- Ты прав, - согласился Корум. Слова Гоффанона необыкновенно тронули его.

- Ты действительно прав, Гоффанон. - Он повернулся к  улыбавшемуся  во  весь

рот Хайсаку. - Спасибо тебе, Хайсак. Спасибо вам обоим.

   И тут Гоффанон заговорил едва ли не шепотом:

   - Хайсаку не зря дали имя Нагрей-Солнце. И еще - надо будет  спеть  песнь

меча и пометить его знаком.

   Уважая ритуалы, Корум кивнул, хотя сам и не верил  в  их  значимость.  Он

понимал, что тем самым ему оказывается особая честь,  честь  ему  совершенно

непонятная.

   - Еще раз - спасибо вам. Нет в  языке  таких  слов,  которыми  я  мог  бы

выразить свои чувства.

   - Вот и не стоит зря  утруждать  себя.  Лучше  подумай  о  том,  как  его

назвать, - заговорил Хайсак. Его хриплый голос был исполнен мудрости.

   - Гоффанон, я пришел к тебе не за этим, -  сказал  Корум.  -  Только  что

Ильбрик сказал мне, что у  нас  могут  появиться  неожиданные  союзники.  Не

знаешь ли ты, что он имел в виду?

   Гоффанон пожал плечами.

   - Понятия не имею.

   - Я думаю, Ильбрик сам расскажет тебе об этом, - вмешалась Медбх,  тронув

Корума за рукав. - До вечера, друзья. Нам надо немного отдохнуть.

   И она повела впавшего в задумчивость Корума к стенам Кэр-Малода.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ПИР

   Главный зал Кэр-Малода был полон. Заезжий чужестранец решил бы, что здесь

готовятся не к страшной войне с неуязвимым  неприятелем,  а  к  грандиозному

празднеству.

   Из четырех  длинных  дубовых  столов  был  составлен  квадрат,  в  центре

которого восседал великан Ильбрик, принесший свои кубок, блюдо и  ложку.  За

столами сидела вся мабденская знать. Верховный Правитель Эмергин, стройный и

сухощавый, был одет в мантию, расшитую серебряными нитями; голова  его  была

украшена венцом, сплетенным из листьев дуба и остролиста. Корум сидел  прямо

напротив Верховного Правителя. По обе стороны от Эмергина восседали короли и

королевы, Принцы и Принцессы, знатные рыцари и их дамы. По  правую  руку  от

Корума  сидела  Медбх,  по  левую  -   Гоффанон.   Рядом   с   Медбх   сидел

Джерри-а-Конель,  рядом  с  Гоффаноном  -   кузнец   Хайсак   Нагрей-Солнце,

помогавший ковать безымянный меч.

   Богатые шелка и меха, замша и шерсть, червонное  золото  и  начищенное  -

серебро, полированная сталь  и  горящая  бронза,  сапфиры  и  рубины  -  все

смешалось в этом зале. Изысканные  ароматы  смешивались  с  запахом  жареной

дичи. Музыканты со своими арфами, флейтами и барабанами сидели  в  углу;  их

благозвучная музыка не мешала вести беседу. То и дело за столами  раздавался

смех.

   Никто не мог пожаловаться и на отсутствие аппетита, один  лишь  Корум  не

притрагивался к еде. Время от времени он о чем-то  говорил  с  Гоффаноном  и

Джерри-а-Конелем, но в серьезный разговор не вступал. Потихоньку попивая мед

из золотого рога, он рассматривал  собравшихся,  узнавая  героев  и  героинь

мабденского народа.

   Помимо пяти королей - короля Маннаха, короля  Файахэда,  короля  Даффина,

короля Кхонуна, правившего землей Туха-на-Ану, и короля  Гачбеса  из  страны

Туха-на-Тир-нам-Бео здесь присутствовало множество великих героев, о которых

народ уже сложил баллады. Среди прочих были Файона и Калин, дочери покойного

рыцаря Мидгана Белого, две славные воительницы. Они были удивительно  похожи

друг на друга - белые локоны, розовые щеки, глаза цвета меда -  даже  платья

их имели одинаковый крой, хотя слегка и отличались друг от друга - одно было

отделано голубой, другое - розовой тесьмой. Воительницы эти заигрывали разом

с доброй  дюжиной  рыцарей.  Рядом  с  ними  сидел  знаменитый  Дуболом  или

Фадрак-эт-зе-Крэг-эт-Лит. Ростом и шириною плеч  он  не  уступал  Гоффанону.

