— Теперь понятно, почему вы оба были так осторожны. — Снежные хлопья жалили Бриму лицо.

— Не только поэтому, Вилф Анзор, — сказал Бородов. — Нужно было, чтобы ты сам понял, с какими проблемами мы имеем дело, когда нашествие маячит за горизонтом. Сделать надо много, а времени остается в обрез.

— Хорошо еще, — сказал Урсис, глядя на лагерь сквозь усиливающуюся метель, — что не все у нас прячут голову под подушку. Вот уберемся с этих липовых маневров и покажем тебе, что внушает нам кое-какие надежды на будущее.

— Мы тут предприняли кое-какие шаги… — продолжил Бородов.

— Я почему-то с самого начала подозревал, что вы замешаны в чем-то подобном, — улыбнулся Брим.

— Не знаю, с чего ты это взял. Мы с Николаем Януарьевичем всегда на стороне большинства — так ведь?

— Само собой, Анастас Алексий. На нас можно учиться конформизму.

Еще до вечерней вахты они отправились обратно в Громкову.

В начале следующей недели Брим зашел в имперское посольство, чтобы отправить свой первый рапорт вице-адмиралу Бакстеру Колхауну — своему наставнику, бывшему сослуживцу, а теперь командиру. Это была вторая, засекреченная часть его миссии, о которой не знали даже старые друзья Урсис и Бородов. Брим действительно в первую очередь должен был исполнять функции советника по обновлению флота, а заодно оценивать, есть ли у Содески шанс выстоять против нашествия Лиги. Собственная война поглощала ограниченные ресурсы императора Онрада — прошли те времена, когда он мог оказать помощь всем своим союзникам. Теперь на нее могли рассчитывать лишь те, кто имел реальный шанс на выживание. Между тем первый содескийский рапорт Брима был не слишком многообещающим.

Скромно одевшись в штатское, он велел Барбюсу доставить себя в Громкову, пока Бородов и Урсис занимались какими-то делами в другой части города. Это был его первый визит в посольство, и без формы его встретили, мягко говоря, небрежно — пока он не предъявил свой военный паспорт.

— Адмирал Брим? — сказал портье. — Да, для вас есть почта, причем пришла она по дипломатическим каналам.

— Спасибо. — Брим вскрыл запечатанный конверт и воскликнул:

— Ух ты! Вот это, я понимаю, красивая девушка. Поглядите-ка.

Клерк с охотой принял у Брима пачку голографий, поднял брови и улыбнулся.

— Да, хороша. Как ее зовут?

— Надежда.

— Ваша дочка?

— Некоторым образом, — с легкой грустью ответил Брим. — Сейчас я ей, пожалуй, скорее дядюшка.

— Держу пари, ее мать — настоящая красотка.

— Была красоткой.

— Почему была?

— Не пережила битвы за Авалон.

— Простите.

— Ничего. — Брим сунул голографии в карман.

— Адмирал, — вдруг нахмурился клерк, — вы не тот ли Вилф Брим, который участвовал в Гонках Митчелла?

Брим кивнул, радуясь перемене разговора.

— Вот не думал, что об этом кто-то еще помнит.

— Последние гонки состоялись всего пару лет назад, адмирал. Клянусь Вутом, я и не мечтал, что мне доведется встретиться с вами.

Брим почувствовал, что краснеет. Несколько лет прошло после финальных состязаний в Авалоне, когда он навечно завоевал для Империи знаменитый Кубок Митчелла на гоночном корабле М-6Б фирмы «Шеррингтон». Но громкая слава, которой покрыли его эти гонки, до сих пор смущала его. Его М-6Б послужил прототипом новейшего эсминца Империи «Звездный Огонь», и на нем был установлен прославленный отражательный двигатель «Колдун» содескийской фирмы «Красны-Пейч».

— Спасибо, — сказал он просто, — но на таких кораблях мог бы выиграть любой. Мне просто повезло, что я как раз в то время оказался без работы.

— Как же, как же, — усмехнулся клерк.

— А где у вас тут КА'ППА-связь? — спросил Брим, которому захотелось опять сменить тему. — Мне надо передать кое-что.

— Сейчас вызову курьера, адмирал.

— Благодарю, но я должен отправить это лично, в зашифрованном виде.

