Литмир - Электронная Библиотека

Наоборот, Джейк решил бы, что эти «разоблачения» помогут нам соединиться. Я тоже хотела быть с Джейком всегда, хотела выйти за него замуж, иметь от него детей. И в то же время я не имела права причинять боль Эдварду! Я не могла допустить, чтобы рухнул его мир, в котором, я знала, центральная роль отводилась мне. Ему могли уделять внимание, обеспечивать уход Джеймс, Тоби и Клер, но именно мое присутствие делало для Эдварда сносной ту жизнь, на которую его обрекло случившееся несчастье.

Я никогда не смогла бы быть полностью счастливой, предав Эдварда, значит, я не могла ничего рассказать Джейку. Но случившееся не могло не подействовать на меня: он понял, что произошло нечто неприятное. Я оставила его в Лондоне расстроенным и недоумевающим.

Питер Лэнсдон вернулся раньше нас. Он уже успел изложить свой вариант случившегося, и, следовало признать, звучал он довольно убедительно. Питер особенно подчеркивал, какое удовлетворение доставила ему возможность устранить трения, существовавшие между моим отцом и Джонатаном. Главной темой разговоров в Эверсли стало разоблачение Питером Пру Паркер. Мой отец пытался как-то загладить свою вину перед Джонатаном, а тот был доволен, что доказана его невиновность.

Когда мы вернулись, радость, охватившая Тамариск при виде Джонатана, была просто ошеломляющей. Она без конца рассказывала ему о том, как заметила Пру на улице и, узнав ее, стала преследовать, решив во что бы то ни стало доказать, что Джонатан говорил правду. «И вот мы вошли туда! — воскликнула девочка. — А там Пиер…»

Никому не показалось странным, что мы встретили Пру как раз в то время, как она шла на встречу с Питером, и что он выбрал местом свидания весьма сомнительный клуб. Совпадение могло показаться любопытным, но всех так волновал результат этой истории, что в детали никто не вдавался.

Питер сам устранил все возможные сомнения.

— Это было место, которое Пру хорошо знала, бывая там, и мне показалось разумным встретиться с ней именно в клубе.

Он скромно принял благодарность за свою роль в разрешении этой тайны.

А мне хотелось крикнуть, что все это так и осталось бы тайной, если бы Тамариск не заметила эту девушку на улице, и что мы поймали Питера за грязными делишками с поличным. Но как я могла решиться на это? Я была вынуждена молчать.

Мне не хотелось вновь ехать в Лондон. Откуда я могла знать, направляясь к нему, не следят ли за мной?

Питер окончательно все испортил. Он заставил меня почувствовать себя грязной, грешной, ничуть не лучше, чем он сам.

Перехватывая мой взгляд, Питер заговорщицки улыбался мне. У меня было такое чувство, что он смотрит на меня оценивающе. Казалось, он намекал на то, что считал меня привлекательней Амарилис, а ее избрал лишь потому, что она была более податлива, послушна. Я внушала себе, что все равно никогда не вышла бы за Питера замуж: меня привлекал не он, а романтичный ореол вокруг его поступка тогда в Лондоне.

Мне пришла в голову ужасная мысль: ведь Питер может предложить иначе оплатить его молчание? Как все-таки хорошо, что его тайна выравнивала нас! В этом человеке было что-то холодное, змеиное. Он был умен, коварен, скрытен, мог менять выражения лица, словно маски. Да, в нем было что-то от змеи. Я удивлялась тому, что Амарилис до сих пор так любит его.

Питер начал преследовать меня в ночных кошмарах. Иногда среди ночи мне хотелось встать, пойти к Эдварду и сознаться во всем. Я бы пообещала остаться с ним навеки и никогда больше не видеть Джейка! Джейк должен забрать отсюда Тамариск и уехать в Корнуолл, на другой конец Англии, подальше отсюда. Только искреннее признание могло спасти меня от Питера Лэнсдона.

Как-то мать спросила меня:

— С тобой все в порядке? После поездки в Лондон ты плохо выглядишь!

— Со мной все в порядке, спасибо.

Если бы я могла рассказать ей! Она бы сумела понять меня, но я не могла решиться.

— Скоро Рождество, — продолжала мать. — Просто поразительно, как бежит время! Пора готовиться к празднику!

