Видимо, она рано поняла, что замужество – не ее стезя. Что потенциальный супруг, кем бы он ни был, либо попытается сломать ее, такую самодостаточную, либо окажется под каблуком, но в любом случае хорошей семьи не получится.

Тем не менее пора было подумать о дальнейшей жизни. В Мексике XVII века 16-летняя девица приравнивалась практически к старой деве. На роль светской куртизанки она вряд ли подходила, да и куртизанки в то время только «зарождались». Оставался последний путь – в монастырь. И хотя Хуана стремилась к монашеству не больше, чем к браку, это решение было для нее куда более приемлемым, потому что оставляло некоторую возможность следовать своему творческому призванию и накоплению знаний.

Ее решение вызвало нескрываемое удивление при дворе и толки в городе, но духовник отец Антонио Нуньес де Миранда, которому Хуана «открыла свои сомнения и опасения», поддержал ее выбор. Позже она писала; «Я осознавала, что это состояние влечет многие обязанности, для моего темперамента отталкивающие (я имею в виду внешнее, а не главное)». Безусловно, Хуана верила в Бога, она знала Писание и богословскую литературу, но, скорее всего, она не обладала ни мистическим даром, ни живым чувством к Богу (это можно подтвердить и строками из ее поэзии, и оставленными дневниковыми записями), которое так часто встречается у поэтов, даже если они называют себя атеистами. Поэтический взгляд Хуаны де Асбахе был обращен на внешний мир – на человеческие отношения, на механику законов природы. Это взгляд человека Возрождения, верящего в то, что с помощью разума можно все понять, объяснить и привести к согласию. В такие постулаты она верила больше, чем в то, что творится в потаенных глубинах ее души. Поэтому при свойственных ей честности и трезвой оценке самой себя выбор монашеского пути не мог не быть для нее трудным. В поздних стихах Хуаны появятся и усталость, и разочарование в силах разума, но и тогда обида на жизнь не достигнет высоты прямого обращения к Творцу, а расплещется звуками грустной мелодии и утонет в пессимизме. Но пока до пессимизма было еще далеко – просто требовалось принять разумное решение, каким бы неразумным и нелогичным оно ни казалось окружающим.

В августе 1667 года Хуана сделала первую попытку уйти в монастырь. Но недавно реформированный устав обители Святого Иосифа ордена Босоногих кармелиток оказался слишком суровым для светской барышни. Она серьезно заболела и по настоянию врачей покинула обитель спустя три месяца. (При этом врач пытался и запретить ей читать, но без книг состояние больной тут же ухудшалось.) Тем не менее через год с небольшим она предприняла вторую попытку стать монахиней, на этот раз состоявшуюся. В феврале 1669 года Хуана вступила в монастырь ордена Святого Иеронима и после короткого послушничества приняла постриг под именем Хуаны Инес дела Крус (в католической традиции при пострижении имя, данное при крещении, не меняется, но отсекается фамилия, то есть связь с родом – чтобы освободить место для другого союза). Взнос на «приданое монастырю» внесла вице-королевская чета, и обряд пострижения стал, как это часто бывало в жизни Хуаны, общественным событием, присутствовать на котором желало множество жителей Мехико. Святой Иероним, небесный покровитель всех гуманитариев, как видно, благоволил к своей новой дочери. Устав ордена его имени был самым либеральным в Мексике. И впрямь, кто, как не переводчик Библии на латинский язык, лучше других поймет, что для плодотворной научной работы требуется известная доля комфорта. Сестрам разрешалось иметь личное имущество и рабов, так что сотню монахинь обслуживали пятьсот служанок. Кельи затворниц представляли собой настоящие квартиры, часто двухэтажные, где были и кухня, и ванна с горячей водой, помещения для занятий и отдыха и зал для приема гостей. Места хватало и для служанок, и для двух-трех учениц-пансионерок. Сестра Хуана де ла Крус разместила в своей келье библиотеку в 4 000 томов – по тем временам самую большую в Новом Свете, музыкальные инструменты, астрономические приборы и даже микроскоп. Здесь она давала своим ученицам уроки музыки и драматического искусства (странный предмет для обучения девиц в монастыре, но так сказано в источниках), здесь занималась научными трудами, вела переписку с выдающимися людьми со всего мира и принимала многочисленных гостей. Очень скоро монастырь Святого Иеронима превратился в блестящий интеллектуальный салон. Общение с маркизом де Мансера и доньей Леонор продолжалось: у вице-королевской четы, а стало быть, и ее многочисленной свиты вошло в обычай ходить к вечерне в монастырскую церковь, после чего они задерживались в келье сестры Хуаны ради ее познавательных и остроумных бесед. В обители часто устраивали концерты, поэтические состязания и даже балы. Надо сказать, что тогдашний архиепископ Мехико брат Пайо Энрикес де Ривера был весьма просвещенным человеком и большим поклонником талантов сестры Хуаны Инес.

