Куда мне идти?
Я думаю, что черное течение услышало мой призыв о помощи через все лиги мужской земли…
В ту ночь мне снился сон. Мне снилось, что я нахожусь в Сверкающем Потоке вместе с Джамби. Мы стоим на эспланаде. Ее муж куда-то ушел. На воде качаются рыбацкие лодки, в их блестящих нарисованных глазах отражается серебристое мерцание. Светящиеся существа снуют в воде, вспыхивая, как молнии — серебряные стрелки, указывающие направление с запада на восток. Направление на Сверкающий Поток.
И Джамби небрежно говорит: «Не знаю, что это за существа, но жалоносцы их боятся».
Я мгновенно проснулась. Я все еще слышала ее слова. Я снова и снова повторяла их вслух.
Она действительно так сказала, когда мы стояли на набережной? Или я их забыла, или не обратила на них внимания, потому что была навеселе? Или машинально запомнила, оставив в глубине памяти?
Я встала и начала ходить в темноте по комнате, напряженно думая.
Это были мои собственные мысли? Или это был сон? Ответ черного течения? Что это было? Почему в Книге Реки не говорилось о том, что воды Сверкающего Потока свободны от жалоносцев?
Может быть, рыбачки из Сверкающего Потока — школьные подруги Джамби — знали об этом, но предпочитали не афишировать, им бьшо достаточно сознавать, что не нужно надевать перчаток, когда разбираешь сети…
Может быть, воды как таковые и не были свободны от жалоносцев? Может быть, жалоносцы просто не трогали светящихся существ? Их скопления возникали и исчезали, так что вода иногда просто кишела ими. Но так было не всегда. Если их косяк растянется через всю реку до течения и после него, можно ли будет там плыть?
Если я погружусь в серебряную стаю возле этого берега и поплыву вместе с ней до течения…
Да, течение. Это проблема.
Оно пропустило меня один раз. Почему бы не пропустить и во второй?
А там плыть к восточному берегу под прикрытием другого светящегося скопления…
Долгое плавание, вообще-то говоря!
Но если меня не искусают жалоносцы, я смогу отдыхать. Менять стиль плавания. Лежать на спине, чтобы перевести дух.
Снова и снова я смаковала эту мысль. Она была такой живой и ясной. Но была ли она осуществимой?
Может быть, эти слова сказала и не Джамби. Может быть, их произнесла одна из ее подружек на вечеринке. А может, во сне словами Джамби со мной говорило течение.
Может быть. Может быть. Так ходить по кругу можно бесконечно. Я решила поступить так, как подсказал мне сон.
Я задумалась. Гинимой находится приблизительно на северо-востоке от Мужского Дома Юг, если тот дымок, который я различила с холма Сторожевого Висяка, был действительно нашим грязным заводским городком. Значит, Сверкающий Поток — на юго-востоке.
Сколько до него от Мужского Дома Юг? Десять лиг? Двенадцать? Возможно, не больше. Я могла с уверенностью предположить, что Сыновья особенно избегали именно этого участка берега: здесь чары Змея распространялись особенно сильно. Вся местность напротив Сверкающего Потока была пустынной. Значит, мой сон указывал мне верное направление.
Я решила ничего не спрашивать Эдрика о светящихся скоплениях, и не проявлять интереса к этому вопросу вообще. Потом снова легла в постель.
На следующее утро я начала потихоньку таскать еду и складывать ее в своей комнате. Тайно, но методично.
Как хорошо, что в мои обязанности входило кормить волкодава доктора Эдрика. Теперь эта зверюга считала меня своим другом. Или, по крайней мере, хорошо меня знала.
Иначе, когда я через несколько дней в полночь выскользнула из дома, она своим лаем подняла бы всю улицу, прежде чем разорвать меня в клочья…
Доктор Эдрик больше не возвращался к теме своего грандиозного плана. Но он начал приходить позже обычного. Дважды он надолго запирался в кабинете с Андри и Джотаном. Во второй раз Джотан вышел из дома через несколько часов, снаряженный в дальнюю дорогу. Я не знала, куда он направлялся — на юг или на север, в качестве курьера в Ка-Теобор Мужского Дома Север. (Ка-Теобор, так формально называлось это здание; «ка» — это. какое-то старинное слово, которое обозначало сущность, которая управляла «психической связью» с Раем, когда умирал какой-нибудь человек.) Куда бы ни направлялся Рыжий, он был далеко.
