В коридоре Корнеева догнал сотрудник НТО.

— Товарищ майор, мы проверили дактилоскопию убитого Желтухина.

— Что-нибудь есть?

— Не что-нибудь, а очень много.

— Не понял.

— А вы посмотрите, — сотрудник раскрыл папку. — Желтухин один из крупнейших уголовников. По архиву считалось, что он умер в Чите. Его настоящая фамилия Трунов.

— Вот это подарок, — засмеялся Корнеев, — с меня коньяк, ребята.

На столе перед Кафтановым лежало дело Желтухина-Трунова и рапорт Корнеева.

Он закончил читать бумагу, посмотрел на Игоря.

— Интересно. Считаешь Звонкова невиновным?

— Считаю.

— Что я тебе могу сказать, — Кафтанов потер ладонью щеку, — снять тебя с этого дела распорядился Громов. Сегодня он уехал с нашей делегацией в Монголию. Будет через четыре дня. Они твои.

— Спасибо. Зазвенел телефон.

— Кафтанов. Да… У меня… Даю. Начальник протянул трубку Корнееву.

— Так… Понял… Спасибо, Борис. Толя Балин сидел в комнате Логунова. Увидел входящего Корнеева, он вскочил.

— Что с Женькой?

— Плохо, Толя. С кем ты его видел на улице Чаплыгина?

— С одной девицей. Она у нас в ресторане часто бывает.

— Как ее зовут?

— Вроде Лена.

— Найти ее можно?

— Попробуем, — Толик потянулся к телефону.

Кафтанов нажал кнопку селектора.

— Слушаю вас, Андрей Петрович.

— Соедините меня в начальником МУРа, срочно…

А Звонкова снова допрашивали. Та же троица. И так же угрожающе наклонялся Коновалов.

— Я не буду говорить. Ничего не буду говорить вам, — выкрикнул Женя.

На лестнице уже горел свет. За окном смеркалось. Тихо гудел лифт, пробираясь между этажами. Вот кабина остановилась. Лена увидела на площадке троих мужчин.

— Вы Лена? — спросил Корнеев.

— Предположим.

— А если точнее?

— А вы кто?

— А мы из МУРа, — Борис Логунов достал удостоверение, — поедемте с нами…

— Ну, а я-то здесь причем? Меня попросили. Познакомься, покрути ему мозги и свидание назначь.

— А вы не спросили — зачем?

— Спросила. А Слава сказал, разыграть его надо.

— Какой Слава?

— Ну, Голубев, журналист.

— Вы его адрес знаете?

— Конечно.

Странная квартира была у Славы Голубева. Большая, трехкомнатная, но какая-то нежилая. Похожая на гостиницу.

Сегодня у него был «катран». То есть, говоря по-русски, карточный притон.

Для крупной игры собрались трое известных «катал» (картежников).

Игра шла в гостиной, а Слава подавал закуску и выпивку. Он сидел на кухне перед столом, заставленным бутылками и заваленным промасленными свертками и слушал доносящиеся выкрики игроков.

— Банкую… На все… Не у фраеров… Карта не лошадь, к утру повезет…

Он сидел расслабленно и обреченно, слушая чужие, наглые голоса, звучавшие в его квартире. Коротко звякнул звонок. Слава встал, пошел к двери.

— Кто?

— Телеграмма.

Как только он отпер замок, в квартиру вошли Корнеев и Логунов.

— Вы Голубев?

— Да. А вы кто?

— Мы из МУРа.

Слава побледнел, ноги стали чужими и он прислонился к стене.

— Вы чего испугались, Голубев?

— Я…

Из гостиной вышел один из игроков. Увидел Логунова и остолбенел.

— Начальник…

— А, это ты, Васьков, ты что же здесь делаешь? Логунов подошел к гостиной, распахнул двери.

— Добрый вечер, а у вас здесь катран оказывается.

— Век свободы не видать, начальник, — перекрестился Васьков, — просто так играли, не на интерес.

— Ты мне, Васьков, может быть расскажешь, что вы на фантики играете? Придется вам поехать с нами.

Слава Голубев так испугался, что Корнееву показалось, что перед ним оболочка, из которой выпустили пар.

— Голубев, — Игорь закурил, — о катране потом, сейчас о Звонкове.

— Нет! — Голубев вскочил и бросился к дверям. — Это не я… Логунов перехватил Славу, посадил на стул.

— Да успокойтесь вы, Голубев, — Игорь налил в стакан воды, протянул ему.

