Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Что пойму?

— Разницу между влюблённостью и вожделением. Вожделение — сильное чувство, но поверхностное, мелочное и… всегда грязное. Как мусор, который плавает по поверхности. Его может быть много, он может быть очень ярким, но всё равно останется мусором.

— Я не понимаю. Ты мог бы говорить без метафор?

— Прости, — улыбка Захара сделалась смущённой и виноватой. Но мгновение спустя он стал так глубоко серьёзен, что у меня озноб по спине пробежал.

А Захар ответил:

— Вожделеющий думает только о собственном удовлетворении и на чувства объекта своих желаний ему наплевать. А влюбленный может получить наслаждение только через удовольствие объекта влюблённости. Если будет плохо тому или той, в кого ты влюбишься, тебе никогда не будет хорошо, как бы удачно ни складывались в тот момент твои собственные дела.

Я не ответил. То, что говорил Захар, повторялось тысячи раз до него — в книгах, фильмах, в афоризмах. Но только сейчас я понял, что всё это не пустые словесные красивости, а самая что ни на есть настоящая правда.

— Ты разграничиваешь любовь и влюблённость, — сказал я только для того, чтобы не молчать. Тишина для меня была страшнее любого кошмара.

Захар сел на диван, спрятал лицо в ладонях. Выпрямился, свесил руки между колен.

— Каждый влюблённый мечтает, чтобы на объект его чувств напала бы злая собака, а он бы отважно и доблестно защитил предмет своей влюблённости. Любящий хочет, чтобы на объект его любви ни одна собака никогда даже не тявкнула.

Я поёжился.

— Врагу такого не пожелаешь. Особенно, когда оказываешься несчастным в любви.

Захар улыбнулся.

— Быть несчастным в любви невозможно. Даже если твоя душа разрывается от боли, сознавая её безнадёжность, ты сам всё равно будешь чувствовать себя счастливым, потому что любовь становится счастьем сама по себе.

— Но тебе ведь плохо! Значит ты несчастлив!

— Нет, совсем нет. Я счастлив. И мне очень хорошо.

— Не понимаю…

Улыбка Захара стала сочувственной.

— Для этого надо полюбить самому. Когда у тебя есть любовь, всё в жизни наполняется смыслом, каждая мелочь и любая секунда обретают индивидуальность и неповторимость. Мир становится ярким и многогранным, а в душе постоянно звучит музыка — самая прекрасная, какая только есть на свете.

Я хмыкнул скептично.

— Похоже на откровения обожравшего ЛСД наркомана.

Но Захар не обиделся.

— Наркотик — это тщетная попытка заменить настоящую любовь синтетической. Но любовь не терпит ни малейшего обмана. И карает за попытку подмены полной утратой личности.

— Захар, ты должен ему во всём признаться! — сказал я.

— Это невозможно.

— Это неизбежно, — возразил я. — Такие чувства нельзя скрывать вечно. Рано или поздно они прорвутся, и плохо тогда будет всем — и тебе, и ему. И мне, потому что я твой друг. Захар, если ты признаешься сам, то сделаешь это спокойно и тактично. Твой избранник либо примет признание, либо отвергнет, но в любом случае напряжение получит полную разрядку. Управляемую разрядку, Захар. А вот если чувство прорвётся само по себе… Это будет как стихийное бедствие. Оно принесёт боль всем.

Захар запрокинул голову, закрыл глаза.

— Я скорее убью себя самого, чем причиню малейший вред ему.

— Ты, Захар. Вот именно, что ты. А в случае прорыва тебя не будет. Останется только аффект. Когда переизбыток напряжения вырвется наружу, он сметёт твою личность, как цунами сметает газетный ларёк. Ты что, телевизор никогда не смотришь? Там в новостях иногда показывают, что бывает после цунами. Так вот с тобой будет то же самое — ни мыслей, ни самоконтроля, одни только ошалелые от спермотоксикоза инстинкты.

— Да при чём здесь спермотоксикоз? — обиделся Захар.

Я криво усмехнулся.

— Если с любовью всё обстоит так, как ты говоришь, то тебе просто не захочется трахаться ни с кем, кроме твоего парня.

— Он не мой парень! — в голосе Захара прозвучала такая боль, что мне стало жутко.

— Он не мой парень, — безнадёжно повторил Захар. — И никогда не будет моим.

