Она натянула чулки и обулась.

– Ну, разок можно и пропустить, – нервно хохотнув, сказала Ильза. – Зато вы выглядите отдохнувшей. Может быть, вам следует почаще поздно вставать.

– Ты знаешь, как я привыкла поступать. Почему ты послушала его, когда я велела тебе совсем другое?

– Но ведь он мой господин. Не могу же я метаться между вами, как меж двух огней.

Старая служанка подала ей голубой шерстяной балахон.

Ровена уже было открыла рот, чтобы отчитать Ильзу как следует, но вовремя сдержалась. Если она будет распространяться по поводу своих опасений и недовольства своим браком, то очень скоро подорвет у окружающих веру в нее, которую она с таким трудом добилась.

– Прошу прощения, – сказала она после паузы. – Я не в настроении сегодня.

Ильза помогла ей надеть балахон и зашнуровала его сзади, пока Ровена затягивала пояс. Наконец она подвесила на пояс кольцо с ключами, которые весело зазвенели, очутившись возле талии.

– Сядьте, госпожа, я причешу вас.

– Сегодня я сама сделаю это.

– Но это моя обязанность и…

– Ступай.

Это было сказано таким тоном, что старая служанка быстро ретировалась. Ровена села на стул и провела гребнем по своим длинным волосам. У служанки процедура причесывания заняла бы не меньше получаса, сама же она управится за несколько минут.

Неожиданно дверь комнатки распахнулась.

– Леди Рен, Леди Рен! – с криком вбежал в комнату Джордан. – Вы должны были меня видеть! – Он буквально приплясывал на месте от восторженного возбуждения. Волосы торчком стояли у него на голове, одежда была перемазана грязью. – Вы должны были увидеть Ветерка. Я назвал его Ветерком, потому что он самый быстрый конь.

– А я видела, – прервала она его. – Ух ты! – воскликнула она, когда он плюхнулся ей на колени. – Поосторожнее со мной, дорогой. Я ведь все-таки не здоровенный мужчина вроде твоего отца или дядей.

– Простите, – сказал он и тут же произнес на одном дыхании. – Вы видели? Правда, я самый быстрый наездник, которого вы когда-либо знали? – Он с нетерпением ждал ее кивка и, дождавшись, издал торжествующий вопль. – Я так и знал!

– Мне кажется, у нас гусей стало на одного-двух меньше.

Мальчик посмотрел на нее невинными глазами.

– Папа сказал, что если я помогу повару ощипать того гуся, которого задавил Ветерок, то это научит меня быть осторожнее. Мне действительно надо идти помогать? – спросил он, глядя на нее с затаенной надеждой на помилование.

– Джордан!

Голос прозвучал неожиданно и жестко, и Ровена с мальчиком чуть не подпрыгнули на месте: в дверях стоял лорд Рэннольф. Его руки были жаты в кулаки, лицо было чернее тучи.

– Почему ты пришел сюда, ведь я послал тебя на кухню?

Он говорил негромко, но в интонации явно звучала угроза.

– Но, папа, – жалобно захныкал мальчик, – это будет так тяжело. Может быть, не надо? – умоляющим тоном обратился он к мачехе. Она инстинктивно обняла его хрупкие плечи.

– Поставьте его на пол. – Это не было просьбой. Тяжелый взгляд серых глаз упал на нее. – Я не позволю вам стоять между мной и моим сыном.

Ровену покоробил его командный тон, но она понимала, что тут он был прав. Хотя она уже не обнимала мальчика, но отпускать его не собиралась.

– Джордан, – сказала она, переключив внимание целиком на этого дорогого ее сердцу ребенка. – Наступит день, когда в твоих руках будут судьбы людей. Если ты не научишься отвечать за свои поступки, то как они смогут быть тебе преданы?

– Но я не могу, – сквозь слезы произнес Джордан. – Я еще маленький.

– Не могу или не буду?

Голос Рэннольфа прозвучал неожиданно мягко, и Ровена подняла на него взгляд. Муж стоял в дверях, привалившись к косяку и скрестив руки на груди. Он вопросительно вскинул брови в ответ на ее взгляд и снова обратился к сыну:

– Если ты достаточно большой, чтобы ездить верхом на пони, то ты уже достаточно взрослый и для этого дела. Больше непослушания я не потерплю! Иди. Делай то, что я тебе сказал. И еще, – добавил он. – Плоды своей неосторожности ты будешь поедать завтра. Сегодня, похоже, у нас праздник. Как я понимаю, будут даже актеры.

