Произошло восстание женщин, которое было жестоко подавлено. Великие Лорды взяли в жены туземных женщин и построили большие города по всей планете. Во время отчаянных и ожесточенных войн они истребляли друг друга, уничтожая поселения и разрушая технику, которую привезли с собой. После этого наступил период «Первой Реорганизации». Реорганизаторы провозгласили трезвость и умеренность, уничтожая всех, кого подозревали в смешении крови, и начали перестраивать центральный Город, где произошло первое заселение. Они уничтожили все остальные города и запретили всем «внекастовым и дегенеративным» жить в стране.

Сексуальная свобода была возвращена.

Была предпринята попытка искоренения туземцев, как «дьявольского отродья». Причины, объясняющие провал этого плана, отсутствовали.

На смену пришла эпоха «Абсолютной вседозволенности», в течение которой мораль деградировала и, (по сохранившимся источникам, около четырех веков назад) все виды пороков процветали, кроме предупреждения, запрещающего случайное вступление мужчин в «плотский грех» с туземками.

Затем наступила Вторая Реорганизация около двух столетий назад, во время которой были учреждены должности Руководителя, Комитет Секретарей, Совет Попечителей — институты власти, провозгласившие «порядок, дисциплину и неподкупность».

«Очень мудрый план, Вторая Реорганизация», — как оценил один из мудрецов того времени.

Прекрасно, — думал Симус, — это удерживало их от кровопролития около двухсот пятидесяти лет, и это уже хорошо. А что дальше? Второй период Вседозволенности?

Его потрясли не только истории, повествующие о пытках, резне и позднем геноциде. Еще больше Симус удивлялся тому, что при такой продолжительной, последовательной и вполне искренней верности данным принципам, зилонгцы, как ни странно, умудрились пересмотреть методы, обеспечивающие равенство, общность, открытое проповедование добродетели.

Если женщины или туземцы подвергались нападкам, то объяснение причин состояло в том, что они представляли собой угрозу добродетели.

Когда время от времени осуждался секс, это объяснялось тем, что секс представлял помеху умеренной и рациональной гражданской ответственности перед обществом. Когда попиралась личная свобода, то делалось это во имя всего человечества.

Итак, сотни лет разрушения, тирании и смерти. Чем это закончится? Правда, в последней четверти тысячелетия им удалось создать видимость благополучия. Но сейчас иллюзия разрушалась, все еще владея умами поколения Сэмми, они уже не удовлетворяли младшее поколение, ее сына и Маржи, например.

Сохранение видимого благополучия обеспечивалось постоянным чувством страха, всегда присутствовавшем на Зилонге. Даже здесь, в живительной спокойной атмосфере библиотеки, это явно ощущалось. В этом Симу с был убежден и не мог объяснить, как и почему это происходит.

Разве одного этого уже недостаточно для гениев там, наверху, на «Ионе»? Возможно, нет. Они хотят знать все подробности и нюансы этого страха сегодня.

Ты должен, обязан, помочь им в этом, Симус.

Итак, уже после наступления комендантского часа, нарушая местные правила, он в поисках причин этого страха, рисковал, исследуя в этом секторе Города[про который Сэмми сказала, что он «неподходящий» для прогулок) санитарную систему.

Так в чем же дело?

Симус был из тех, кто всегда придерживается установленных правил. Кроме того, на него начало давить постоянное беспокоившее его присутствие хозяев. Отношения складывались трудно, особенно после того, как они проводили ночь в отдельных комнатах, и это было типично для всех зилонгских супружеских пар.

Он нуждался в нескольких спокойных минутах, проведенных на чистом ночном воздухе, для того, чтобы хоть как-то осознать этот таинственный роковой мир, в котором оказался не по своей воле, и, как он говорил теперь, вопреки своим лучшим намерениям.

Он шел по Старому Городу Зилонга, узкие улицы которого, застроенные невысокими зданиями, были живыми свидетелями эпохи до небоскребов. В конце улицы, ведущей к мосту, он заметил оживление, царившее на большой Центральной Площади. Впитывая цвета и звуки, он легко пересек площадь, заполненную людьми в элегантной, яркой одежде. Они прогуливались, разговаривали, сидели за столами, слушали бродячих музыкантов. Их голоса звучали мягко, манеры были сдержаны, приветствия, относящиеся к нему, изысканно вежливы.

