Я пообещала. Вскоре после этого отец ушел. Он собирался навести справки о доме номер девятнадцать по Грант-стрит.

Мне вновь и вновь пришлось рассказывать матери о случившемся: как эта слепая девушка обратилась ко мне, что говорили в этом доме. И все время она повторяла:

— Слава Богу, что появился этот молодой человек! Нужно сказать, он очаровательный и скромный. Похоже, он и в самом деле считает, что не сделал ничего особенного? Это надо же, зайти в такой дом… Бог знает, что с ним могло бы там случиться! И все это ради посторонней девушки, с которой он даже не перебросился словечком! Я полагаю, он исключительно храбрый и благородный человек! Буду рада видеть его у нас!

Через несколько часов домой вернулся отец. Он навел справки о доме на Грант-стрит. Раньше это действительно был бордель, где заправляла некая мадам де Ларж, по-видимому, француженка. Сейчас там никого не было, и дом был предназначен на продажу. У мадам де Ларж на Пиккадилли было еще заведение, которое она называла респектабельным. Там действительно развлекались джентльмены, но девушки приходили туда добровольно: никто не заставлял их делать это насильно. Мадам освободила дом на Грант-стрит, и он пустовал уже около недели. Мадам понятия не имела о том, что за люди могли заманить туда юную девушку; все это якобы не имело к ней никакого отношения. Мадам могла лишь предположить, что кто-то сыграл злую шутку. Дальнейшие расспросы, похоже, подтверждали правдивость мадам де Ларж.

— Все это весьма загадочно! — произнесла мать, а отец был в некотором замешательстве.

— За этим местом следует последить! — решил он. Мое приключение оказалось еще более загадочным, чем выглядело поначалу.

В этот вечер с нами обедал Питер Лэнсдон.

Сведения, полученные отцом о доме на Грант-стрит, заставили его испытывать еще большую благодарность моему спасителю. Он считал странным, что в доме находились люди, не известные мадам де Ларж. Ему казалось, что все это весьма подозрительно и дурно пахнет. Он знал, что существуют люди, заманивающие молодых девушек в ловушку, чтобы потом вывезти их за границу и заставить работать в домах, пользующихся дурной славой. Мысль о том, что это могло случиться с его дочерью, вызывала в отце такой гнев, что мать боялась за его здоровье. Отец решил продолжить свое расследование.

Питер Лэнсдон оказался любопытным гостем.

Мы обедали вчетвером: родители не хотели, чтобы ехало известно об этом неприятном случае со мной. Кррме того, отец, человек по природе подозрительный, хотел узнать поближе Питера Лэнсдона, прежде чем представлять его нашим друзьям.

Питер Лэнсдон с удовольствием рассказал о себе. По его словам, он сравнительно недавно приехал в Англию. У его семьи были владения на Ямайке, откуда она экспортировала сахар и ром. Год назад он решил продать свою долю и обосноваться в Англии.

— Такие дела занимают больше времени, чем поначалу предполагаешь, — объяснил он.

Отец согласился с этим.

— А чем вы собираетесь заняться, поселившись в Англии? Я вижу, что вы не из тех молодых людей, которые склонны вести пустую жизнь, проводя большую часть времени в клубах за азартной игрой.

— Вы угадали, сэр! Действительно, такой жизни я себе не желаю. Подумываю о том, чтобы купить где-нибудь поместье и обосноваться там… где-нибудь на юге: привыкнув к теплому климату, я боюсь не прижиться на севере.

— Вы что-нибудь уже подыскали? — спросила мать.

— Я посмотрел пару мест, но они меня не устроили.

— Вы постоянно живете в Лондоне?

— Пока нет: я много разъезжаю, а сейчас живу в отеле, осматриваюсь.

— Моя дочь говорила мне, что вы видели нас у «Зеленого человека»?

Я улыбнулась ему:

— Помню, вы сидели в гостиной, когда мы приехали туда.

Он кивнул.

— И вы узнали мою дочь, увидев на улице? — спросил отец.

— Знаете, — он тепло улыбнулся, — ее нетрудно запомнить! Еще больше я заинтересовался, заметив, что та девушка изображает из себя слепую.