— Прошу прощения, адмирал, но только персоналу посольства разрешается…

— Вставьте это в ваш компьютер, — Брим протянул клерку паспорт, — и вы, я думаю, получите нужное разрешение.

Клерк проделал требуемое и вскинул брови.

— Он запрашивает мои данные. Брим только кивнул.

Клерк приложил к панели все десять пальцев, и брови у него взлетели еще выше.

— Вутова мать! — тихо выругался он, возвращая Бриму паспорт. — Послушать его, так у меня даже нет права спрашивать у вас допуск — зато вам разрешено все. Сейчас уведомлю все наши подразделения.

— Спасибо. Так где у вас КА'ППА?

— С-сюда, адмирал. — Еще не пришедший в себя клерк указал на большую мраморную лестницу. — Наверху поверните направо, сверните в третий коридор слева, и последняя левая дверь будет ваша. Пропускная пластинка вот тут, рядом с вами.

Брим приложил пальцы к пластинке, и она ответила приятным женским голосом:

— Допуск разрешаю.

Перейдя через оживленный вестибюль, Брим свернул в широкий коридор с огромными дверьми в разных рамах. Вот где вершится высшая дипломатия, думал он, ступая по мягкому ковру. Министерство иностранных дел всегда было прибежищем самых состоятельных семей Авалона, и плюшевые кабинеты передавались по наследству очередным выпускникам престижных школ. Такой порядок, в общем, обеспечивал нормальную работу системы, но на каждого талантливого дипломата приходилось не менее десяти тупиц, мешающих ему на каждом шагу.

Брим повернул во второй слева коридор, прошел его до конца, но уперся в какой-то чулан и нахмурился. Ведь это и есть последняя дверь налево, не так ли? Напротив был выход на гравитационную пожарную лестницу, так что обе двери в этом конце коридора явно были не те. Брим оглянулся назад и подумал, что вряд ли какой-то из этих величественных порталов ведет в аппаратную. И действительно, за ними оказались обширные апартаменты с табличками БУХГАЛТЕРИЯ и КАДРЫ, где сновали роем люди и медведи. Далее помещался ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ ОТДЕЛ, также кипящий деятельностью, за ним ТОРГОВАЯ ПАЛАТА.

Около ОТДЕЛА КУЛЬТУРНОГО ОБМЕНА Брима встретила высокая, эффектная женщина с логопланшеткой в руке.

— Вы и есть инвентаризатор, которого обещали прислать из музея? — улыбнулась она. — Я Марша Браунинг, заведующая антикварной секцией. Видела, как вы прошли в другую сторону, и подумала, что вы заблудились.

— О! — Брим заглянул в очередную людную приемную и сказал честно:

— Да, пожалуй, заблудился.

— Ну, теперь-то вы нашлись. Вы не представляете, как я рада вас видеть. Они сказали, что вряд ли смогут прислать кого-то сегодня, а мне помощь из музея крайне необходима.

— Рад, что могу быть вам полезен, — сказал Брим — и не солгал. Эта Браунинг, хотя и не молоденькая, была чертовски мила — сексуальна даже в строгом голубом костюме. Юбку, правда, она носила очень короткую. Коротко подстриженные волосы цвета соли с перцем косой челкой ложились на лоб. Широко поставленные живые карие глаза, круглые щеки, вздернутый носик и чувственный рот, возможно, чуть великоватый, складывались в очень привлекательное, симпатичное целое. Высокая, спортивного сложения, с маленькой грудью, красивыми, умелыми на вид руками и длинными точеными ногами, она была бы приятным зрелищем где угодно, не говоря уж о планете, населенной медведями!

— Что-нибудь не так? — спросила она. Брим покраснел — нельзя же так пялиться на человека! Чувственность, которой от нее веяло, сделала бы честь женщине вдвое моложе ее — к сожалению, у нее имелось также обручальное кольцо.

— Нет… — промямлил он. — Мне показалось, что я вас уже где-то видел.

— Вот как, — сказала она с улыбкой — раскусила его, конечно! — Что ж, пойдемте — нам с вами предстоит много сделать, а времени очень мало.

И она устремилась через холл, не дав Бриму и слова вымолвить. Он пожал плечами и последовал за ней, улыбаясь про себя. Он не чувствовал особого желания исправлять ее ошибку. С рапортом можно было не спешить, а женщина показалась ему не только красивой, но и славной. Повезло ее мужу, думал он, идя за ней по длинному коридору.