– Ну вот, – огрызнулся Ари, – вы знаете больше меня.

– И почему же на таком морозе вам пришло в голову доставать проездной за десять минут до того, как вы вошли в метро?

– Вы не имеете права разговаривать со мной в таком тоне.

– И вы ведь не смотрели на часы, оказавшись на платформе метро, не так ли? – произнесла Кэтрин тихо, но твердо.

– Нет, как раз смотрел. Было девять тридцать пять.

– Неправда. Невозможно поверить, чтобы вы стали демонстрировать наручные часы за пять тысяч долларов на платформе подземки поздно вечером.

– Ладно, хватит. Я больше ничего не скажу.

Когда во время допроса подозреваемый лжет, он испытывает сильнейший стресс и начинает искать самые разные способы избежать его. Наиболее деструктивной и сложной реакцией в подобном случае является гнев, за которым следует депрессия, затем отрицание и, наконец, попытка торговаться с допрашивающим. Задача последнего состоит в том, чтобы определить характер стрессовой реакции подозреваемого и нейтрализовать ее, а затем и все дальнейшие, пока допрашиваемый не достигнет стадии принятия, то есть признания.

Кэтрин поняла: несмотря на то что Кобб проявляет гнев, он все еще находится в стадии отрицания. Такие подозреваемые, как правило, очень быстро начинают ссылаться на проблемы с памятью и обвинять допрашивающего в том, что он неправильно истолковал их слова. Самый лучший способ сломать сопротивление человека, находящегося в стадии отрицания, – сделать то, что сделала Дэнс: осуществить атаку на факты. Если общаетесь с экстравертом, вам просто следует демонстрировать все слабости и противоречия в их словах до тех пор, пока их защитные механизмы не рухнут окончательно.

– Ари, вы ушли с работы в семь тридцать и отправились в «Ганновер». Это нам известно. Вы находились там примерно полтора часа. Затем вы по какой-то причине пошли кружным путем, миновав два квартала, к Сидар-стрит. Вам хорошо известна Сидар-стрит, потому что там вы находите проституток. Вчера вечером вскоре после девяти часов одна из них остановила свой автомобиль рядом с переулком. Вы договорились о цене и заплатили. Затем сели в ее машину. Вышли из нее около десяти пятнадцати. Вот тогда-то вы и выронили деньги на мостовую, возможно, в тот момент, когда вынимали сотовый, чтобы проверить, не звонила ли вам жена, или просто чтобы дать девушке чаевые. Тем временем в переулок заехал убийца. Вы заметили его и увидели что-то еще. Что? Что вы увидели?

– Нет, я не…

– Да, вы увидели, – спокойно, но настойчиво произнесла Кэтрин. Она пристально всматривалась в него.

В конце концов Кобб опустил голову и весь как-то обмяк. Губы его дрожали. Он еще не дошел до стадии признания, тем не менее ей удалось его продвинуть на один шаг в последовательности реакций на стресс – от отрицания до попытки договориться. Теперь настало время сменить тактику и самой Кэтрин. Необходимо проявить сочувствие и предложить ему вариант исправления ситуации. Даже наиболее готовые к сотрудничеству допрашиваемые будут на этой стадии продолжать лгать или отмалчиваться, если вы не поддержите в них чувство собственного достоинства и не предоставите им возможность избежать худших последствий содеянного.

Она сняла очки и откинулась на спинку кресла.

– Послушайте, Ари, мы не хотим ломать вам жизнь. Вы напуганы. Что вполне естественно. Но мы пытаемся остановить очень опасного преступника. Он уже убил двоих и, возможно, собирается убить еще нескольких. Если вы сможете помочь нам найти его, все, что мы узнали о вас сегодня, останется между нами. Не будет никаких проверок документов, никаких звонков вашей жене и боссу.

Дэнс бросила взгляд на детектива Бейкера, и тот подтвердил:

– Могу дать полную гарантию.

Кобб тяжело вздохнул. Уставившись в пол, он пробормотал:

– Черт! Из-за каких-то трехсот дерьмовых долларов. И зачем я только решил вернуться туда сегодня утром?

Из-за жадности и глупости, подумала Кэтрин, а вслух сказала:

– Нам всем свойственно время от времени совершать ошибки.

Колебания. И снова тяжелый вздох.

– Все это полная ерунда. Я почти ничего не видел. Вы можете мне не верить. Практически ничего. Я даже и людей-то никаких не видел.

