– И все-таки позвольте мне еще раз повторить: ваш кавалер не прав. И он скоро в этом раскается. Прощайте.
А после, с лязгом опустив забрало, дал Гордому шпоры и решительно свернул в проулок, где, как ему помнилось, стояла харчевня «Зуб дракона» – там подавали жареных цыплят, вепрятину и подожженное вино. Прежде, пятнадцать лет тому назад, вино было отменное.
И оно таковым и осталось. Сдувая с кружки голубое пламя, лэйн пил не хмелея и думал: прекрасно! Ведь совершенно очевидно: юный кавалер – отнюдь не тот, за кого он себя выдает. Простой мелкопоместный лэйн никогда бы не посмел вести себя столь вызывающе. А в этом сразу чувствуется кровь, да и еще какая! Так что, вполне возможно, он – сын короля Крутогорья, где в бездонных ущельях, говорят, течет Железная Река, и где младенцев окунают в расплавленный металл, после чего они становятся неуязвимыми. Ну а что, если он явился с Ядовитых Островов? Тогда даже одно прикосновение к нему смертельно. А может быть, он – это Заблудший Лэйн? Смерть потеряла его след, теперь время над ним не властно, он бессмертен. Вот и прекрасно! Подвиг рядом!
Вот почему когда герольды протрубили сбор и славные воины из не менее славных двенадцати королевств стали вызывать один другого на поединки, отважный лэйн тотчас разыскал в разодетой гарцующей толпе своего юного насмешника и, подняв забрало, учтиво сказал:
– Я весь к вашим услугам.
Кавалер улыбнулся, спросил:
– Как пожелаете?
– Насмерть.
– Извольте.
Славно! Отважный лэйн мельком глянул в сторону и усмехнулся – теперь красавица уже не улыбалась, она побелела как снег. Она, конечно, недурна собою и, должно быть, неприступна. Но ведь чем выше стены крепости и чем храбрей защитники, тем слаще победа…
Но что это он?! Скорее к делу!
Вот и дело: противники разъехались, пришпорили коней, помчались друг на друга, сшиблись, и… Копье кавалера, скользнув по щиту, обвило лэйна вокруг шеи и принялось душить его! Дышать стало нечем, в глазах потемнело… Но лэйн нашел-таки в себе нужные силы, разжал железные объятия и отбросил в сторону проклятое копье, а его верный конь стал тотчас же топтать его копытами. Прекрасно! Лэйн чувствовал себя помолодевшим на пятнадцать лет. Тогда ему в последний раз рукоплескали зрители, оруженосец еженощно приносил охапки писем от прекрасных дам, а он не читая бросал их в камин – ведь госпожа его была строга и зорко наблюдала…
Ну а теперь она осталась в замке. Конечно, жаль, что ее сейчас нет рядом, но он вернется и расскажет все, как было!
А было так: отважный лэйн учтиво поклонился кавалеру, тот ему также учтиво ответил, они разъехались под пение фанфар, под восторженный говор собравшихся, поправили доспехи – и вновь пришпорили коней, помчались по ристалищу… И кавалер метнул в лэйна гремучую, сверкавшую как молния, тяжелую железную перчатку! Удар пришелся в грудь, и латы тотчас же оплавились; лэйн был не в силах ни поднять меч, ни защититься щитом. Сокрушительный удар обрушился на его шлем, казалось…
Но, к счастью, случилось иначе: меч кавалера переломился надвое, а он сам, отброшенный неведомою силой, едва удержался в седле.
– Он в латах Черного Пустынника! – гневно вскричал кавалер. – Пусть снимет латы!
Зрители молчали. Отважный лэйн, воспользовавшись заминкой, быстро привел свои латы в порядок. А устроители турнира, кратко посовещавшись, дали знак к продолжению единоборства, решив, что было бы несправедливо лишать собравшихся непредсказуемого зрелища.
Когда соперники съезжались в третий раз, то кавалер вдруг превратился в невидимку, однако отважный лэйн на слух, по топоту коня, весьма ловким ударом сшиб с противника забрало, и тот, оглушенный, вылетел из седла. Враг был повержен, видим и беспомощен. Оставалось лишь сойти с седла и, склонившись над ним, просунуть лезвие меча между нагрудником и шлемом, а после коротким ударом завершить нелегкий поединок.
