— С тех пор как мне исполнилось семь лет, — уточнила Клер. — Благодарю вас за все, что вы сделали!

— Я думаю, уже пора обедать, — сказал мистер Баррингтон.

Столовая выглядела столь же элегантно, как и гостиная. Быстро темнело, поэтому зажгли свечи.

— Это оказалось для нас сюрпризом! — промолвила мать. — в Ноттингеме мы ни от кого не ожидали приглашения в гости.

— Надолго вы сюда? — спросил Эдвард.

— Полагаю, что примерно на неделю. В данный момент мы пока не можем сказать точней.

— Видимо, это будет зависеть от того, на сколько вас задержат дела?

— Да, разумеется.

— С этими делами никогда нельзя ни в чем быть уверенным заранее, — сказала миссис Баррингтон. — Мы убедились на собственном опыте, правда, Эдвард?

— Безусловно, — согласился Эдвард.

— Вы занимаетесь изготовлением кружев? — спросила мать. — быть, это очень увлекательно?

— Наш род занимается этим в течение жизни многих поколений, — пояснил мистер Баррингтон. — Сыновья наследуют дело отцов, так что сохраняется преемственность. После меня делом будет руководить Эдвард; Собственно, он уже сейчас всем руководит, не так ли, Эдвард? Я уже почти отошел от дел.

— Мой муж хотел бы уехать куда-нибудь из Ноттингема, — сообщила миссис Баррингтон. — Он мечтает поселиться в каком-нибудь уютном месте, не слишком далеко отсюда, чтобы время от времени наведываться на фабрику. В последнее время он не может похвастаться здоровьем. А уж то, что случилось с ним вчера, никак не могло пойти ему во благо!

— Такое могло бы случиться где угодно, — заметила я.

— Ну, конечно. Хотя в последнее время муж довольно плохо себя чувствует…

— Со мной все в порядке! — сказал мистер Баррингтон.

— Вовсе нет, Эдвард может подтвердить: мы с ним как раз это обсуждали. Если я не ошибаюсь, вы из Кента?

— О да, — ответила мать. — Наша семья владеет Эверсли в течение жизни многих поколений. Он построен в елизаветинские времена и, хотя не слишком роскошен, мы все равно любим его. Это наше семейное гнездо. Замок расположен неподалеку от моря.

— Видимо, это идеальное расположение, — сказал мистер Баррингтон.

— А нет ли у вас поблизости домов, выставленных на продажу? — спросила его жена.

— Такого я не слышала.

— Дайте нам знать, если услышите.

— Обязательно, — пообещала мать.

— Кент довольно далеко от Ноттингема, — впервые вставила свое слово в разговор Клер.

У нее было бледное лицо, каштановые волосы и карие глаза. Мне она показалась довольно невзрачной.

— Не слишком далеко, — возразила миссис Баррингтон. — Нам и нужно уехать отсюда на достаточно приличное расстояние, иначе мистер Баррингтон ежедневно будет ездить на свою фабрику! Единственный способ предотвратить это — сделать так, чтобы поездка занимала достаточно много времени. В любом случае нигде поблизости домов на продажу нет. Я думаю, нам придется поискать где-нибудь в Суссексе или в Суррее. Мне очень нравятся эти места.

— Да, эти графства славятся своей красотой, — подтвердил отец, и дальнейший разговор вертелся вокруг этой темы, пока Эдвард не заявил:

— Завтра в Ноттингеме собирается выездная сессия суда присяжных. Скоро начнется судебный процесс: некий цыган убил молодого человека. Видимо, председательствовать будет судья Мэрривейл.

— Мэрривейл, — повторил отец. — Мне доводилось слышать о нем. Полагаю, он гуманный человек?

— Да, пожалуй, он не из судей-вешателей. — Я тут же вмешалась в разговор:

— Судей-вешателей вообще не должно быть! Им всем следует быть гуманными.

— Кстати, так же, как и нам, — сказал Эдвард, — хотя, увы, это не всегда бывает так.

— Но когда речь идет о человеческой жизни…

— Моя дочь права, — перебил отец. — Всех следует судить по одним законам! Как вы полагаете, каковы шансы у этого цыгана?

— У него нет никаких шансов! Он отправится на виселицу, в этом нет сомнения.