– Если вы будете действительно откровенны с нами, мы поверим всему, что вы скажете. Продолжайте.

– Было около десяти тридцати, может, немного позже. После того как я вышел из… машины девушки, я направился к входу в метро. Вы правы. Я остановился и вытащил из кармана сотовый. Включил его и просмотрел поступившие сообщения. Думаю, именно тогда у меня и выпали деньги. Я находился в переулке, бросил взгляд на дорогу и увидел в самом конце свет задних огней автомобиля.

– Какого автомобиля? – спросила Амелия.

– Самого автомобиля я не видел. Только свет задних огней. Клянусь вам.

Кэтрин поверила ему и кивнула Амелии.

– Минутку! – внезапно вмешался Райм. – В конце переулка?

Значит, криминалист все-таки внимательно их слушает.

– Да. В самом конце. Затем зажглись фары заднего хода, машина подалась назад и поехала по направлению ко мне. Она двигалась довольно быстро, а я продолжал идти. Потом я услышал визг тормозов, машина остановилась, водитель заглушил мотор. Автомобиль оставался в переулке. А я шел. И услышал, как хлопнула дверца и такой звук, как будто что-то металлическое упало на землю. Вот и все. Я никого не видел. Через несколько секунд я уже вышел из переулка. Клянусь.

Райм бросил взгляд на Кэтрин, и та кивнула – парень говорит правду.

– Опишите девицу, с которой вы провели время, – попросил Деннис Бейкер, – мне бы хотелось с ней тоже переговорить.

– За тридцать, афроамериканка, короткие курчавые волосы, – быстро проговорил Кобб. – Автомобиль, кажется, «хонда». Номеров не видел. Хорошенькая. – Последнее он произнес таким тоном, словно пытался оправдать свое поведение.

– Имя?

Кобб вновь тяжело вздохнул.

– Тиффани.

Райм едва слышно хохотнул.

– Позвоните в полицию нравов и спросите, какие девушки регулярно работают на Сидар-стрит, – приказал он Куперу.

Кэтрин задала еще несколько вопросов, затем кивнула Селитто и произнесла:

– Полагаю, мистер Кобб сообщил нам все, что ему известно. – Взглянула на молодого бизнесмена и совершенно искренне улыбнулась: – Спасибо за помощь.

Он заморгал, не зная, как воспринимать ее слова. Но сарказма в тоне Кэтрин не было никакого. Она никогда не обижалась на высказывания, злобные взгляды (а порой и плевки и швыряние в нее предметами) допрашиваемых. Специалист по кинесике всегда должен помнить, что его врагом является не допрашиваемый, а те барьеры на пути к истине, которые он воздвигает, порой совершенно непреднамеренно.

Селитто, Бейкер и Сакс несколько минут совещались, а затем решили отпустить Кобба, не предъявив ему никаких обвинений.

Легкомысленный бизнесмен ушел, бросив на Кэтрин взгляд, который ей был очень знаком, – в нем смешались благоговейный ужас, отвращение и ненависть.

После того как свидетель удалился, Райм, разглядывавший диаграмму места преступления, проговорил:

– Странно. По какой-то причине убийца решил, что ему следует расправиться с жертвой не в конце переулка, а ближе к началу, поэтому он отъехал назад и выбрал место на расстоянии пятнадцати футов от тротуара… Интересно. Но важно ли?

Амелия кивнула:

– Может быть, и важно. Кажется, в конце переулка вообще нет снега. И потому ту часть, наверное, не посыпали солью. И мы смогли бы обнаружить там следы ног или автомобильных покрышек.

Райм позвонил, воспользовавшись новейшей программой распознавания голоса, и отправил нескольких полицейских обратно на место преступления. Вскоре они перезвонили и сообщили, что в конце переулка удалось обнаружить свежие следы покрышек, а также коричневые волокна, совпадавшие с теми, что были найдены на обуви жертвы и на его наручных часах. Они сбросили на компьютер цифровые изображения волокон, следов и размеры колес.

Несмотря на отсутствие большого интереса к криминалистике, Кэтрин почувствовала, что заинтригована этими скрупулезными изысканиями. Райм и Сакс представляли собой в высшей степени профессиональную группу. На нее произвело сильное впечатление, когда десять минут спустя эксперт Мэл Купер поднял голову от компьютерного экрана и сказал: