— Мне пришлось довериться миссис Баррингтон! Когда я посвятила ее во все обстоятельства, она поняла…

Она улыбнулась миссис Баррингтон, а та сказала:

— Да, дорогая моя Джессика! Ты в свое время сделала счастливым моего сына, и я буду вечно благодарна тебе! Твоя мать сумела объяснить мне, что ты любила того человека, а он тебя. Я еще больше благодарна тебе за то, что ты, несмотря ни на что, не оставила Эдварда, решив быть рядом с ним! Я решила помочь тебе! Клер — очень ревнивая натура. Она всегда была трудным ребенком, считала, что ею пренебрегают. Эдвард относился к ней с большим вниманием, чем остальные, и она очень любила его. Действительно, в свое время я думала, что они могут и пожениться, но все повернулось иначе, и с тобой мой сын был счастлив! Узнав, что существуют компрометирующие тебя письма, я решила раздобыть их и этим помочь тебе.

У Клер есть шкатулка, которую Эдвард подарил ей на четырнадцатилетие. Ключ от шкатулки висит на брелке — тоже подарке Эдварда, а брелок хранится в ящике ее туалетного столика. Я догадалась, что эти письма должны храниться в шкатулке, и знала, где взять ключ. Бедняжка Клер, она всегда была завистлива! Мне кажется, это свойство было всегда присуще ей, даже если бы жизнь сложилась по-иному! Она никогда не забывала про свои неудачи и несчастья и считала, что другие должны страдать не меньше, чем она. Счастливой она чувствовала себя только в обществе Эдварда. Очень может быть, что он, и в самом деле, женился бы на ней, если бы не появилась ты. Думаю, в этом случае она, возможно, изменилась бы.

Так или иначе, я выбрала момент, когда Клер не было, зашла в ее комнату, взяла ключ, открыла шкатулку, и, как я и предполагала, там лежали эти письма! И я принесла их твоей матери…

— Вы сделали это… для меня? — воскликнула я.

— Не знаю, как мы сможем отблагодарить вас! — с чувством сказала мать.

— В душе я была убеждена в том, что Эдвард хотел бы этого. Уж менее всего он желал бы, Джессика, чтобы с тобой случилось какое-нибудь несчастье. Так что сделала я это и ради Эдварда, и ради тебя!

Отец подытожил:

— Теперь не может быть и речи о каких-то обвинениях!

Я была так взволнована, что не могла говорить. Отец взял меня за руку и усадил в кресло. Я сидела рядом с матерью, и она обнимала меня.

— Все пройдет, моя дорогая! Скоро все это будет казаться тебе кошмаром, о котором лучше забыть!

Я вернулась в Грассленд. У меня должно было стать легче на душе, но мрачное настроение не проходило. Я ощущала себя так, словно брела на ощупь в потемках, опасаясь в любой момент наткнуться на что-то страшное.

Мне хотелось видеть Джейка, отчаянно хотелось! Я хотела поговорить с ним, упросить рассказать всю правду. Он не сможет солгать мне! Когда-то он совершил убийство и не раскаялся в этом. Что за жизнь он вел на корабле, на котором плыли каторжники? Джейк наверняка видел там смерть в самых разнообразных формах. Возможно, он привык к этому. Разве не черствеет от этого душа? Разве не начинает человек меньше ценить чужую жизнь? Не заставляет себя добиваться желаемого любыми средствами? Да, я хотела видеть Джейка и в то же время боялась этого.

Подъезжая к дому, я заметила, что навстречу мне скачет всадник. Оказалось, что это Питер Лэнсдон, которого мне сейчас менее всего хотелось бы видеть.

— Джессика! — воскликнул он. — Амарилис решила навестить тебя. Она за тебя очень беспокоится. Ты ходишь словно в воду опущенная. Все это, конечно, ужасно!

Я молчала.

— Ты едешь из Эверсли? Вероятно, родители сейчас прилагают все силы, чтобы замять дело?

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Ну, в такой ситуации… жене всегда приходится тяжело! Когда муж иди жена таинственно умирает, первым подозреваемым обычно бывает его половина..

Я ненавидела Питера, его холодный презрительный взгляд. Как Амарилис могла любить такого человека? Как я могла когда-то считать его романтичным? Питер был существом, как хамелеон, постоянно меняющим свое обличье так же легко, как другие меняют одежду. И в этом был секрет его успеха.

