- Всем, я R36 Анна Василий дробь M, кто слышит, прошу ответить. – Но, никто ему не ответил.

Повторив вызов ещё пару раз, Сергей хотел уже поискать корреспондентов на других частотах, как вдруг прозвучал ответ:

- R36AW/M,  я R44HK, слышу хорошо, 5-9, меня зовут Павел. Приём.

Сергей ответил:

- R44HK, слышу тоже хорошо. Здравствуйте! Тоже 5-9, меня зовут Сергей, нахожусь около мотеля у въезда в город Троицк. Нам нужна консультация.

- Принято, Сергей. Что за консультация?

- У нас в бортовом компе накрылся передатчик автоответчика. Павел, где у вас тут лучше починить? А то ДБ-шники грозятся оштрафовать!

- Это наверно Федотов вас прихватил? Хороший парень, лишнего не пришьёт. А починить? Давайте-ка сейчас ко мне, а утром я вас в свой сервис направлю. У меня хороший спец по компьютерам есть, но он только завтра с утра будет.

Путешественники взглянули друг на друга и одновременно кивнули.

- А куда к вам, Павел? Нас двое, не стесним?

- Всё нормально. Езжайте сейчас к Троицку, на кольце перед городом повернёте налево по указателю посёлок Загорный. После указателя, через километр увидите слева водонапорную башню. На верхушке у неё красный фонарь. Подъезжайте к ней, я вас встречу. Если заблудитесь – зовите, хотя тут заблудиться негде.

- Принято, Павел! До встречи. R44HK, я R36AW/M, 73!

- До встречи, Сергей. Я R44HK, 73!

В состоявшемся на «двойке» специфическом радиолюбительском разговоре, содержание которого, впрочем, ясно даже и без перевода, сочетание латинских букв с цифрами обозначало позывные корреспондентов, а цифры «5-9» - наилучшую оценку слышимости.

«73!» же означало наилучшие пожелания. Так принято у радиолюбителей, но, вообще-то, и любой профессиональный язык труден для понимания неискушённого слушателя.

Между тем, друзья, миновав так и не посещённый ими «Мотель» и последовав указаниям Павла, вскоре уже подъехали к грандиозному сооружению из красного кирпича, довольно слабо видимому в наступающем сумраке. На вершине строения ярко горела красная лампа. В её свете видны были многочисленные антенны, установленные на крыше. Остальная часть дома тонула в темноте. Двор, впрочем, был хорошо освещён.

Было это здание когда-то водонапорной башней, но теперь её видно приспособили для жилья. Ещё какие-то постройки примыкали к башне, но визитёры их не рассмотрели. Короткая дорога вела от шоссе к гостеприимно раскрывшимся при их приближении железным воротам. Справа и слева от ворот виднелась сетчатая ограда.

Проехав метров тридцать по асфальтированной дорожке «Байкал» остановился у главного, видимо, входа, где встретил вышедших из вездехода друзей коренастый мужчина лет 55-и, седоватый с волевым лицом. Одет он был по-домашнему, легко, в тренировочные штаны неизвестной фирмы и застиранную тельняшку. В руке он держал портативную «Моторолу». Хотя и говорят в народе о нежаркой погоде – «не май – месяц», но было как раз начало мая, а жарко не было. Вечером – особенно.

После взаимных представлений, Павел, а это был, конечно, он, пригласил прибывших в «свою крепость», как он выразился. Цокольный этаж «крепости» содержал в себе прихожую, немалую кухню и душ с ванной комнатой. Впрочем, слово кухня вряд ли подходило к этому помещению: самая придирчивая хозяйка осталась бы довольна огромной газовой плитой, рядом настенных шкафчиков и обеденным столом. А также всякими более мелкими, но полезными вещами.

На втором этаже имелась гостиная с камином, разожжённым по случаю прохладной погоды, и несколькими диванами. Вдоль её стен стояли шкафы с книгами. На стене висел экран телевизора. Также, в гостиной присутствовал и довольно современный компьютер. На этом же этаже были и гостевые спальни.