– Артисты! – обрадовался мальчик. – А можно на них сейчас посмотреть?

– У тебя есть чем заняться, – ответил отец. – Марш на кухню. Я хочу поговорить с твоей мачехой.

Джордан слез с ее колен и неохотно поплелся к двери.

– Я буду осторожнее с Ветерком, я обещаю, правда, – умоляющим голосом произнес он, все еще на что-то надеясь.

– Не сомневаюсь, – ответил отец, оставшийся глухим ко всем мольбам.

Ровена ничего не сказала, но ей пришлось прикусить губу, чтобы не улыбнуться, глядя на повесившего голову мальчика, выходящего из комнаты с таким видом, словно он отправлялся на эшафот. Каким образом отец с сыном, внешне так похожие друг на друга, обладали такими различными характерами? Если настроение ее мужа было переменчиво и непредсказуемо, то у его сына был спокойный, ровный характер. Неужели Рэннольф когда-то давно тоже был таким, как Джордан?

Ее муж, войдя в комнату, закрыл дверь и повернулся к ней.

– Прикройте волосы, – сказал он резко. – Сейчас здесь появятся мои братья.

У нее упало сердце, когда она услышала, каким суровым тоном это было сказано. Значит, между ними ничего не изменилось. Он смягчился только по отношению к сыну. Она встала и, перекинув волосы через плечо, быстрыми движениями пальцев заплела косу. Подняв на него глаза, она обнаружила, что он внимательно на нее смотрит. Чувствуя, что краснеет под его пристальным взглядом, Ровена отвернулась, чтобы завязать ремешком кончик косы. После этого она покрыла голову простой льняной накидкой, которую приготовила ей Ильза.

– Некоторое время назад я видел вас в окне. Вы были еще не одеты.

Это заявление поразило Ровену, и она быстро повернулась к нему.

– Вы видели меня? – выдохнула она. Если он ее видел, то и другие могли ее заметить. Опять кровь прилила к ее щекам. Глаза мужа сузились и снова стали суровыми и колючими.

– Я надеюсь, это не является вашей привычкой, потому что подобного я не потерплю.

Его надменный тон вновь пробудил в ней ярость и заставил забыть о стыде.

– Разумеется, это не является моей привычкой, – резко сказала она. – Я только хотела убедиться, что вы… – Она уже почти добавила: «не грузите мои вещи», но вовремя остановилась.

– В чем убедиться? Что я еще нахожусь в стенах этого замка?

О чем он говорит? А где же ему еще быть? Расстроено вздохнув, Ровена попыталась сдержать свои эмоции. Она не хотела снова раздражать мужа.

– Это была всего лишь женская глупость, – сказала она со слабой улыбкой. В глубине души она благодарила Бога за то, что сейчас говорила чистую правду. Она была так глупа, что поверила, будто он может ее отослать.

Муж смотрел на нее молча еще несколько секунд, затем вдруг расслабился и усмехнулся.

– Итак, вы признаете, что подвержены периодическим приступам глупости?

Этот вопрос застал Ровену врасплох, и она молча уставилась на него, не зная, что сказать. Заметив ее состояние, он рассмеялся и уселся на стул, с которого она только что поднялась.

– Вы хорошо поговорили с Джорданом, – сказал он, помолчав. – Я лишь сказал ему, что он должен сделать. Вы же объяснили ему, почему он должен это делать.

Голос звучал немного сдавленно, словно ему стоило большого труда произнести эти слова. Что это было – комплимент?

– Он хороший мальчик, – только и нашла, что сказать, Ровена.

– А что это за имя, которым мой сын зовет вас? – спросил он, глядя на нее с выражением, которое нельзя было назвать ни дружеским, ни враждебным.

– Ах, это? – Она смущенно засмеялась. – Когда я пришла в монастырь, одна монахиня так исковеркала мое имя, что получилось «Рен», и так оно прилипло ко мне на долгие годы. Глупо, конечно, но я к нему привыкла, да и Джордану так проще.

Ее голос затих.

– Рен, – мягко произнес он, как бы пробуя слово на язык. – Мне это имя кажется слишком легкомысленным. Оно вам не подходит.