И вот я лежу на траве. В руке у меня деревянная шпага Лоскута. И я понимаю: все, конец. Я понятия не имею, что с вами там, я понятия не имею, как мне выбираться отсюда. Долбаный Херст обманул нас как детей. Как же я об этом не подумал… Ему нужна была замена. Классический игровой сценарий. И теперь я стану коматозником, вошедшим в историю. Интересно, сколько лет будут поддерживать мою жизнедеятельность? Сколько лет будешь ждать меня ты? И вообще, вернешься ли ты сама домой? А вдруг там, за дверью, – это еще не финал? Вдруг там еще какое-то серьезное испытание, которое вы не сможете пройти?
Я лежал на траве, обнимал своего пса и думал, какой же я невезучий урод. Как же меня угораздило вляпаться в это дерьмо! Норд понимающе смотрел на меня умными черными глазами. Он был полностью согласен со мной. Я даже почувствовал, как по моим щекам текут горячие слезы, – и вдруг в дверном проеме возникла ты.
Ты была растрепана и испугана.
– Куда ты пропал?! – закричала ты. – Скорее! Они СТИРАЮТ ЛОСКУТА!
XXVII. ЗАПАДНЯ
Слава последним героям Рима. Тем, кто слепо верил в отвагу. Слава тебе, Лоскут! Ты – последний хранитель великой тайны. Спи спокойно в темнице своего тела. Ты сделал многое и мог сделать больше для раскрытия тайн мира. Однако все вышло так, как вышло. Одно знаю точно. Перед лицом своей гибели ты не дрогнул, ты погиб как настоящий воин, как настоящий мужчина. Я видел все. И я видел, что было потом…
Лоскута кто-то стирал. Я лежал на траве, не в силах покинуть Сад Сирен. Ты в панике суетилась рядом, пытаясь расшевелить меня. А я, признаться, впал в ступор. Прошло несколько секунд, прежде чем я собрался с мыслями и объяснил тебе, что выйти отсюда я, наверное, не смогу. Это как игра про три стула и четырех друзей. Понимаешь? Один из нас должен остаться!
Ты сказала:
– Я буду здесь. А ты пойдешь туда, со шпагой, и поможешь Лоскуту! А потом вернешь сюда Херста, чтобы мы смогли выйти. Я буду ждать.
Как всегда, ты говорила уверенно и твердо. Но я-то видел, что тебе до смерти страшно. Вернуть Хер-ста. Отличная идея! Нужно вернуть этого засранца и спасти Лоскута.
Я быстро поцеловал тебя в щеку, схватил шпагу и прыгнул в дверь. Как я и предполагал, теперь мне без труда удалось покинуть Сад Сирен. Но ты осталась одна…
В мгновение я перенесся в тот самый пузырь, где мы взламывали стеклянную дверь.
Первое что я увидел – это была здоровенная, метра три в диаметре, сферическая штуковина, похожая на инопланетный корабль. Она зависла над Лоскутом… или точнее, над тем, что от него осталось.
Лоскут стал почти прозрачным. Он стоял, вытянувшись в струнку и обреченно уставившись в никуда, а из его головы прямо в эту сферу поднимался тонкой струйкой серый дым. Я вспомнил, как Лоскут рассказывал о существах, называемых летунами, и замер в нерешительности. Я понятия не имел, чего мне ждать от этой твари. Признаться, мне было дико страшно. Аж ноги онемели. Так страшно, что через мгновение стало вдруг по фиг. По фиг на все. На жизнь, на смерть, на будущее. Я поднял бутафорскую шпагу над головой и побежал на блестящую сферу по зеленой траве. Я почти летел… и вдруг заметил, как деревянный клинок начинает светиться. Он превращался во вполне реальное, грозное и смертоносное оружие, и это придало мне уверенности. Я налетел на сферу и со всей дури вонзил шпагу в ее бок.
Со стороны летун казался металлическим, а на деле он был мягкий, желеобразный. Клинок без труда погрузился в сферу. Раздался оглушительный свист – такой пронзительный, что заложило уши и заломило в висках. Я опустился на корточки, зажмурился и обхватил голову руками. Под пальцами было мокро, липко и тепло – не иначе у меня кровь пошла из ушей. Сердце выпрыгивало из груди. Я был уверен, что это конец. Что это смерть.
Но я не умер. И секунд через тридцать свист прекратился. Я поднял голову и увидел колышущегося рядом с собой совершенно прозрачного Лоскута. Ни Херста, ни летуна не было.
Зато вдали на камне сидел Сикарту и как всегда улыбался.
– Круто ты его! – Он поднял руку в знак приветствия. – Еще никому не удавалось прогнать летуна. Не зря я в тебя верил. Как ты его этим «ножичком»: вжик-вжик!
Чертов индонезиец издевался надо мной! Я рефлекторно схватил валяющуюся под ногами шпагу и бросился на него, выставив клинок перед собой. Я хотел просто что-то сделать, чтобы все вернулось на свои места. И я не видел других вариантов, кроме как заставить его вернуть Херста в Сад Сирен!
