Все были настроены миролюбиво и слегка печалились. Две жены младшего, сравнявшиеся судьбой, беседовали, сидя рядом.

Хозяйка, взглянув на часы, сказала: «Садитесь, он, верно, забыл». Зять и старший сын покойной стали разливать вино и фруктовую. Когда бокалы были наполнены, старший поднялся. Ждали именно его слова.

Встали и все остальные.

— Итак, помянем нашу маму, которая была замечательным человеком, честным тружеником и…

Но тут позвонили у дверей.

— Подожди, он пришел! — воскликнула хозяйка, — Дети, откройте дяде.

Двойняшки кинулись в переднюю, следом побежали сыновья младшего и остальные ребята.

Окруженный детьми, в комнату вошел младший — аккуратно подстриженный и немного смущенный. За его спиной пряталась девушка с длинными светлыми волосами. Младший перецеловал ребят, повернулся к ней, взял за руку. Пока она стояла, опустив темные ресницы, все могли рассмотреть ее прямой носик и синий брючный костюм, тесноватый в талии.

— А это моя Галя, — сказал младший с некоторым вызовом.

Девушка подняла серые глаза и оглядела всех спокойно и строго. Хозяйка быстро усадила вновь прибывших, перекинув нежданной гостье свой прибор. Налили еще два бокала.

— Так выпьем, помянем мать, — поднялся опять старший.

Все встали. Но младший перехватил речь.

— Да, бабушка наша была человеком! — воскликнул он. — Дай бог всем нам… — он вздохнул, как видно сомневаясь, удастся ли им, — …нам или тем, кто останется после нас… — и, оглядев стол, закончил: — Старайтесь, ребята!

Все подняли бокалы, у кого с чем, по возрасту, и выпили, вспоминая Елизавету Николаевну.

Дочь собралась всплакнуть, но обязанности хозяйки ей помешали. Женщины поморгали, приложили платочки к глазам и губам. Мужчины схватились за сигареты. Но жены не дали им закурить. Хозяйка просила всех приниматься за еду и стала накладывать на тарелки салат. Зашумели дети, начали разговоры взрослые, завертел головенкой малыш, просыпаясь, и закряхтел сердито, прежде чем заплакать.

А сверху, с увеличенной фотографии, смотрела на них немолодая женщина. Мягкие черты, немного расплывшиеся, как всегда на любительских снимках, глаза в сеточке морщин… И взгляд у нее был слегка растерянный — то ли удивленный, то ли озабоченный. А может, то и другое вместе.

И все же она улыбалась.