— Я не сомневаюсь, — продолжал он, — что твои родители сумеют вытащить тебя из любой трудной ситуации. Как тебе повезло, что у тебя есть отец, не только любящий и готовый спасти дочь от любых неприятностей, но и имеющий возможности для этого.

— Правда все-таки будет установлена! — ответила я. — Это именно то, чего хочу я и чего хочет мой отец!

— Правда? Только правда и ничего, кроме правды? — спросил он, приподняв брови. — Есть небольшое дело, которое, по моему мнению, будет разумнее сохранить в тайне. Ты знаешь, что я имею в виду, поскольку мы уже обсуждали с тобой этот вопрос!

— Чего ты хочешь сейчас? — спросила я.

— Я не шантажист, а всего лишь использую возможность, которая мне предоставляется. Я был бы дураком, шантажируя тебя, в то время как за тобой стоит могущественный отец. Мы знаем друг о друге некоторые тайны, и я хочу от тебя лишь постоянного молчания. Предположим, всего лишь предположим, что следствие пройдет гладко и ты со своим любовником выйдете сухими из воды. Вы поженитесь, и тогда ты можешь подумать: «А какая разница, что у меня был любовник еще до смерти мужа? Дело закрыто. Почему бы мне не рассказать то, что я знаю о Питере Лэнсдоне и о его темных делишках в Лондоне?» Я хочу, Джессика, чтобы ты поклялась, что будешь молчать. И хочу, чтобы поклялась до начала следствия!

— А если не поклянусь?

— Тогда я буду вынужден сообщить следствию о том, что у тебя был мотив устранить мужа. Что я выяснил случайно, конечно, как ты тайком встречалась со своим любовником в Лондоне. Так что… я буду обязан намекнуть на то, что у тебя была причина устранить Эдварда!

— Я презираю тебя!

— Иногда приходится быть безжалостным для того, чтобы пробиться в жизни!

— Любопытно, что сказала бы Амарилис, узнав, за какого человека она вышла замуж?

— Амарилис предана человеку, за которого вышла замуж! Она ни секунды не жалела об этом.

— Это и странно!

— В этом нет ничего странного: разные люди и видят нас по-разному! Для тебя я — безнадежный грешник, для Амарилис — трудолюбивый и удачливый предприниматель, великолепный муж и отец! Когда я с Амарилис, я действительно такой, каким она меня представляет, а с тобой я — авантюрист! Я и то и другое, Джессика, такова жизнь! Конечно, я не верю, что смертельную дозу лекарства налила ты. Что же касается непредсказуемого и страстного Джейка?.. Поклянись, что будешь вечно хранить мою тайну. Тогда я не выступлю на следствии и не расскажу все, что знаю о тебе и Кадорсоне!

Я вспомнила, что когда-то Ли предсказала нам с Амарилис нашу судьбу. Тогда она сказала, что Амарилис пройдет по жизни радостно, поскольку не видит зла и опасностей, окружающих ее. Как она была права! Наверное, Амарилис всегда была такой, вот почему жизнь всегда поворачивалась к ней хорошей стороной. Она не видела зла, оно как бы не существовало для нее.

Я припомнила тетушку Софи, никогда ничего не видевшую вокруг, кроме зла, и прожившую всю жизнь несчастной. Мне показалось, что люди сами творят свое счастье или несчастье и что в их силах строить свою собственную жизнь, уж, во всяком случае, в такой ситуации.

— Ну? — спросил Питер. — Твой ответ? Мы даем оба обет молчания?

Я медленно произнесла:

— Я никогда не расскажу того, что знаю. — Он нагнулся ко мне:

— И я о тебе, дорогая Джессика!

Питер приподнял шляпу и поехал дальше.

Настал день следствия. Присутствовали Джейк и Амарилис с Питером Лэнсдоном. Джеймса и Тоби, как и нас с Джейком, должны были вызвать в качестве свидетелей: мы были последними, кто видел Эдварда живым.

Я сидела со своими родителями. Лицо отца было мрачным и напряженным, он выглядел старым и усталым. Я не знала, можно ли это отнести на счет бессонницы и озабоченности, но то, что он очень встревожен опасностью, нависшей надо мной, было несомненным.

Я наблюдала за Джейком, дающим показания. Он рассказал о том, как помогал Тоби перенести Эдварда в постель. Пришлось объяснять, что обычно это было обязанностью Джеймса, но, поскольку он повредил спину, этим временно занимался Тоби.