Литмир - Электронная Библиотека

Прогрессивная общественность гневно осудила Дантеса. «Не мог он знать, в тот миг кровавый, на что он руку поднимал!». Как это не мог? На обманутого мужа, на рогоносца, коих так много было на жизненном пути Александра Сергеевича. Но общественность судит не по законам правды и справедливости, ее понятия добра и зла постоянно меняются, в зависимости от объекта приложения. Окажись застреленным Дантес, вряд ли бы сегодня кто-то, кроме историков, знал о существовании такого человека.

Именно с этой дуэли в русской культуре началось отождествление понятий «поэт» и «трагедия». «Поэт – тот, кому стреляют в живот», – подвела итог Марина Цветаева, окончательно укутав образ стихотворца флером жертвенности и мученичества.

Но какие же тайна и урок заключены в обстоятельствах гибели Пушкина? Нет, ему не была дарована смерть во искупление, смывающая из памяти людской грязное пятно соблазнителя, он был убит, будучи обманутым и обиженным, до конца испив чашу унижения и муки, которую сам столь часто подносил другим.

Называя вещи своими именами, приходиться признать, что поводом для написания замечательного стихотворения «Храни меня, мой талисман» послужили предательство, черная неблагодарность, супружеская измена и рождение байстрюка.

Сумма психического содержания таких строф, способна оказать весьма неблагоприятное воздействие на душу человека, прилепившего их к своему сердцу. Психометристы, которые проникли до самых глубин души, весьма отрицательно относятся к поэзии, считая ее набором мусора и грязи под красочным фасадом благозвучия. Их диагноз в точности совпадает с признанием Анны Ахматовой: «когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Да, Анна Андреевна, теперь и мы знаем».

В этот момент Таня сорвалась с места и взволнованно заговорила, почти срываясь на крик.

– Но почему у вас всегда так: если хвалите кого-то, то без имени, а коль ругаете, даже отчество не забываете упомянуть! Ваш таинственный психометрист Ш. – это же профессор Евгений Александрович Шевалев, выдающийся одесский ученый, внесший огромный вклад в развитие медицинской науки. Не стесняйтесь, называйте, называйте имена достойных людей!

Она перевела дух и оглядела аудиторию. Публике всегда нравится конфликт между докладчиком и слушателем, поэтому Таня обнаружила в зале сочувствие и понимание.

– И про Пушкина ваша теория давно устарела. Ее Семен Гейченко придумал, директор заповедника «Михайловское-Тригорское», чтоб деньги под реставрацию получить. Понимал человек как крепко музейное дело мифами да легендами сшито! Для денег он и придумал «живого Пушкина». Так и говорил:

– Мы сделаем музей, посвященный человеку, а не памятнику!

И собрал вместе все мифы и враки про похождения Александра Сергеевича. Ни один партийный бонза не смог отказать, все подписали под незаконнорожденных детей и адюльтеры.

А потом Гейченко издал буклет «Потомки Пушкина», в котором к пушкинским детям причислялась Софи Воронцова. С тех пор и покатилась эта грязь по свету. Мертвого легко обидеть, даже если он великий. Пушкин вам уже не ответит, и вы пользуетесь его молчанием, некрасиво пользуетесь…

Голос сорвался, Лора рывком осадила Таню, прижала к себе, начала гладить по плечам. Аудитория зашумела, заволновалась. Пришлось успокаивать.

– Да, вы правы, это действительно профессор Шевалев. Называть всех своими именами легко сегодня, но двадцать лет назад психометриста Ш. могли уволить за причастность к нелегитимному движению, а сорок лет назад могли и посадить. Движение психометристов существует очень давно, были в его истории приливы любви со стороны властей и периоды преследований. Никто не знает, что принесет завтрашний день. Поэтому мы предпочитаем использовать сложившуюся веками практику и называть друзей по первой букве имени. И понимающий – поймет.

Кроме того, какая вам разница, кто автор приведенной мысли – Евгений Шевалев или, скажем, Ишаягу Гиссер? Вас интересует мысль или личность автора? Другое дело, если вы пишете биографию Шевалева. Так вы пишите биографию Шевалева?

Я пристально посмотрел на Таню и замолк. Взгляды всей аудитории устремились на нее. Выдержать такое давление не просто, и Таня тут же сдалась.

– Нет, – ответила она уже нормальным голосом, – я не пишу биографию Евгения Александровича.