А в монастыре ее таланты только преумножались: она выучилась играть на нескольких музыкальных инструментах и написала трактат о музыкальной гармонии, достигла известности в живописи, стала экспертом в этическом и каноническом богословии, медицине, каноническом и гражданском праве, астрономии и высшей математике. Она постоянно посылала в подарок многочисленным подругам свои вышивки и образцы кулинарного искусства, не забывая приложить к гостинцу записку с забавными стихами. При этом все монастырские религиозные обязанности она выполняла неукоснительно, а расписание служб соблюдалось в обители строго. В полночь служили утреню, в пять или шесть утра – хвалитны, затем в течение дня часы – первый, третий, шестой и девятый, около шести вечера начиналась вечерня, а в девять или десять – поздняя вечерня. К обязательному минимуму добавлялись в положенное время праздничные и особые службы. Принимая во внимание такое расписание, вовсе не удивительно, что сестра Хуана часто жаловалась на отсутствие времени для уединенных занятий. А ведь еще были и гости – то светские подруги, то добрые сестры, которые, желая скрасить тяжесть ее разлуки с вольной жизнью при дворе, частенько заходили к ней в келью. В 1673 году маркиз и маркиза де Мансера отбыли на родину, но сестра Хуана сохранила и связи при дворе, и дружбу временно исполняющего обязанности вице-короля архиепископа. Кстати, именно он, когда новоначальная сестра Хуана, выйдя из терпения, крикнула своей настоятельнице: «Замолчи, безграмотная!» – заступился за нее, пообещав аббатисе наказать дерзкую девицу, если настоятельница докажет, что эти слова – ложь. Через некоторое время аббатисой стала другая, более образованная и благожелательно настроенная к Хуане монахиня, в какой-то момент в приоресы выбрали и саму Хуану, но она отказалась от этой чести… Архиепископ вполне благосклонно относился к салону своей подопечной, хотя бывал в нем не так часто, как, например, вице-король и королева дон Антонио и донья Леонор. Визиты же мексиканской интеллигенции продолжали приносить доходы обители Святого Иеронима.

1680 год ознаменовался прибытием в Мехико нового вице-короля маркиза де Лагуны и его супруги Марии Луизы, графини Паредес. Сверстницы Хуана Инес и Мария Луиза довольно скоро стали близкими подругами. И в стихах сестры Хуаны графиня Паредес стала фигурировать под именами Филис и Лизис.

В монастыре сестра Хуана не публиковала своих стихов, но писала много. Это были и рождественские песни для праздничных концертов в соборах Мексики, и религиозные и светские драмы, и аллегорические поэмы, и множество стихотворений «на случай». Время шло, и в 1686 году срок вице-королевства де Лагуны закончился, и с отъездом высокой четы над головой сестры Хуаны начали собираться тучи. Новый архиепископ Мехико отец Франсиско Агийяр-и-Сеихас был, по словам биографа Хуаны – мексиканского поэта и нобелевского лауреата Октавио Пасы, – «яростным женоненавистником и противником светского театра». В 1689 году Хуана пишет очередную светскую драму «Любовь – великий лабиринт», а маркиза де Лагуна выпускает в Испании сборник ее стихов под заголовком «Разлив Кастальского ключа, от десятой Музы из Мексики, сестры Хуаны».