Однажды ночью я очнулась и увидела, что это Джейк стоит возле моей кровати. Я увидела его сжатые кулаки и услышала его шепот.

— Ты зовешь его. Перестань. Ты подарила сына ему. А мне дать сына не смогла.

Я испугалась, испугалась за Роберто, потому что в этот момент поняла, какими неистовыми могут быть чувства Джейка. Я поняла, что рождение сына от Фелипе всегда будет точить его мозг, и его яростная ненависть к нему, к испанцам, и ко всему испанскому сконцентрируется на моем сыне.

Я хотела обратиться к нему.

— Джейк, — сказала я. — Я умру… Он опустился на колени около кровати и взял мою руку. Он горячо, одержимо целовал ее.

— Ты будешь жить, — сказал он, и это было подобно приказу. — Ты будешь жить ради меня и сыновей, которые будут у нас.

Я поняла его чувства ко мне. Я была нужна ему, и он не мог представить свою жизнь без меня. Его губы были прижаты к моей руке. «Поправляйся, говорил он. — Будь сильной. Люби меня, ненавидь меня, но будь со мной».

Я почувствовала себя более уверенно, но когда мне стало лучше, мои опасения за Роберто вернулись. «Что было бы с ним, если бы я умерла?» задавала я себе вопрос.

В таком настроении я послала за Мануэлей. Мануэла вела себя незаметно с момента ее прибытия в Англию. Если она и скучала по дому, то никогда этого не показывала. У нее и Роберто было что-то общее, потому что в них обоих текла испанская кровь. Я велела ей проверить, не слушает ли нас кто, и попросила сесть около меня.

— Мануэла, — сказала я, — ты счастлива в Англии? Она ответила:

— Она стала моим домом.

— Ты должна быть ласковой с Роберто. Он доверяет тебе больше, чем остальным.

— Мы разговариваем по-испански. Приятно говорить так, как будто мы дома.

— Я много думала о нем, пока здесь лежала. Он еще мал, Мануэла, и не способен позаботиться о себе.

— Капитан ненавидит его, сеньора. Это потому, что он сын дона Фелипе, а вы его мать.

— Я на пороге смерти, Мануэла, и цепляюсь за жизнь, потому что боюсь за Роберто.

— Ваша жизнь в руках всемогущего Бога, сеньора, — сказала она укоризненно.

— Я пока в этом мире, но очень слаба и хочу, чтобы ты дала мне обещание. Если я умру, ты должна немедленно покинуть этот дом вместе с Роберто. Я хочу, чтобы ты отвезла его к моей матушке. Ты скажешь ей, что я просила ее позаботиться о нем. Она должна полюбить его, потому что он мой сын.

— А капитан, сеньора?

— Как ты знаешь, капитан не любит Роберто.

— Он ненавидит его, потому что мальчик испанец.

— Он немного недолюбливает его, — сказала я уклончиво. — Роберто не такой, как Карлос и Жако. Я знаю, ты когда-то сильно любила Карлоса. Я помню, как ты приходила в детскую на гасиенде…

Мой голос дрогнул, и она сказала страстно:

— Карлос стал настоящим сыном капитана. Он кричит, хвастается, что перережет горло испанцам. Он больше не принадлежит к вере своей матери.

— Он теперь сын своего отца, Мануэла. Я увидела слезы злости у нее в глазах. Я знала, что она истово предана своей вере и что она постоянно, но тайно молится.

— А Роберто, — сказала она мягко, — он другой. Роберто останется настоящим испанцем. Он никогда не забудет, что его отец — испанский дворянин.

— Ты любишь мальчика, не так ли, Мануэла? Карлос теперь может сам о себе позаботиться, но если что-нибудь случится со мной, пригляди за моим маленьким Роберто.

— Я сделаю все, чтобы спасти его, — сказала она страстно.

Когда она говорила, в ее взгляде был яростный фанатизм, и я знала, что она искренна.

Я проснулась и увидела матушку, сидящую около моей кровати.

— Это действительно ты? — спросила я.

— Моя дорогая Кэт! Джейк послал за мной. Я немедленно приехала и останусь до тех пор, пока ты не поправишься. Твоя бабушка прислала много лекарств, и ты знаешь, что ее средства всегда помогали.

Я взяла ее за руку и не отпускала, так как хотела удостовериться, что все это мне не снится.