В ту же ночь я тихонько спустилась по ступенькам и отперла дверь кухни.
Я бросила кусок мяса собаке, которая появилась как по волшебству. Не успела я пройти и половину пути, как пес уже проглотил мясо и потащился за мной. Всю дорогу до калитки мне пришлось успокаивать и похлопывать его, что у собак считается проявлением дружеских чувств. Когда я вышла за калитку и захлопнула ее, волкодав начал завывать. Я отломила большую ветку и бросила ее далеко в темный сад. И тихонько пошла на цыпочках прочь, надеясь, что, когда пес вернется, притащив в зубах ветку и виляя хвостом, и не найдет меня, он сразу обо мне забудет.
Должно быть, так и получилось. Волкодав не стал лаять.
Я пробиралась по Мужскому Дому Юг. Я понимала, что ходить по ночным улицам в одиночку могла только «шлюха» или ведьма. Но на мне была одежда цвета тьмы, а улицы города не знали, что такое цивилизованное освещение.
Через три часа, оставив город позади, я пробиралась по лесной тропинке, ведущей из долины.
Выбраться из города, минуя лачуги, было нетрудно. Их четкое расположение оказало мне неоценимую помощь. Даже в этих убогих кварталах дома располагались с севера на юг и с запада на восток.
Спрятаться мне пришлось только один раз; и один раз побежать, когда я всполошила собаку — но она, видимо, была на цепи. Два раза я упала и вывалялась в грязи, когда пробиралась огородами мимо хибар.
За огородами начинались заросли. Найти тропинку среди кустов и деревьев было трудно, и это заняло довольно много времени. Мне пришлось вернуться назад. И сделать круг в северном направлении. Наконец, я нашла изрытую колеями дорогу, ведущую в нужном направлении — на восток, к реке.
Когда небо начало сереть, дорога вывела меня к своей конечной точке: лагерю лесорубов. Впереди виднелись длинные хижины, поваленные деревья, повозки — с хомутами и постромками, предназначенными для людей. (Мужчин. Или женщин.)
Сначала я хотела пробраться прямо через лагерь, но уже начинало светать, и меня могли заметить. Кроме того, в лагере могли быть собаки. И я пошла по склону холма, среди значительно поредевшего леса. Когда встало солнце, я была уже далеко.
В лагере поднялся шум. У меня остановилось сердце — но тут до меня дошло, что это был просто сигнал вставать и браться за работу.
Я прошла еще пол-лиги и решила сделать привал, к этому времени окончательно выбившись из сил. Заросли были густыми, но проходимыми. Тропинок не было, кроме маленьких дорожек, протоптанных какими-то существами. Я спряталась в густом папоротнике, умяла себе подстилку, как делают собаки, и уснула.
Когда я проснулась, надо мной жужжали насекомые, садясь на ссадины и потный лоб. Хотя от них все чесалось, я не сразу их отогнала. Затаив дыхание, я прислушалась, не раздаются ли отдаленные крики, лай собак или еще что. Тишина. Я слышала только шум леса, какое-то бормотание, гогот. Я поела, справила нужду и завалила это камнями. И отправилась дальше. Теперь вниз по склону холма. Прочь от гор, уходящих в глубь страны. Я ориентировалась по солнцу.
Через восемь дней я вышла к водам Сверкающего Потока. Я не слишком торопилась — часто у меня и не было такой возможности. Я избегала широких людных дорог, хотя уже на второй день поняла, что Сыновья меня не преследуют. Должно быть, доктор Эдрик решил, что я побежала на север, в сторону Веррино. Или, что было менее вероятно, направилась прямо на восток, к заколдованной реке, чтобы как можно скорее окунуться в ее воды.
Вместо этого я отправилась на юго-восток, пересекая страну по диагонали.
Это путешествие не было тяжелым. У меня была еда, мне не нужно было пробиваться через густые джунгли, так что иногда мне казалось, что я просто совершаю прогулку.