На третьем этаже располагался кабинет хозяина, совмещённый с «шеком».  Это английское слово, первоначально, вообще-то обозначало что-то вроде «хижины», но в среде радиолюбителей, к которым, несомненно, принадлежал Павел Васильевич Самсонов, означало в привычных для непосвящённых выражениях, радиорубку.

С уважением осмотрели гости рабочее место хозяина, оборудованное по последнему слову техники: несколько современных трансиверов, (приёмопередатчиков) и, явно самодельный, но очень аккуратно выполненный мощный коротковолновый усилитель. Имелись тут также и ещё несколько аппаратов, устаревших, но подключённых, а значит, явно функциональных. Тут же стоял и застеленный покрывалом диванчик – скорее всего лежбище самого хозяина.

Ещё выше имелся чердак, но ничего интересного там, по-видимому, не было. Все этажи соединялись между собой железными витыми лестницами, но снаружи башни присутствовал и лифт, а скорее его следовало назвать грузовым подъёмником. Системы отопления и кондиционирования располагались в подвале.

Короче, сразу было видно, что хозяин человек не бедный, но привык тратить свои деньги не на пошлую роскошь, а на удобный и надёжный быт.

К этому времени поспел ужин, и маленькая симпатичная женщина средних лет пригласила всех к столу. Расположившись на кухне, гости и хозяин отдали дань картошке с мясом, нескольким разным салатам и светлому пиву. Казалось бы, простая русская еда, была приготовлена изумительно вкусно, а может, просто путешественники проголодались в дороге. Во всяком случае, они искренне поблагодарили хозяйку, которая, впрочем, оказалась не супругой Павла Васильевича, а вроде бы его дальней родственницей, не то, двоюродной тёткой, не то, троюродной племянницей, а в настоящее время «домомучительницей», как представил её хозяин с улыбкой. Впрочем, Вере Степановне это привычное, видимо, звание нравилось, судя по её зардевшемуся от похвал лицу.

- Спасибо, Вера Степановна, уже поздно, вы езжайте домой. Я сам всё уберу! - такими словами Павел Васильевич пресёк её поползновения немедленно перемыть посуду и навести порядок на кухне. А когда за окнами завелась её «Лада» и домохозяйка уехала, пригласил товарищей подняться в гостиную.

Хотя Павел Васильевич был значительно старше друзей, он, как это и принято в среде радиолюбителей, настоял, чтобы его звали просто по имени. Расположившись в гостиной у камина, гостеприимный хозяин и гости отдали должное неплохому коньяку и, наконец, поговорили и о делах.

Оказалось, что господин Самсонов, хоть и не является олигархом местного разлива, но владеет автосервисом и «парочкой фирм», как он выразился. А, кроме того, и акционер нескольких троицких заводов. Вкратце поведал он, как «дошёл до такой жизни», впрочем, без капли самолюбования, которое так свойственно в России большинству богатых людей, за что их традиционно и не любят. В его изложении, его карьера была цепью случайностей, начавшихся со времени его увольнения с военной службы в самом начале века.

Перво-наперво, холостой, моложавый майор в отставке оказался владельцем доставшейся ему по наследству от умерших родителей шикарной трёхкомнатной квартиры в Москве, а от бабушки – дома  в Троицке. К слову, в столицу в те времена рвались все предприимчивые люди, справедливо полагая, что именно там делаются настоящие деньги.

Но отставник свою московскую квартиру продал, причём по результатам небольшого тендера оказался владельцем более чем круглой суммы. И приехал в Троицк, поскольку столичную суету и пробки, хамство и давку не больно любил, а тут когда-то жила его бабушка, о которой он сохранил самые тёплые воспоминания. Да и о городке, недалеко от Волги, тоже.

Город Троицк, хотя и находится в пределах Самарской области, но всё-таки на изрядном от самой Самары расстоянии, достаточном, чтобы не коснулась его суета областного города. Казалось бы, нейтральное, имя города чуть было не сыграло с ним злую шутку: после революции: в честь пламенного революционера Льва Давыдовича Троцкого, стали троичане гордо называть себя троцкистами. Но, к счастью, проявив похвальную прозорливость, буквально перед тем, как звезда легендарного руководителя октябрьского переворота склонилась к закату, обратились троичане в Москву с просьбой дать их старозаветному Троицку какое-нибудь революционное название.