Потом вышел Черный Зевс и, зло сверкая глазами, крепко поколотил противостоявшего ему длинного тощего парня, претендовавшего на то, что он классно владеет карате. И вот, наконец, настал черед Блейда.

Разгоряченная публика смолкла, словно по команде, когда странник вышел на импровизированный ринг. Среди бойцов Шеллоу равного ему не было. Добровольно против Блейда вышел бы только подставной с твердым заданием лечь на пол через тридцать секунд после начала боя — так, чтобы не успеть обрести особо дорогостоящие в лечении телесные повреждения.

Однако из темного прохода между столиками неожиданно появилась высокая мощная фигура. Парень был выше Ричарда Блейда на полголовы, видом и сложением своим напоминая незабвенных нуров из мира Катраза. Выпяченная челюсть, волевой квадратный подбородок, короткие белые волосы ежиком, холодные льдистые глаза… Блейд ощутил, как по спине пробежал холодок — этот тип очень сильно смахивал на незабвенного Защитника, космического рейджера паллатов. Его торс, руки, ноги казались только что сошедшими с античных фресок, изображавших знаменитых олимпиоников. Он был сложен, точно греческий бог, и в каждом его шаге чувствовалась недюжинная сила.

Блейд стоял, сузив глаза, и в упор разглядывал приближавшегося соперника. Защитник из звездной империи паллатов? Откуда он здесь? Как попал сюда, в подобный бар? Или ему, Блейду, все это просто мерещится? Защитник паллатов оривэй был воплощением черт мужественного воина; отчего бы не рождаться таким и на планете Земля?

И все же проверить не мешало. Когда Бак Шэллоу дал команду сходиться, Ричард Блейд неожиданно протянул своему противнику руку.

— Я приветствую тебя, и биться с тобой станет для меня удовольствием, — негромко произнес он. Кроме него, эту фразу в зале мог понять только один человек — тот, что стоял сейчас перед странником, — потому что сказана она была на языке паллатов оривэй.

— Чего-чего? — переспросил парень, недоуменно морща лоб. Это «чего-чего?» было произнесено с ужасающим лондонским акцентом, на самом настоящем кокни, а в глазах парня Блейд видел только искреннее недоумение. Он не притворялся! Возможно, этот тип знал еще десяток языков, но только не оривэй. Странник поспешил повторить свои слова по-английски.

— А… ну, дык для меня тоже, — парень хлюпнул носом и ничтоже сумняшеся вытер сопли уголкам скатерти с крайнего стола.

Бой начался. И с самой первой секунды все сомнения Блейда ожили вновь. Парень двигался, точно бездушная боевая машина, не совершая ни одного лишнего движения. Это был стиль сетокан, доведенный до абсолюта, до полного совершенства, — глубокие стойки, тяжелые мощные блоки, требующие отличной реакции, стремительные прямолинейные атаки… Левую руку Блейда пронзила острая боль, когда противник отбил первый его удар, и сам разведчик еле-еле отвел в сторону быструю контратаку беловолосого.

Все это очень походило на поединок с Защитником в Талзане, только теперь перед Блейдом словно бы стояло существо, более похожее на человека, далеко не столь самоуверенное и оттого еще более опасное. Защитник? Или все же талантсамородок, неведомо как попавший на лондонское дно, в ряды боевиков местных мафиози?

Страннику приходилось нелегко. Он уже дважды пропустил удары, каждый из которых отбрасывал его за пределы ринга, так что Блейд с трудом удерживался на ногах. Бровь разведчика была рассечена, но, по счастью, неглубоко, и глаз мог попрежнему видеть.

И в то же время противник Блейда казался целехоньким. Если это Защитник местных паллатов — аналогов паллатов из земной галактики — дело плохо, Защитники почти нечувствительны к боли, и с ног их может сбить только особо сильный и хорошо рассчитанный удар. Те же, что удалось провести Блейду, заставляли противника лишь слегка покачнуться.

Он начинал дышать все тяжелее и тяжелее. Лоб покрылся потом; теперь он почти все время только защищался, не помышляя о нападении.