Хозяева спокойно относились к его прогулкам «за глотком свежего воздуха», хотя смутно представляли себе, зачем ему это нужно.

Около одиннадцати часов вечера зилонгский Город был наполнен жизнью, блистал красками и светом. Симус жадно впитывал его очарование, наиболее примечательную часть которого составляло и большое количество пронзительных женских форм. Да, это было великолепное место, это было… настоящие изобилие самых привлекательных во всей Вселенной женщин. Впрочем, нет, таких же привлекательных, как Мариетта, которую он ни разу больше не видел (вот и ответ на его вопрос).

Если бы только они не следили за мной!

Вскоре освещение начало мерцать, предупреждая гуляющих о том, что пора расходиться по домам. Без какого-либо недовольства или возмущения, в течение четверти часа, толпа растворилась, и Центр Города опустел. Потом освещение погасло совсем, и, казалось, Симус остался в одиночестве, в полной темноте, и лишь слабое и невыразительное мерцание одной из лун слегка растворяло непроглядность.

Полное одиночество, если не брать в расчет соглядатаев.

Он склонился над черной водой ручья, выглядевшего очень глубоким. Конечно, они не говорили ему всей правды. Или даже если большая часть из того, что они говорили, была правдой, многое от него скрывалось.

Он не мог понять, почему они так страстно пытались показать ему лишь суровые стороны зилонгской жизни.

Что-то в этом всем было неправильное.

Снова пришлось растирать затылок. Черт бы побрал, снова никого нет.

— Выйди из укрытия, сразимся! — выкрикнул он на космогальском. Никто не отозвался.

Его мысли снова вернулись к потокам воды — глубоким и быстрым. Без сомнения, это были сточные канавы.

Я боюсь, что меня спихнут туда.

Утром события завертелись, быстро сменяя друг друга. Технический Институт, Компьютерный институт, Институт Изучения Тела — он совершенно официально познакомился и осмотрел все эти заведения.

Он видел. Большую Центральную Площадь с широко раскинувшимся комплексом Центрального Строения — компьютерного центра и военного ведомства. Он прошел по петляющим маленьким улочкам Старого Города за Площадью. На все его вопросы о политической жизни получал подробные ответы: управление осуществлялось тщательно разработанной структурой Комитетов, как его убеждали, единодушно принимающих решения на всех уровнях общественной жизни.

Ему не пришлось задавать много вопросов. Большинство его вопросов предвосхищалось. Некоторые разражались таким потоком слов, пытаясь объяснить ему буквально все, что он чувствовал себя погребенным под грудой деталей.

Если давать названия каждого дерева, то можно лишить человека возможности сосредоточиться на лесе вообще. Он выслушал массу рассказов обо всем, практически ничего не узнав.

В бледно-зеленых стенах строгого антисептического Института Тела О’Нейл был поражен отношениями между Самаритой и ее подчиненными.

От Директора Исследовательского Центра он ожидал больше строгости с молодыми. Однако, она была совершенно раскована и естественна. Казалось, что эта банда любит ее; их непринужденность, конечно, не шла ни в какое сравнение с тем, что царило на борту «Ионы», но в этом сверхзажатом месте это было еще более неожиданно.

Она несколько раз улыбнулась и даже продемонстрировала то, что по зилонгским стандартам следовало трактовать как смех. И когда она смеялась, у него снова возникало непреодолимое желание сгрести ее в охапку и поцеловать; приходилось себя контролировать.

От доктора и ее сотрудников он узнал, что зилонгцы жили в полной гармонии с окружающим миром. Во времена Реорганизации был предсказан рост популяции и что оставшаяся часть континента должна быть отдана исконным обитателям планеты. Джут, их основная сельскохозяйственная культура, был для них источником пищи и одежды. Добыча руды и металла за чертой Города обеспечивала материалом для строительства.