— Очень странное дело! — произнес отец. — Несколько часов спустя, когда я зашел туда, в доме никого не оказалось! Должно быть, люди в спешке покинули его. Мадам де Ларж, владелица дома, ничего о них не знает…

— Она француженка?

— Не уверен в этом: возможно, лишь называет себя француженкой. И почему все думают, что французы более умелые жулики, чем мы?

— Наверное, потому, что это действительно так, — предположила я. — Жульничество смахивает на моду: для него нужна некоторая элегантность, иначе будешь выглядеть жалко!

Питер Лэнсдон рассмеялся.

— Полагаю, в этом что-то есть, — согласился он. — Я тоже занимался расследованием и не могу поверить, что мадам де Ларж, которая, по ее словам, дорожит «своей репутацией», решилась бы на такое! Это абсурдно!

— Знаете, после ваших слов я начинаю чувствовать себя совсем глупой, понимая как меня обвели вокруг пальца, — сказала я.

— О нет, нет! А кто бы на вашем месте не попался на эту удочку? Бедняжка, слепая девушка, которая просит помочь ей! Нужно быть совершенно бессердечным человеком, чтобы отказать!

— Но войти в этом дом…

— Это было совершенно естественно!

— А для меня все это выглядит очень странно! — сказал отец, а мать добавила:

— Я вся дрожу, думая о том, что могло бы произойти, если бы там не оказалось вас, мистер Лэнсдон!

— Не думайте об этом: все хорошо, что хорошо кончается, а для меня, уверяю вас, все закончилось хорошо! Приехав из-за границы, я здесь еще не обзавелся знакомствами, и приглашение к вам на обед доставило мне огромное удовольствие! Искренне надеюсь, что это не конец нашего знакомства!

— Для этого нет никаких причин, — согласилась мать.

— Я думаю, вы сможете помочь мне. Видите ли, я так мало знаю об этой стране, хотя это моя родина! Я уехал на Ямайку к своему отцу сразу после окончания школы.

— Он и сейчас там живет? — спросил отец.

— Два года назад злокачественная лихорадка загнала его в могилу, — обычное дело на Ямайке! До этого он страдал от нее несколько лет. Знаете, это очень ослабляет человека… — Питер печально покачал головой.

— И после этого вы решили уехать? — спросила я.

— Знаете, к родине всегда питаешь особое чувство: хочется жить среди своего народа. Те же идеалы, тот же образ мышления, вы понимаете, что я имею в виду?

— Прекрасно понимаю вас! — воскликнула мать. — Я чувствую то же самое! Я уехала во Францию, когда мне было двенадцать или тринадцать лет. Мой первый муж был французом, но я всегда считала Англию своим родным домом!

Питер Лэнсдон взглянул на меня.

— Нет, нет! — заметила мать. — Это не отец Джессики! От первого брака у меня дочь Клодина, и она замужем за сыном моего второго мужа. Кроме того, у меня тоже есть сын, который живет во Франции. Весьма сложные родственные отношения! — добавила она.

— Значит, вы понимаете, как я чувствую себя, приехав на родину?

— Конечно! Надеюсь, как-нибудь вы познакомитесь и с другой моей дочерью, молочной сестрой Джессики.

— Это доставило бы мне огромное удовольствие! Простите, а в какой части страны находится ваше поместье?

— На юго-востоке. Мы живем всего в нескольких милях от моря, и ближайший от нас крупный город — Дувр.

— Ах, значит, там… А хорошие там земли?

— Да, единственное, что плохо, — юго-восточный ветер, который бывает достаточно сильным. Но, как вам, видимо, известно, на юге Англии весьма умеренный климат, благоприятный для сельского хозяйства. В общем, это довольно приятное место!

— Стоит побывать там?

— Я думаю… — мать, и я поняла, что она думает об Эндерби. — Есть там дом, который можно взять в долгосрочную аренду, совсем рядом с нами. Его владелец связан с нашей семьей, и мы заинтересованы, в этом деле. Как ты думаешь, Дикон, может быть, молодому человеку стоит посмотреть дом?

— Не слышал, чтобы там были какие-либо имения на продажу, — ответил отец.

— А как насчет этого дома? — с интересом спросил Питер Лэнсдон.