– Вот и прекрасно. Тогда вернемся к Пушкину. Я благодарю вас за интересную гипотезу, но мои данные взяты из статьи, подробно исследовавшей воронцовскую «love story» – «Храни меня, мой талиман...» Т.Г.Цявловской. Впервые статья была опубликована в 1974г в альманахе «Прометей» и наверняка уже не раз переиздавалась, особенно к 200-летию поэта. Уже по названию можете судить, что Цявловская считала, будто кольцо подарено Воронцовой, но какое именно кольцо – не вполне ясно... Впрочем, так ли важен наш спор? Речь, в конце концов, идет не более чем о частном примере, иллюстрирующем общее правило. Если вам не по душе этот конкретный случай, я могу привести другой.

Напряжение спало, и я продолжил лекцию. В конце, как всегда, оказалось много вопросов, потом народ долго не расходился, толпясь у выхода, разбиваясь на компании. Понятное дело; после такого рода лекции трудно спокойно уйти домой, общение хочется продолжить, если не с лектором, то хотя бы, с друзьями.

– Поднимемся, попьем чаю? – на правах хозяйки предложила Лора. – У меня кабинет на втором этаже, пока все разойдутся, посидим в узком кругу…

К сожалению, пришлось отказаться. Сегодня был длинный день, я устал и порядком проголодался. Гостиничный номер с чайником и домашними припасами привлекал меня сильнее любого общения. Аккумуляторы надо вовремя подзаряжать, не дожидаясь кризисов.

Здание Общества находится в десяти минутах ходьбы от гостиницы. С провожатыми пришлось распрощаться вежливо, но твердо.

– Я позвоню часа через два,– Мотл все понял сам. – Уточним план на завтра. Хоп!

Что за чудо, этот Мотл!

Над Одессой качался легкий дождь. Он шуршал в кронах платанов, едва слышно постукивал в витрины дорогих магазинов, шептался с асфальтом. Я поднял воротник куртки и осторожно зашагал к гостинице. Холодный воздух освежал разгоряченное лицо. Огни проезжающих машин дробились в маленьких лужах на тротуаре, глубокий воздух осени влажно щекотал ноздри. Мне было хорошо. Просто хорошо, без объяснений. Впервые за последние годы.

В гостинице проскочил поскорее мимо охранников, усталой блондинки на страже, в лифт, и в номер. Лист от подлодки я утром не выключил, и в номере стояла приятная теплынь. После такого дня самое главное – горячий, крепкий душ, все остальное – потом. Ванна сияла, из горячего крана лился настоящий кипяток, зеркало перед умывальником сразу запотело. Многое с себя надо смыть, выступления перед большой аудиторией всегда оставляют паразитов на поле, ну, и кладбище, само собой, тоже не пустое место.

Пока закипал чайник, я проделал несколько упражнений, достал из чемодана припасы. Заварил чай, разложил еду на столе и замер на несколько минут. Глаз ест, глаз пьет. И не меньше, чем желудок. Пусть сначала насытится зрение.

После ужина, спокойно откинувшись на спинку кресла, я прокрутил в памяти прошедший день. В детстве отец требовал перечислить вслух все события и следил, не забыл ли я упомянуть даже самую мелкую мелочь. Такая «пробежка» давно превратилась в привычку, и, если она мне не удается, я плохо сплю и просыпаюсь с дурным настроением.

Итак, мне было хорошо. Почему? Когда плохо, мы не забываем повторять этот вопрос, но, когда жизнь на каком-то отрезке складывается удачно, спросить: а почему, собственно? – нам даже не приходит в голову. Человек существует с изначальной претензией на благополучие, претензией, ни на чем не основанной и ничем не заслуженной, если вообще предположить, что хорошую жизнь можно снискать страданиями или приобрести болезнями.

Опытный психометрист научен с большой осторожностью и вниманием относиться к реакциям организма. Дело в том, что мозг не в состоянии осознанно переработать весь вал катящейся на человека информации и подавляющую часть перемалывает в подсознании, выдавая решение на капитанский мостик в виде эмоции: нравится – не нравится. Наши симпатии и антипатии вовсе не случайны, они – результат тщательнейшего анализа событий и проверки на соответствие уже приобретенным привычкам и вкусам. Мы мудрее, чем о себе думаем.

21
{"b":"108414","o":1}