С того момента, как она приехала, мое выздоровление пошло быстрее. Я чувствовала, что мне будет лучше, если она станет ухаживать за мной. Так было еще с тех пор, когда я болела в детстве. Она обычно говорила: «Теперь все хорошо. Мама здесь». И я всегда верила ей.

Она с бабушкой сшили одежду для новорожденного. «Мы оставим ее для следующего», — сказала она мне.

Я успокоилась. Следующий! Конечно, то, что случилось со мной, было несчастьем, которое приключается со многими женщинами в период вынашивания ребенка. У меня уже есть один сын, появится и другой.

Она принесла в дом ощущение покоя. Мне нравилось слушать, как она разговаривает со слугами.

Я рассказала ей о моем разговоре с Мануэлей.

— Моя дорогая Кэт, — успокоила она меня, — у тебя нет причин для беспокойства. Если бы произошла эта трагедия, я был приехала и взяла Роберто с собой. Но, благодаря Богу, его мать будет долго жить вместе с ним.

Она откровенно спросила меня, счастлива ли я в браке, и я не знала, как честно ответить ей.

— Сомневаюсь, что когда-нибудь был брак, подобный нашему, — сказала я ей.

— Я слышала, что на его корабле ушел другой капитан, так как Джейк не мог оставить тебя. Я засмеялась:

— Дорогая мама, не пытайся понять, что представляет собой мое замужество. Это никогда бы не случилось с кем-либо таким же кротким и ласковым, как ты. Во мне есть какая-то необузданность, которая будит в нем ответные чувства.

— Но вы любите друг друга?

— Я бы не назвала это любовью. Он решил, что я должна вынашивать его сыновей. Он выбрал меня для этой цели. Я обманула его ожидания… и именно сейчас, когда он потерял свой корабль! Я нашла в своем сердце сострадание к нему, что удивило меня. Мама, дорогая, не беспокойся. Ты не поймешь нас. Ты слишком хорошая, слишком добрая.

— Моя дорогая дочь, я жила и любила, и жизнь часто казалась мне странной.

— Но теперь у тебя есть Руперт и все, к чему ты всегда так стремилась.

— Хотя я могла бы заполучить Руперта много лет назад, но этого не произошло. Видишь, ни для кого из нас нет легких путей.

— Я часто думаю, что было бы хорошо, — сказала я, — если бы мы поженились с Кэри. Она перебила меня.

— Ты обманываешь себя. Все это в прошлом. У тебя есть ребенок, и будут другие. Ты все еще живешь с навязчивой идеей, хотя у тебя есть Джейк. Ты любишь его, и знаешь это. Перестань думать о прошлом. Ты любила твоего испанца, но теперь у тебя есть Джейк. Посмотри действительности в лицо, Кэт. Была ли она права, моя мудрая мать?

Джейк вошел и сел около меня.

— Ты скоро поправишься, — сказал он, — теперь у тебя самая лучшая сидела, какая только может быть.

— Спасибо, что послал за ней.

— Теперь, когда она здесь, я ненадолго уеду. Я должен позаботиться о семье Гирлинга.

— Какая у него семья?

— Его жена недавно умерла, я думаю, от потницы. У него есть дети, которые могут оказаться в нужде. Он хорошо служил мне. Я не должен предать его память.

— Ты должен убедиться, что с ними все в порядке, — сказала я.

— Я тоже так думаю. Я поеду в Сент-Остелл и посмотрю, что там творится. Я знаю, что оставляю тебя в хороших руках.

Он уехал на следующий день.

Дом казался спокойным без него. Я стала подниматься с постели, сидеть у окна и смотреть на Хоу. Я видела «Вздыбленного льва». Его паруса и снасти были разобраны. Корабельные плотники сновали взад и вперед на маленьких лодках; они были заняты восстановлением обшивки судна.

Я раздумывала над тем, когда он сможет опять выйти в плавание, ведь вместе с ним уйдет и Джейк.

Я пила бульон, который готовила для меня матушка, глотала специальные снадобья бабушки и вскоре вышла на открытый воздух. Был конец апреля, и цвели нарциссы. Моя мать, которая любила цветы и сама была названа в честь дамасской розы, собирала их и делала из них букеты, чтобы расставить в моей спальне. Мы гуляли по аллее под сплетенными ветвями, и солнце просвечивало сквозь них — на ветвях были еще только почки и крошечные листики. Мы сидели в саду у пруда и разговаривали.