Ровена могла бы и не спешить. Он больше не желал ее видеть. Рэннольф осушил свой кубок, сожалея о том, что ему не удастся так же легко покончить со своими горькими мыслями. Этот брак обернулся тяжелейшей ошибкой: единственное, что он выиграл от этого союза, было ее богатство. Как только он уладит вопрос с наследством, жена может поселиться в Апвуде и навсегда уйти из его жизни.
Шли часы. Слуги, наконец, закончили развлекаться и вытащили свои тюфяки и скамьи, устраиваясь на ночлег. Однако он все еще медлил, не желая уединяться в башенной комнате, приготовленной для двоих, которую с сегодняшнего дня будет занимать только он один.
Когда летняя ночь начала быстро таять и сменяться рассветом, а в очаге догорели угли, в зал вошел Темрик. Рэннольф смотрел, как его брат пересекает зал, переступая через храпящих слуг.
– Чего тебе надо? – неприветливо спросил он, когда брат подошел к нему.
– Значит, ты не смог напиться до полного забвения?
Лорд Грэстан издал звук, который с большой натяжкой можно было принять за смех.
– К несчастью, не смог, хотя уже не чувствую под собой ног. Нет такого крепкого вина, что излечило бы мою головную боль. Неужели ты так прочно стал на ее сторону, что пришел сюда насмехаться надо мной?
– Не надо вмешивать меня в вашу глупую ссору, – тихо ответил Темрик.
Рэннольф глухо и сердито проворчал:
– Не такую уж и глупую. Она обвинила меня в том, что я хочу наставить рога Джону с его Мэв.
– Правда? Я не знал, что она осмелится высказываться насчет того, с кем ты решил делить свое ложе. Я думал, что вы даже не разговариваете.
Рэннольф бросил на брата пристальный взгляд.
– Сомневаюсь, что она это сделала из ревности. Жену занимают только две вещи – гордость и деньги. Во всяком случае, мне до смерти надоел злобный язык миледи. Видишь, как дорого я снова плачу за свое глупое желание обладать красивой женщиной. Мне следовало бы выучить урок, который я получил в прошлый раз, когда все окончилось катастрофой.
Темрик долго смотрел на него и печально качал головой.
– Ты не можешь сравнивать ее с Изоттой. Они слеплены из разного теста. Раскрой глаза, Рэннольф. Неужели ты пожертвуешь прекрасной женой только для того, чтобы доказать, что на тебе лежит проклятье?
Лорд Грэстан вздрогнул, как будто эти слова больно ударили его. Он открыл было рот, чтобы возразить, но прежде, чем он успел что-то сказать, Темрик добавил:
– Я пришел сюда не для обсуждения твоих семейных проблем, а чтобы передать вот это. – Он бросил на колени брату кожаный мешок.
Рэннольф порылся в мешке и вытащил оттуда послание, затем прищурился в полумраке, чтобы разобрать слова.
– Освальд, – произнес он и рассмеялся. – Ах ты, хитрая лиса! – он взглянул на Темрика. – Наш кузен нашептал епископу о том, какая замечательная охота в наших угодьях. Епископа, страстного поклонника этого занятия, нетрудно будет убедить остановиться у нас на пути в Хирфорд. Таким образом, на досуге, он сможет принять решение, надо ли пересматривать завещание. Я думаю, что нам не повредит, если охота окажется удачной, как и было обещано.
Он расплылся в широкой улыбке.
– Я должен утром встретить их там, где северная дорога пересекает реку, и сделать официальное приглашение. А тем временем надо все подготовить в Грэстане. – Он еще раз пробежал глазами письмо. – Епископ путешествует в сопровождении двух рыцарей, но только одному из них должна быть предоставлена отдельная спальня, кроме Освальда и его господина, естественно. Свита состоит еще из двадцати человек, менее знатных людей, слуг и солдат.
Он поднялся на ноги, готовый немедленно приступить к делу.
– Отнеси это послание моей жене, когда она проснется. Ей придется потрясти своим кошельком. Если денег не хватит, пусть займет. Скажи ей, что епископ ест один раз в день, но на столе должны быть свежайшие фрукты и вкуснейшие супы к рыбе и дичи. Вино он пьет только самого отменного качества.
– Придется переселить новобрачных из твоих покоев, чтобы предоставить их епископу, – напомнил ему Темрик.