Но изменения во мне заметила не только она. Клер спросила:

— С вами все в порядке? Вы выглядите по-другому… с тех пор, как вернулись из Лондона. Какой-то нервной. Там ничего не произошло?

— Н-нет…

Я и раньше чувствовала себя неловко в обществе Клер. Конечно, в доме она была просто незаменима: могла подолгу читать Эдварду книги или играть с ним в покер. Но я всегда чувствовала, как эта девушка неприязненно относится ко мне. Ли, пока Тамариск была в Лондоне, тоже много времени уделяла больному.

— Теперь у меня две сиделки, — сказал Эдвард, — Клер и Ли! А считая Джеймса и Тоби, можно сказать, что я полностью обихожен!

— У тебя есть еще одна сиделка — я! — напомнила я ему.

— Ну какая же ты сиделка? Ты — моя королева!

Я рассмеялась, но на душе у меня было тяжело. «Эдвард никогда не должен ничего узнать!» — твердила я себе.

Между тем Джейк без конца напоминал о себе. Он уехал в Корнуолл, но не собирался задерживаться там надолго и должен был вскоре вернуться в Лондон.

Он опять написал мне. В письме он страстно умолял меня вернуться в Лондон. Если я не сделаю этого, — писал Джейк, — ему придется приехать в Грассленд. У него были свои планы. Он не мог ждать вечно: мы должны быть вместе.

Это письмо одновременно и обрадовало, и встревожило меня. Я внушала себе, что его необходимо уничтожить, но не могла заставить себя сделать это. В течение дня я носила его с собой, спрятав в лиф, но решила, что это ненадежно, и убрала его в дальний угол одного из ящиков комода вместе с первым письмом. Я вновь и вновь перечитывала эти письма: они утешали меня, позволяли мечтать о невозможном.

Обсуждая с матерью предстоящее Рождество, я спросила:

— А как насчет отца Тамариск?

— Возможно, он захочет, чтобы девочка поехала к нему в Корнуолл?

— Тамариск никогда не согласится: сейчас она предана Джонатану больше, чем когда либо!

— Тогда, полагаю, нам следует пригласить Джейка сюда.

Я заколебалась.

— Это сложно? Мы могли бы принять его в Эверсли.

— Нет, нет… Он должен быть вместе с Тамариск.

— Похоже, отец не слишком спешит предпринимать какие-то конкретные шаги в отношении ребенка?

— Предпримет, все зависит от Тамариск.

— Да, не очень удачно все получается! Теперь ты видишь, почему следует придерживаться определенных правил в семейной жизни?

— Разумеется, — согласилась я.

— Думаю, в Эверсли у нас будет, как всегда, полон дом гостей: Петтигрю да и другие, я полагаю.

— Ну что ж, у меня в Грассленде найдется лишняя комната.

Мысль о том, что Джейк будет жить со мной под одной крышей, одновременно волновала и пугала меня.

Питер будет в Эндерби: он наверняка приедет на Рождество домой. Все три семьи объединятся на празднике, и мне придется постоянно быть на виду. Я задумалась над тем, как буду себя чувствовать рядом с Джейком на глазах у Питера? Представляла, как внутренне он будет смеяться надо мной…

Я послала Джейку приглашение на Рождество. Сделав это, я поднялась в свою комнату и, как бывало в моменты одиночества, решила вновь перечитать его письма. Хотелось вспомнить его, вновь пережить те волшебные мгновения, когда мы были вместе, и я забывала обо всем на свете.

Я выдвинула ящик, приподняла перчатки и платки, под которыми лежали письма.

Их там не было!

Но я же помнила, что клала их туда! Я очень тщательно прятала эти письма! Я перевернула вверх дном все содержимое ящика, просмотрела находившийся ниже, прошлась по другим ящикам. Писем нигде не было!

Меня охватила паника: их украли! Мысль о том, что кто-то сейчас может перечитывать письма, ужасала меня. «Питер! — подумала я. — Это, конечно, Питер!»

Я должна немедленно найти его и обязательно вернуть эти письма! Какую цену он может потребовать за них? Мне не следовало с самого начала позволять себя шантажировать! Известно, что шантажисты никогда не останавливаются на достигнутом, они начинают требовать все больше и больше. Ах, не надо было вступать в эту дьявольскую сделку!.. Я была в отчаянии. Внизу я столкнулась с Клер.

78
{"b":"108262","o":1}