Блок! Отход! Контратака! Неудачно… левая рука ноет уже постоянно. Блок! Уход в сторону! Ногой в коленную чашечку! Попал! Ага, согнулся?! Сверху по затылку сцепленными руками… О-ох!

За миг до этого противник Блейда пошатнулся, его лицо наконец-то исказилось от боли, казалось, он потерял равновесие и ориентировку. Блейд поспешил воспользоваться этим — и угодил в искусно расставленную ловушку. Кулак белобрысого парня мелькнул с быстротой молнии; страшный апперкот поднял Блейда в воздух и швырнул на деревянный пол бара.

Глаза застлал красный туман. Боль в челюсти была такая, что, казалось, там не осталось ни одного зуба и вообще ни одной целой кости. Сквозь шум невесть откуда взявшегося здесь океана Блейд с трудом различил слабые звуки, как будто кто-то негромко считал вслух:

— Один… Два… Три…

Эти цифры означали что-то очень важное. Он силился вспомнить и не мог.

— Четыре… Пять… Шесть…

Он почему-то твердо знал, что нужно собрать все силы и встать.

— Семь…

Ну да, конечно! Это же судья открыл счет — счет ему, Ричарду Блейду!

— Восемь…

Если дойдет до десяти, тогда все погибнет.

Ричард Блейд не мог в тот момент сказать, что же именно погибнет, но это соображение подействовало на него совершенно магически. Слово «восемь» еще не затихло, а он уже начал подниматься. При счете «девять» он вновь уже стоял в боевой стойке, машинально слизывая сочившуюся из разбитой губы кровь.

Беловолосый удивленно воззрился на восставшего врага. Впрочем, он не сомневался в конечной победе. Оглушенный, в шоке — что сможет этот старикан сделать против него?

Соперник Блейда вновь встал в низкую стойку. И — в мягком движении, в точном соответствии с канонами школы «сетокан» («все части твоего тела движутся в одном направлении совершенно синхронно»), он не двинулся, не качнулся, а словно бы «полился» вперед.

Этого-то и ждал Ричард Блейд. Пришел его черед обмануть противника своей мнимой слабостью.

Вихрь вражеских кулаков был уже совсем рядом, когда странник внезапно прыгнул. Он потратил на это последние остатки сил; в этот удар он вложил все, что у него еще оставалось.

«Екагири» в прыжке вообще-то наносится с ходу, что увеличивает силу удара, но в этом случае роль движения сыграли отчаяние и неуемная жажда победы. Тело Блейда взвилось в воздух, словно подброшенное пружиной; до хруста растягивая связки, он выбросил ногу вперед и вбок, целясь в лицо соперника.

Он попал.

Белобрысого парня отшвырнуло куда-то в окружавшую темноту, в Хаос, в Ничто. Только что он был здесь, только что он атаковал, подобно смертоносному тайфуну, — и вот его нет, словно никогда и не было.

Блейд стоял, с трудом удерживаясь на ногах. Перед глазами все плыло, сливаясь в сплошную бешеную пляску изломанных цветных полос. И внезапно из этого хаоса появилось лицо соперника.

Он тоже двигался с трудом, этот странный противник Блейда. Лицо его превратилось в кровавую маску, можно было лишь удивляться, как выдержали шейные позвонки. Но тем не менее они выдержали, и, пошатываясь, шипя от боли, беловолосый тоже нашел в себе силы подняться и вновь двинуться в бой, собирая, как и Блейд, силы для последнего, решающего удара.

Оба противника ударили одновременно.

И оба попали.

Два тела грянулись на пол совершенно синхронно, словно связанные незримыми нитями. Судья прерывающимся голосом начал отсчет, но его слова тонули в диких воплях зрителей.

И все же какие-то слабые отзвуки достигли уже почти погасшего сознания странника. Опять цифры! Опять эти проклятые цифры! И значит, ему снова надо вставать…

Блейд поднялся при счете «девять». Его противник не поднялся вовсе.

В чувство странника привели руки Лиззи.