Слава поднес стакан ко рту, попытался проглотить, но спазм сжал горло, и вода полилась на костюм.

— Я… Я… Не убивал я, — Голубев заплакал.

Логунов и Корнеев ждали, когда он успокоится. Сидели и курили. Слава затих.

— Вы можете говорить, Голубев? — спросил Корнеев.

— Да.

— Кто убил?

— Генка Мусатов.

Корнеев посмотрел на Логунова, тот кивнул и вышел.

— Голубев, давайте по порядку. Вы были на квартире у Звонкова?

— Да.

— Сколько раз?

— Два… Нет, три.

— Что вы там делали?

— Один раз были там вместе с Геной. Так просто, смотрели. Второй раз я сумку и газету брал… Потом гантелю… А потом вещи относил.

— Как Мусатов убил Желтухина?

— Он мне велел в дверь позвонить, сказать, что я из гаражного кооператива. Желтухин дверь открыл, мы вошли. Гена его скрутил, велел показывать тайник. Желтухин его послал. Тогда Гена сам искать стал. А Желтухин развязался и пистолет из-под подушки достал. Я закричал. А Гена его по голове гантелей…

— Мусатов нашел тайник!

— Да.

— Что в нем было?

— Денег очень много. Коробка зеленая из-под чая индийского, не знаю, что в ней было, и папка с бумагами.

— Мусатов все это забрал?

— Да.

— Сколько он дал вам денег?

— Десять тысяч.

На экране телевизора Чарльз Бронсон стрелял в кого-то из пистолета, пролетали машины, кружился над небоскребами вертолет.

Геннадий Мусатов смотрел видео.

Он лежал на диване в светлой майке и тренировочных брюках «адидас».

Огромная квартира была пуста. Свет фонаря с улицы отражался в полированной мебели и покрытом лаком полу.

Геннадий Мусатов отдыхал.

В прихожей звякнуло.

Он встал. Большой, сильный, тренированный, и пошел к дверям.

— Кто?

— Это я, Геннадий Сергеевич, вахтер.

— А, тетя Аля.

Гена открыл дверь, и в темноту квартиры ворвались люди. В живот ему уперся ствол пистолета.

— К стене.

Кто- то с силой завернул ему руки, щелкнули наручники. Вспыхнул свет.

— Уголовный розыск, Мусатов, — Корнеев достал из кармана бумагу. — Вот постановление прокурора о вашем аресте и производстве обыска.

— Тетя Аля, — сказал Геннадий, — позвоните дяде.

— Хорошо, Геннадий Сергеевич, хорошо.

Дядя Геннадия — Мусатов-старший вошел в квартиру, когда обыск был закончен. На столе лежал пистолет «ТТ» с серебряной именной пластинкой на рукоятке, зеленая банка. Крышка была открыта, в ней были плотно уложены украшения. Рядом куча денег и папка с фотографиями и бумагами.

— Что здесь происходит?

Мусатов стоял в комнате величественно спокойный.

— В чем дело, Гена? Геннадий пожал плечами.

— Так кто мне объяснит, в чем же дело?

— Видимо, я, — Игорь встал.

— Кто вы?

— Я заместитель начальника отдела МУРа, майор милиции Корнеев.

— Корнеев? — Мусатов пристально посмотрел на Игоря.

— Ваш племянник Геннадий Сергеевич Мусатов арестован по подозрению в убийстве гражданина Желтухина Степана Федоровича. При обыске нами обнаружены оружие, деньги, ценности и бумаги, хранившиеся в квартире покойного.

— Это так, Геннадий? — спросил Мусатов, словно никакого Корнеева вообще не было.

Гена пожал плечами.

— Вы старший? — наконец Мусатов обратил свое внимание на Игоря.

— Да.

— Пойдемте.

Они вышли в другую комнату.

— Вы знаете, кто я? — спросил Мусатов.

— Да.

— Племянник мой должен быть освобожден. Мусатов говорил небрежно, властным тоном.

— Это невозможно.

— Не понял?

— Он совершил тяжкое преступление.

— Он мой племянник.

— Закон одинаков для всех.

— В наше время, майор, надо иметь сильных друзей. Иначе не сделаешь карьеру.

— Меня вполне устраивает мое положение.

— Все эти ценности и деньги из квартиры убитого?

— Да.

— А бумаги.

— Тоже.

— Я могу ознакомиться с ними?

— Нет.

— Вам не кажется, Корнеев, что вы рискуете?