Я вздохнул. То, что я собирался сказать, было жестоким и обидным, но обойтись без этого было никак нельзя.

— Чувства чувствами, Захар, но и потребности тела ты никуда не денешь. А телу молодого здорового мужика нужен постоянный и обильный секс. И если реализовать эту потребность со своим избранником ты не можешь, а с другими партнёрами не хочешь, то физиология рано или поздно возьмёт своё, просто отключив тебе сознание и заставив действовать только под влиянием инстинктов. Ты ведь по девкам отправляешься только тогда, когда уже совсем невмоготу станет, так? Но телу этого мало. Ничтожно мало! Поэтому, когда напряжение всё-таки прорвётся…

— Я никогда не причиню ему вреда! — перебил меня Захар. — Никогда. Скорее убью себя, чем причиню ему малейшую боль. Это невозможно!

— Невозможно для тебя, — повторил я. — Но не для твоего аффекта. Поэтому поговори с тем парнем. Ведь ты всё равно ничего от этого не теряешь. Ну скажет он тебе «Нет!», и что от этого изменится? У тебя и так с ним ничего нет и не будет. Зато напряжение разрядится, и ты сможешь переключиться на кого-то другого.

— В каком это смысле? — нахмурился Захар.

— А если вместо любви образовалось пустое место, значит на это место надо поселить новую любовь.

— Ребёнок, — улыбнулся Захар с неожиданной для меня мягкостью. — Так уверенно рассуждаешь о том, о чём ни малейшего понятия не имеешь. Любовь не может быть пустым местом. Любовь к нему — единственное, что по-настоящему есть у меня в жизни.

— Как это? — не понял я.

— А что мне остаётся, как не любить его? Ничего другого у меня больше нет. Работа? Интересная, приятная, но её слишком мало, чтобы заполнить жизнь. Друзья… У каждого из них свои дела, свои интересны, в которых я всего лишь одна из составляющих. Так что единственное, что придаёт моей жизни смысл — это любовь. Без неё опять всё станет пусто, серо и однообразно.

— Понятно, — процедил я. — Скука тебя заела, и потому ты решил развлечься, сочинив себе великую страсть. Тут парнишка с прельстительной попкой очень кстати подвернулся, и ты воспылал к нему безответной и вечной любовью. Захар, а вот если бы в ту минуту рядом с тобой вместо симпатичного парня оказалась девчонка с роскошными сиськами? Какую причину для несчастности и безответности своих чувств ты придумал бы тогда? Сказал бы, что слишком зауряден, и потому недостоин такого абсолютного совершенства во всех отношениях, как она, а значит не можешь ей признаться?

Захар побледнел, сжался так, как будто прикрывался от удара.

— Ты не веришь в искренность мой любви? Ты мне не веришь?! Но почему? Разве я хотя бы один раз тебе солгал?

— Спятить с тобой можно! Причём тут я? Бой-френду своему в искренности чувств клянись. Вдруг да поверит и сексуальную ориентацию ради такого случая поменяет.

— Олег, — тихо попросил Захар, — не надо так шутить.

— А я и не шучу. Вдруг во время объяснения ты ему понравишься?

— Это невозможно, — твёрдо сказал Захар. — Никогда. Моя любовь никогда не получит отклика. Но это не значит, что не должно быть и самой любви.

— Если это действительно так… Если всё и впрямь так безответно и безнадёжно… То это всего лишь означает, что ты отдаёшь любовь не тому, кому она предназначена на самом деле, а совершенно постороннему и случайному человеку. И не замечаешь того, кто может стать твоей настоящей судьбой. Того, кто будет любить тебя точно так же, как и ты любишь его. Безответной любви не бывает, есть любовь заблудившаяся. Адресованная не тому, кому надо. Это как письмо, которое по случайности попало не в тот ящик. Ошибочный респондент не понимает ни языка, ни смысла полученного сообщения, а потому отвергает его. Но ведь где-то есть кто-то, кто ждёт твоего письма. Ждёт твоей и только твоей любви, чтобы отдать взамен свою. И если ты потратишь всю свою жизнь на ошибочного адресата, то обделишь этим не только себя, но и того или ту, кому на самом деле предназначена твоя любовь. Своим пустым и бесплодным упрямством ты делаешь несчастным ни в чём не повинного человека, вся беда которого в том, что он или она ждёт тебя и никак не может дождаться. Из-за твоей глупости не может!

4
{"b":"107434","o":1}