пистолета в одну из ее кошек. Я пытался ей объяснить, что оружие не заряжено, но…

Он с трагическим видом развел руками. Наверное, помнил, как его гоняли по всей улице.

– Бласетт бьется с вандалами уже не первый день, – объяснил я другу.

– Если хотите поймать хулигана, поставьте ловушку. Капкан, например. Или противопехотную мину. У меня есть знакомые на армейских складах. В принципе, могу достать.

– Спасибо, – усмехнулся я. – У тебя, как всегда, радикальные способы решения проблем. Боюсь, мой дворецкий замучается оттирать стены от крови. К тому же, пострадает фасад и окна.

– Ну, как хочешь. Идем. Коляска ждет.

Я попрощался с Блассетом и поспешил за Талером.

– Ты посмотри какой красавец! Семь патронов в барабане! Дальность прицельной стрельбы двести тридцать футов! – Талер от восхищения глотал слова и то и дело поправлял вельветовую шляпу, съезжающую ему на глаза. – Держи. Оцени вес!

Он пихнул мне новую звезду своей коллекции – вороненый револьвер производства компании «Лугг и Хаувер», начав расписывать его достоинства. Я вежливо поддакивал в нужных местах. Талер частенько занимал у меня деньги, чтобы купить себе очередную игрушку. Я без проблем одалживал – мне не жалко.