Оружием этого зеленоглазого смешливого великана были деревья - ими он сбивал

неприятеля с. коней, ими же он и оглушал его. Дуболом был необычно мрачен  -

он скорбел по своему другу Аяну Волосатому, убитому им самим в пьяной драке.

За соседним столом сидел Юный Фин, который ни в чем не отставал от  взрослых

мужчин - ни в еде, ни в питье,  ни  в  ухаживании  за  дамами;  он  сидел  в

окружении девиц, а те хихикали при каждом его слове и  подкладывали  на  его

блюдо самые лакомые кусочки.  За  ним  сидели  пять  братьев,  Пять  Рыцарей

Эралски,  что  до  последнего  времени  старались  не  знаться   с   народом

Туха-на-Ану, ибо считали короля Кхонуна, приходившегося  им  дядей,  убийцей

своего отца. Много лет  провели  они  в  горах,  совершая  набеги  на  земли

Туха-на-Ану и подбивая людей  на  то,  чтобы  они  выступили  против  своего

короля. Братья  поклялись  забыть  о  мести  до  той  поры,  пока  не  будут

низвержены Фой Мьёрр. Все братья, кроме  младшего,  были  чрезвычайно  похожи

друг на друга, младший же был черноволос и не так  угрюм,  как  прочие.  Эти

крепкие, суровые воины то и дело недоуменно улыбались. Похоже, происходившее

было им в новинку. Навершья их высоких  конических  шлемов  венчало  Совиное

Перо Эралски.

   Здесь же был и Моркан Две Улыбки, рот которого был  перекошен  шрамом.  О

нем говорили так: если он улыбнулся врагу в первый раз, значит он решил  его

убить; если улыбнулся второй раз - значит враг уже  мертв.  Моркан  выглядел

эдаким красавцем. Он был одет в костюм  и  шапочку,  сшитые  из  темно-синей

кожи, борода его была завита, а  усы  закручены  кольцами.  Похоже,  он  был

коротко острижен - шапочка совершенно скрывала под собою его  волосы.  Через

два человека от Моркана сидел  Кернин  Оборванец,  видом  своим  похожий  на

нищего. Он прославился тем, что щедро одаривал деньгами родственников убитых

им людей. Неистовый в бою Кернин, убив врага, начинал  сожалеть  об  этом  и

брал  под  свою  опеку  семейство  погибшего.  Волосы  и  борода  его   были

нечесаными. На нем были изодранная кожаная куртка и  изрядно  помятый  шлем.

Кернин делился с Морканом деталями недавнего  боя,  в  котором  им  пришлось

сражаться друг против друга.

   Здесь же был и Гринион Бык. Он сидел развалясь, обвив рукою  внушительную

талию еще одной великой воительницы - Шеонан. Свое прозвище Гринион  получил

за то, что однажды выехал на поде боя не на коне, что к тому времени был уже

убит, а на диком быке, испугавшем неприятеля своими страшными рогами.  Рядом

с  Гринионом  глодал  бараний  бок  Оссан  Скорняк,  названный  так  за   ту

искусность, с которой он выделывал кожи. Костюм и шапочка его были сшиты  из

тонкой кожи, ниспадавшей свободными складками. Он был далеко  не  молод,  но

сохранял завидную живость. Набив  рот  мясом,  Оссан  повернулся  к  рыцарю,

рассказывавшему какую-то смешную историю.

   Кроме того здесь присутствовали: Фен Безногий, Узер  из  Долины  Печалей,

Пвилл Костоправ, Шамейн Длинный и Шамейн Короткий, Рыжий Лис  Мейан,  Старик

Дилан, Ронан Бледный, Клэр Западник и прочая,  и  прочая,  и  прочая.  Корум

помнил имена едва ли не всех воинов, прибывших в Кэр-Малод. Он понимал и то,

что большинству из них не суждено будет вернуться с этой войны.

   Корум услышал громкий голос Эмергина:

   - Скажи мне, Корум Серебряная Рука, как тебе нравится - твоя армия? Корум

изящно ответил:

   - Меня смущает только то, что под моим началом  будут  те,  кому  в  пору

командовать целыми армиями. Избрав меня полководцем этого славного воинства,

вы оказали мне великую честь.

   - Хорошо сказано! - Король Файахэд поднял свой медовый кубок. - Выпьем же

за  Корума,  убившего  Шренга  Семь  Мечей  и  спасшего  нашего   Верховного

Правителя. Я пью за здоровье Корума, вернувшего мабденам понятие о чести!