С каждым днем Мерсер все больше любил эту новую для него страну. Он давно уже перестал считать дни, прошедшие с тех пор, как он уехал с широких просторов Канзаса. Единственное, в чем он был уверен, — это в том, что эти дни незаметно сложились во множество недель, и прошлое постепенно выветрилось у него из памяти. Впрочем, ему нечего было стыдиться там, в прошлом, и он с чистой совестью смотрел людям прямо в глаза. Да, конечно, последние несколько лет дались ему нелегко — он был отличным стрелком, и в эти годы ему, пожалуй, слишком часто приходилось это доказывать. Но что же — это не его вина. И раз уж он решил уехать подальше из Канзаса и поискать покоя в этих диких безлюдных местах, то лучше будет поскорее забыть обо всем. Где-то в самых потаенных уголках души у Мерсера давно уже поселилась мечта, что где-то есть место, специально предназначенное для него, где он, наконец, сможет стать тем, кем он на самом деле себя чувствовал.

Весь этот день верный конь Болди нес его по извилистой, давно неезженной дороге. Высокие сосны по обеим сторонам совершенно закрывали ему дальний обзор, и только в редких просветах можно было заглянуть вниз, в голубую долину, над которой возвышались зазубренные горные вершины. Постепенно сосны сменились кедрами и можжевельником с рдеющими пятнами толокнянки между ними.

Воздух был жаркий, неподвижный, густые ароматы леса нагоняли дремоту. Лес тоже как будто впал в сонное оцепенение. В красной дорожной пыли часто появлялись следы оленя. Что за чудо — осознать, что отныне можно охотиться лишь на оленей и медведей, а не на людей. Как здорово, что ни одному пьяному, одичавшему, озлобленному бандиту не придет больше в голову идти по твоим следам!

Болди уже порядком устал, слегка прихрамывал, но не останавливался. Где-то впереди их ждала сочная зеленая трава и свежая вода. Мерсер тоже чувствовал себя измотанным от бесконечной езды, от ночевок с седлом под головой. Он был голоден, так как последняя стоянка была так давно, что возникало сомнение — была ли она вообще.

Он уже начал опасаться, что придется провести еще одну ночь возле дороги. Ему рассказывали, что, спустившись в долину, он непременно очень быстро наткнется на какое-нибудь ранчо, небольшой поселок или лесопилку. Дорога все время петляла и изгибалась, но чувствовалось, что постепенно она спускается все ниже. И, наконец, он с восторгом увидел перед собой широкое каменистое ложе с журчащим ручейком посередине. Он соскочил на землю и с вожделением вошел в холодную струю воды. Затем он растянулся на плоском, нагретом камне и вволю напился. Что за замечательная, вкусная, холодная вода! Болди пил, пока Мерсер не решил, что еще немного, и конь лопнет. Удовлетворившись, они вошли под сень сикамор на берегу.

Здесь было чудесно. Тишину леса нарушало лишь журчание ручейка. Солнце вот-вот должно было спрятаться за горный хребет на западе. Мерсер вытер потное лицо и подумал о зачерствевших бисквитах и поджаренном зерне в сумке.

Скоро к звукам ручейка добавилось щелканье неподкованных копыт по камню. На повороте дороги появился мужчина с осликом на поводу. Когда он подошел поближе, Мерсер разглядел, что это был маленький старикашка, седой и сгорбленный. На ослике были навьючены два бочонка для воды. Старичок внимательно, но без неприязни, посмотрел на Мерсера и поприветствовал его.

— Привет, незнакомец, — решительно сказал он.

— Привет, — медленно ответил Мерсер.

— Жара и сушь, не так ли? Да уж, жара у нас, как на сковороде, — и старичок начал отвязывать один из бочонков.

— Мой конь совершенно измучился, да и я тоже. Нет ли здесь поблизости какого-нибудь местечка, где мы могли бы передохнуть?

— Ну, милости прошу в мою лачугу, если не побрезгуете. Но у меня тесновато, а вот в Рисоне есть неплохой кабачок.

— Спасибо. А далеко ли отсюда до Рисона?

— Да не больше двух миль.

— Отлично. Мне сегодня определенно везет. А что это за местечко — Рисон? Городок, поселок, лагерь?