Но когда за твоею спиной больше сотни побед, когда сам герцог Прентилимо вот так же лежал на ристалище и все кричали «Смерть ему!», а ты, напротив, подал ему руку и помог подняться, то сейчас и тем более довольно крови. А посему отважный лэйн, лишь мельком глянув на поверженного юношу, легким аллюром приблизился к балкону белокурой дамы и, сняв шлем, с улыбкой поклонился ей. Была весна, ярко светило солнце и зрители рукоплескали победителю. Он и действительно был как никогда хорош – осанка, профиль, взгляд, скупая седина и мужественный шрам наискось по левой щеке…
Однако белокурая дама не видела – или не желала видеть – всего этого. Она нарочито небрежно обмахивалась веером и смотрела куда-то в сторону, на ристалище, а если точно, то на поверженного кавалера. Злые языки впоследствии утверждали, будто при этом на глазах у нее навернулись слезы, но это неправда – дама просто скучала. Скучала! Вы только представьте! Рукоплескания смолкли, среди почтенной публики прошелся ропот. Как же так?! Неслыханно! Да как она смеет! Отважный лэйн, едва сдержав себя, поклонился во второй раз. И только тогда белокурая дама вздохнула, сказала:
– Ах, в самом деле! – и уронила к ногам победителя алую розу, знак признания, почтения и многого другого.
И тотчас пропели фанфары и радостно закричали зрители. Отважный лэйн поднял цветок, прижал его к груди, раскланялся перед собравшимися и покинул ристалище. Он и не оглядываясь знал, что белокурая дама смотрит ему вслед, а в глазах у нее…
И он не ошибся! Поздним вечером к нему в палатку явился некий верный человек от некоей, как он сказал, особы и передал приглашение на встречу. Ну конечно же, подумал лэйн, оно и понятно, ведь он победитель. Красавица, конечно же, представила, что будто… Но отнюдь! Он об этом и не помышлял, он просто-напросто одернул дерзкого юношу, поставил его на место. И замок он покинул вовсе не затем, чтоб… Да! Но он же благородный человек, а это значит, что просьба дамы для него закон. Подумав так, лэйн решительно снял с себя волшебные латы и облачился в скромный, неприметный плащ, подбитый мехом горного единорога. Верный человек, соблюдая массу предосторожностей, провел лэйна по спящим улицам, ввел в неосвещенный двор, попросил немного подождать и тотчас скрылся.
Дул слабый ветер, сыпал мелкий дождь; отважный лэйн стоял, плотно запахнувшись в плащ, и думал: голова его трезва, он спокоен, владеет собой. А ведь когда-то, много лет тому назад спускалась по стене веревочная лестница, свеча горела на окне, он слышал нежный шепот, волновался… Юность! Сладкие мечты. А потом ты стареешь. И она, увы, тоже стареет. И ты начинаешь понимать, что все это тлен. А вот зато когда играют боевые трубы, когда тебе навстречу мчится плотный строй врагов, когда…
Но тут в одном из окон мелькнул свет, и лэйну почудилось, будто он увидел там белокурую даму. И сразу, сам того не ожидая, приосанился… и вдруг почувствовал, как кто-то тронул его за плечо. Он оглянулся – рядом с ним стояла тощая, вся в грязных лохмотьях безобразная старуха. Отважный лэйн был, признаться, немало удивлен подобному зрелищу. Ведь он ожидал…
– Держи! – хрипло шепнула старуха и протянула лэйну кольцо.
Кольцо красавицы! Тонкое, с маленьким мерцающим камешком. А что?! Он заслужил его. И он возьмет это кольцо, тотчас вернется к себе, оседлает Гордого – и в замок. И там все, как есть, расскажет своей госпоже. Недолго думая, отважный лэйн надел кольцо на правый безымянный палец…
И упал. Нет, даже не упал, а просто враз стал маленьким, лохматым, на четырех ногах, с облезлыми боками! А перед ним – нет, скорее, над ним – стояла никакая не старуха, а белокурая красавица. Улыбка у нее была такая злая, что лэйн поневоле отшатнулся.
– Ты что со мною сделала, проклятая?! – крикнул… нет, он, увы, кричать уже не мог, а только злобно зарычал.
Тогда красавица – нет, вновь старуха – замахнулась на него клюкой.
– Прочь! – гневно крикнула она, и искры полетели у нее из глаз, а на белых кудрях вспыхнули зеленые огни.
И тощий пес, шарахнувшись от ведьмы, поспешно бежал со двора.