– Джон не обидится. – Рэннольф отмахнулся от этой заботы, обошел вокруг очага и положил руку на плечо одного из своих людей. – Ульрик, проснись. Пройди потихоньку в мои покои, возьми оттуда доспехи и самое лучшее платье. Только не разбуди новобрачных.
Слуга поднялся, протер глаза и оправил на себе рубашку.
– Слушаюсь, милорд, – пробормотал он и неверной походкой направился к лестнице.
– Темрик, я возьму с собой десять человек. Проследи, чтобы они были одеты во все самое лучшее и лошади выглядели как следует. Но поторопись, ибо я собираюсь выехать, как только облачусь в доспехи.
– Они будут готовы раньше тебя, – сказал брат и удалился.
Рэннольф все еще изучал послание, когда вернулся Ульрик, держа в руках одежду и доспехи. За ним следовала Мэв, закутанная в одеяло, с рассыпавшимися по плечам золотистыми волосами.
– Милорд, что случилось, если вы должны срочно одеваться в середине ночи?! – воскликнула она приглушенным голосом, с нежной заботой дотрагиваясь до его руки.
– Мэв! Неужели этот мужлан разбудил вас? Приношу свои извинения вам и сэру Джону. Я не думал, что мне придется вторгаться сегодня в вашу спальню. – Он говорил не так грубо, как обычно, словно пытаясь снять с себя груз обвинений, брошенных его женой. Рэннольф ждал, что она сейчас извинится и немедленно удалится к своему супругу.
– Это ваши доспехи? На нас кто-то напал? О, милорд, мое сердце замирает при мысли о том, что вы можете оказаться в опасности. – Она подошла поближе и подняла на него нежный взгляд. Красивые черты лица, глаза, полные тревоги, излучали тепло. Леди Мэв поглаживала пальцами его руку.
Рэннольф неловко поежился от прикосновения женщины. Затем он мягко отстранил ее и отступил назад.
– Нет, никто не напал на нас. Утром я выезжаю на встречу с епископом Хирфордским. Он должен решить судьбу наследства моей супруги. Вам не стоит так беспокоиться обо мне, Мэв. Братья, – он намеренно подчеркнул это слово, – должны быть забыты, когда есть муж. А теперь возвращайтесь в спальню и не думайте об этом. Если сэр Джон спросит обо мне, скажите ему, что я вернусь до захода солнца.
Она нежно вздохнула и подняла руку, чтобы поправить волосы, рассыпавшиеся по плечам. Одеяло распахнулось, обнажив округлые линии ее грудей.
– Вы правы, но я так недавно замужем, что вы должны меня простить. Мне следует бросить свою привычку тревожиться за вас.
Он гневно нахмурился.
– Прикройтесь, мадам. Боже мой, ведь это ваша первая брачная ночь! О чем только думает Джон, если позволяет вам разгуливать в таком виде? Отправляйтесь в постель.
Она рассмеялась тихо и хрипло, но не подтянула сползшее с плеча одеяло.
– Зачем ломать комедию? Вот уж, право, какая забота о моем супруге! А встреча с епископом? В этот час? Кто вам поверит. А если вы боитесь, что ваш слуга начнет болтать лишнее, то я вас могу успокоить. Я сделаю так, что он будет держать рот на замке. Ах, у меня сердце изболелось, пока он не появился в спальне. Я уже не надеялась, что нам удастся побыть несколько минут наедине.
Она шагнула вперед, обнажив длинную стройную ногу. Блики огня играли на ее голом бедре.
– Прием, оказанный вами вчера, был бальзамом на мою душу. Если вы не мечтали обо мне, предлагая этот нелепый брак, то не знаю, зачем все это было нужно.
– Что мне нужно? Да ничего, а в том, что я радушно встретил вас, не было ничего предосудительного, – начал было он, но осекся, вспомнив обидные упреки жены по поводу того же самого события. Ему всего-навсего хотелось немного загладить свою вину за скоропалительную свадьбу. Где же он сделал ошибку?
– Как ничего? – вкрадчиво повторила она. Голос Мэв был похож на соблазнительный шорох шелка по голой коже. – Вы заключили меня в свои объятия, прижимали меня к себе, как никогда раньше, а теперь говорите, что ничего этого не было? Не обманывайте самого себя, Рэннольф. Вы желаете меня. Я знаю, как вы несчастны в своем браке. Взгляните, вот я здесь, перед вами. Я могу ослабить вашу боль. Позвольте мне любить вас так, как вы того заслуживаете. И не огорчайтесь за Джона, потому что я вполне могу с ним справиться. Он такой простофиля.