— Ну, Рисон — это довольно большой город. На самом деле он единственный на весь Тонто. Кроме кабачка, там еще два салуна. А еще лавка Сэма Уолкера и лавка братьев Тиммз, скобяной магазинчик Хедли, церковь, школа, не меньше дюжины домов и…

— Да, вполне самостоятельное местечко, — задумчиво прервал его Мерсер. — А какие-нибудь ранчо вокруг?

— Ну конечно. Разбросаны по всей долине.

— Неужели? Это удивительно. Ни за что бы не подумал, что здешняя местность пригодна для сельского хозяйства.

— Да что вы! Скотина здесь такой жир нагуливает, не то что в горной местности — там одна кожа да кости. Вода здесь всегда есть, вот трава иногда выгорает, как в это лето — так на то всегда полно лесной поросли.

— Да что вы говорите! Очень интересно. Кажется, мне нравится эта страна. А куда фермеры гонят скот?

— В Марикопу. Это за южным хребтом, не больше двухсот миль.

— Фью! А что здесь еще, кроме скота?

— Да всего полно — медведи, пумы, олени, индейки.

— Кажется, я здесь остаюсь. Но я хотел спросить о другом. Здесь можно найти какую-нибудь работу, кроме погонщика?

— Ну, если особо не привередничать с оплатой, то главное — руки приложить. Если есть голова на плечах и руки правильно растут, то работа всегда найдется. Беда в том, что молодежь-то совсем работать не хочет. Вроде дела идут, а деньги совсем не движутся.

— А где легче всего найти работу? Мне бы хотелось подальше от города.

— Ну, это проще простого. Буквально на днях Рок Лилли вопил, что у него некому убирать сорго.

— Сорго? А что это такое?

— Ты хочешь сказать, что никогда не слышал о сорго? — с загоревшимся взглядом спросил старик.

— Нет, первый раз слышу.

— Хм. Тогда ты, наверно, и о белом муле никогда не слыхал?

— Однажды меня лягнул один. А вы имеете в виду обыкновенного белого мула?

— А вот и нет. Этот белый мул совсем не обыкновенный Уж если он ударит, то… Ну так вот, Рок Лилли все плакался, что его парни не хотят оставаться дома, поэтому некому убирать сорго. У Рока целых шестеро взрослых парней, а уж девчонок — и вообще не счесть. Настоящая старая техасская семья.

— А чем Рок занимается? У него ферма?

— Ну да. Он скотом занимается. Иногда наведывается в Марикопу. То бычка зарежет, а то продает их. А больше всего он любит охоту.

— Да как же он тогда живет? Взять хотя бы плату погонщикам.

— Ха! Ха! Вот уж чего не знаю, того не знаю. Живут они бедно, но как-то справляются. Вот только что у него домой вернулась одна из дочек, была где-то у тетки в Техасе, а может, в другом месте — не знаю точно. Так ты знаешь, до чего хороша — даже мне захотелось снова стать молодым.

— Черт! Лучше уж я обойдусь без этой компании! — огорченно воскликнул Мерсер. — Может, еще кто-нибудь есть?

— Ну, можно попробовать к Симпсону, он на другом конце долины живет.

— А у него что?

— Да то же, что у Лилли. Только он совсем не беден.

— Ну, тогда к нему, наверно, скорее можно наняться.

— Да, может, и так. Только, сколько я здесь живу, лет десять, наверно, он еще ни разу не брал себе работников.

— Хух! У него что, тоже большая семья?

— Почти такая же, как у Лилли.

— Так, кажется, я поторопился, когда сказал, что сегодня удачный день, — заключил Мерсер. — Ну, спасибо, старина. Пора трогаться в путь.

Он снова вышел на дорогу, ведя Болди на поводу и собираясь пройтись немного пешком.

— Счастливого пути, парень, — крикнул ему вдогонку старик. — Только поберегись, чтобы тебя не лягнул этот белый мул!

«Смешной старикашка, — подумал Мерсер. — Интересно, что же это за белый мул. Какая-то шутка, наверно».

Дальше дорога шла вдоль ручья, под старыми живописными сикаморами. Мерсер пробирался среди деревьев, гадая, где же может быть хижина старичка. Но поблизости ничего не было видно. Следы пересекали ручей, а дальше терялись в лесу.