– Давай, вперед! Смелее! – подбадривал меня Сикарту, смеясь. – У тебя все в порядке с головой? Ты бежишь с деревяшкой на приснившегося тебе древнего индонезийца!
– Недавно этой же шпагой я прогнал летуна, а теперь я заставлю тебя засадить Херста обратно в Сад!
– Извини… Но его выпустил ты, а не я. Сам его и возвращай!
Я подбежал к Сикарту и с размаху ударил его шпагой по голове. Но шпага просвистела в воздухе. Промах! Я бил, и бил, и бил. Все мимо. Сикарту уже хохотал в голос.
– Прекрати махать у меня перед носом этой штуковиной! Раздражает ведь!
– Значит, все, что ты мне говорил про мечты, про черные и красочные лоскуты, – все это обман?! Ты все время водил меня за нос? – Мне было очень обидно. Я чувствовал, что меня предали.
– Ну что ты… Да опусти ты эту палку! Я говорил тебе истины. А уж как ты их будешь применять, это твое дело. Пока у тебя не очень-то выходит, как я посмотрю.
Я без сил упал на траву. Чертов абориген прав. Я сам во всем виноват. Я сам позволил увлечь себя в игры с совершенно непонятными правилами, и винить Сикарту было лишь очередным проявлением слабости. Но я же не слабак! Ну не настолько я слабак, чтобы сдаваться без боя! Я покрутил в руках игрушечную шпагу. Она уже не светилась, снова став простой деревяшкой, обмотанной фольгой. Я сосредоточился, представляя себе, что это настоящий меч, типа того, что был у Конана-Варвара! Я до рези в глазах смотрел на шпагу, напрягая волю… И шпага вдруг стала изменяться. Точнее, сначала она менялась у меня в воображении, и тут же, с небольшой задержкой во времени, изменения происходили с ней в действительности… то есть – во сне. Я представлял себе, как деревянный клинок наливается металлическим блеском и тяжестью, как темнеет эфес, и из него растут в разные стороны защитные клинки-шипы, как клинок, отражая небесный свет, становится тоньше и острее… и вот уже я держу в руках нечто куда более серьезное, чем просто палка! У меня в руках самый настоящий средневековый меч!
Я обернулся и с размаха рубанул Сикарту. В лицо ударила красная пенистая жидкость. Удар получился такой, что я начисто отрубил божеству правую руку. Сикарту взвыл и отпрыгнул от меня на безопасное расстояние. Хлещущая из раны кровь окрасила бирюзовую траву в бордовый. Кровь не просто пачкала траву. Она именно перекрашивала все, на что попадала хотя бы маленькая ее капля, в свой цвет. И вышло так, что вся поляна вокруг нас в мгновение ока стала зловеще кровавого цвета! Сикарту крутился волчком, выставив покалеченную руку перед собой. Внезапно кровотечение прекратилось, и на обрубке появилась рука, точно такая же, целехонькая. Сикарту отряхнул с одежды капли крови, разлетевшиеся в стороны подобно высохшим лепесткам роз.
– Ну все! – закричал Сикарту так громко, что я замер. – Ты вынуждаешь меня жестоко наказать тебя, парень. Я избавлю тебя от возможности общения со мной. Считай, что это наша последняя встреча… И вообще последнее твое пребывание здесь! Неужели ты ничего не понял? Все! Партия сыграна! Ты и так забрел много дальше, чем это позволялось обычным смертным! Гордись этим. Ты успел получить частички идеального знания. И ты не остался там навсегда! Неужели этого тебе мало? Знаешь что? Я проклинаю тебя. ТЫ БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ БУДЕШЬ ВИДЕТЬ СНЫ! – И Сикарту растворился в воздухе.
Я стоял как вкопанный, осмысливая его слова. В голове была полнейшая каша. Потом я опомнился и побежал к двери. В пылу боя я чуть было не забыл самого главного. Я со всей силы толкнул стеклянную дверь, но она не открылась. Заперто надежно. Я бил ее ногами, толкал плечом… Безрезультатно. Тогда я решил пройти ее с разбега, как учил Лоскут. Я разбежался и, четко представляя себе, что на самом деле ждет меня там, за дверью, метнулся прямо на нее. Больше всего на свете в тот момент я хотел прорваться туда и… и, если надо, остаться в Саду вместо тебя. Я несся вперед так, что ветер свистел в ушах. Все быстрее и быстрее. Пока – бац! Искры из глаз! Боль во всем теле! Я налетел на непреступную плиту из бронированного стекла. С воем упал на траву. Слезы полились из моих глаз. Слезы боли и отчаяния. Я принялся бить себя по голове. Я точно обезумел и перестал соображать что делаю. Я хотел только одного: чтобы все прекратилось. И все прекратилось. Я проснулся.