— Но это несправедливо! — воскликнула я. Наверное, мои глаза сверкали, поскольку хозяева посмотрели на меня с некоторым удивлением.

— Видимо, мне следует объяснить, по какому делу мы приехали сюда, — сказал отец. — Я решил сделать все возможное для спасения этого цыгана! Похоже, что он убил человека, пытавшегося совершить насилие над одной из девушек табора. К несчастью, этот человек был племянником сквайра Хэссета, а он обладает большим влиянием в этой округе.

Баррингтоны переглянулись.

— Нельзя сказать, что он очень популярен здесь, — проговорил Эдвард. — Он постоянно пьянствует, запустил свое имение и ведет весьма сомнительный образ жизни.

— А что вы можете сказать об убитом, его племяннике?

— Можно сказать, что он пошел в дядюшку!

— Гуляка, пьяница, завсегдатай борделей? — поинтересовался отец.

— Вы недалеки от истины. — Отец кивнул:

— Видите ли, в свое время эти цыгане останавливались на землях моего поместья и мне доводилось встречаться с человеком, которого сейчас обвиняют. Мне он показался вполне приличным для цыгана. Что касается случившегося, то дело в том, что этот самый племянник пытался изнасиловать девушку из табора.

— Вполне правдоподобно, — заметил мистер Баррингтон.

— А нельзя ли собрать об убитом еще какие-нибудь сведения? Возможно, от людей, которые в свое время пострадали от него?

— Полагаю, что вполне возможно. Есть тут одна семья на Мартинслейн. Очень уж они сокрушались по одной из девушек их семьи.

— Насколько я понимаю, пострадавшей из-за этого «очаровательного» парня? — спросил отец.

— Несомненно, были и другие.

— Могу ли я рассчитывать на то, что вы сообщите мне имена всех этих людей?

— Мы будем рады помочь вам.

Я очень разволновалась. Похоже, сама судьба свела нас с Барринггонами, которые готовы были оказать нам неоценимую помощь.

Попрощавшись с хозяевами, мы были в состоянии легкой эйфории.

— Что за очаровательное семейство! — воскликнула мать. — Хорошо бы они нашли себе дом где-нибудь поблизости от нас. Мне хотелось бы видеться с ними почаще! Мне кажется, мистер и миссис Баррингтон — очень приятные люди, да и Эдвард с Айрин тоже. Хотя Эдвард — весьма напористый молодой человек! А эта Клер такая тихая!

— Ну, если Эдвард управляет фабрикой, ему просто необходимо быть таким, — заметил отец.

— Клер выглядит как бедная родственница! — добавила я.

— Бедные родственницы могут быть весьма утомительными, поскольку они никак не желают забыть о том, что они — бедные родственницы! — сообщила мать. — Даже если все остальные уже забыли об этом, то им самим смаковать это доставляет удовольствие!

Так мы добирались до постоялого двора, обсуждая события этого приятного вечера. Дорожные неприятности мистера Баррингтона обернулись приятной стороной для нас.

На следующий день мы направились в цыганский табор. Дым костров виднелся издалека, а подъехав ближе, можно было ощутить и аппетитный запах, исходивший от котла, в котором что-то помешивала одна из женщин. Другая сидела за заготовкой ивовых прутьев для плетения корзин. Кибитки стояли на поляне, а стреноженные лошади паслись возле кустов.

— Могу ли я видеть Пенфолда Смита? — громко спросил отец.

Из одной кибитки вышел человек. Это был смуглый мужчина средних лет с типичной для цыгана грациозной, как у пантеры, походкой.

— Я — Пенфолд Смит! — ответил он.

— Вы меня знаете, — сказал отец. — Когда-то вы разбивали табор на моих землях. Я прослышал о том, что ваш друг попал в серьезную переделку, и приехал сюда, чтобы помочь ему.

— Его предали… возле вашего имения!

— Нет, нет! — воскликнула я. — Никто его не предал! Я просто не знала…

— Моя дочь хотела помочь ему! В том, что за ней следили, нет ее вины. Я приехал, чтобы сделать все возможное для этого человека. Если вы мне поможете, мы сумеем кое-чего добиться.

— А чего мы можем добиться… против этого сквайра и его приспешников? Он владеет здешними землями, он могущественный человек, а мы — всего лишь цыгане!