— И то правда. — Герцогиня задержалась в дверях, преграждая дорогу появившемуся Паско.

— Какие-нибудь особые указания относительно лорда Дэра?

Фредерика Уиклифф, вероятно, была самой проницательной женщиной из всех, кого знала Джорджиана, и после всего, что пережила из-за нее тетушка, не только за последние недели, но и за последние шесть лет, притворяться сейчас, что между ней и Тристаном ничего нет, было бы оскорбительным.

— Скажите ему правду, тетя Фредерика. Он все равно узнает.

— Да, думаю, что узнает.

— Ваша светлость, — сказал запыхавшийся дворецкий, — прошу прощения, но вам потребовалось…

— Да, мне потребовалось, чтобы ты проводил меня вниз, — ответила герцогиня, одарив его улыбкой, заставившей его покраснеть. Джорджиана впервые увидела, что выражение лица дворецкого может меняться. Герцогиня подмигнула ей и закрыла за собой дверь, оставив Джорджиану в тишине и покое.

Покой, возможно, и был, но не в ее душе. Вечер только начинался, и ей было еще рано выходить из дома: даже если Амелия с родителями уже уехали, их слуги еще не легли спать и, конечно, заметят незнакомого человека, появившегося в комнатах верхнего этажа.

Она предполагала, что именно там спрятаны ее чулки и записка, поэтому решила начать поиски со спальни Амелии в надежде, что ей повезет. Если их там нет, Джорджиана не представляла, что она будет делать дальше. Возможности повторить поиски ей уже не представится, ибо через два дня Амелия, без сомнения, начнет рассказывать другим людям — своим болтливым хихикающим подружкам — о том, какие вещи попали ей в руки.

Последующие три часа Джорджиана провела, бродя из комнаты в комнату и делая попытки посидеть и почитать, но почти сразу же вскакивала. Она не могла усидеть на месте, тем более сосредоточиться на чтении. Когда дворецкий и другие слуги стали бросать на нее страдальческие взгляды, она извинилась и отпустила их.

Джорджиана собралась с духом. Сейчас или никогда. Она вынула из шкафа коричневое муслиновое платье и надела его. Затем практичные уличные туфли. Она уложила волосы простым пучком на затылке, чтобы всякий, кто случайно увидит ее, не мог бы ее узнать. Джорджиана делала это не только ради Тристана, но и ради себя. Последний раз, когда ее обидели, она тихо сидела, рыдая, и жалела себя. Сегодня она действовала.

Задув лампу на столике у кровати, она на цыпочках вышла в коридор и закрыла дверь спальни. Внизу Паско в ожидании герцогини оставил дверь незапертой, и Джорджиана выскользнула из дома и сбежала по ступеням. Никто не услышал и не увидел ее. Когда наемная карета, не остановившись, проехала мимо, Джорджиана несколько встревожилась, но когда она подошла к углу более оживленной улицы, к ней подъехала старая разбитая колымага.

— Куда, мисс? — бородатый кучер протянул руку и открыл дверцу.

Она дала ему адрес и, взобравшись в экипаж, забилась в угол. Карета затряслась дальше. Сердце словно молот ударяло по ее ребрам, пальцы судорожно сжимались в кулаки.

Джорджиана старалась расслабиться, отыскивая запрятанные где-то в глубине души искорки радостного возбуждения, и убеждала себя в том, что она совершает самый смелый в своей жизни поступок.

Наконец экипаж остановился, и кучер открыл дверцу. Глубоко вдохнув, Джорджиана выбралась наружу, протянула кучеру деньги и подождала, пока экипаж не скрылся в темноте.

— Вот мы и приехали, — ни к кому не обращаясь, сказала она и по темной аллее направилась к Джонс-Хаусу.

Ни в одном окне не было света. Джорджиана поднялась по ступеням, стараясь держаться в тени, и взялась за ручку двери, но та не поддавалась. Она нажала сильнее. Бесполезно.

«Черт, — подумала она. — Как же Джонсы собираются войти в дом, если дверь заперта? Какие у них скверные слуги. Но, может быть, семейство пользуется кухонной дверью, которая ближе к конюшне?»

Она снова спустилась со ступеней и проскользнула в небольшой садик с южной стороны дома, остановившись на полпути к конюшне. Одно окно на нижнем этаже было полуоткрыто. Слава Богу! Джорджиана пробралась сквозь кусты и ухватилась за край рамы.

От толчка рама поднялась — слишком быстро и слишком высоко. Джорджиана замерла. Из дома не доносилось ни звука, и она позволила себе вздохнуть. Подтянув до колен юбки, она перелезла через подоконник и оказалась в темной комнате. Подол ее платья зацепился за задвижку рамы, и, освобождаясь, она чуть не упала.

Ухватившись за стоявший рядом с окном массивный книжный шкаф, Джорджиана попыталась собраться с мыслями, «Самая трудная часть выполнена», — говорила она себе. Теперь, когда она уже в доме, ей остается только обойти несколько пустых спален и найти ту, которая ей нужна. Она сделала шаг, другой, почти ощупью отыскивая дверь. Краем глаза она заметила какое-то движение и готова была закричать, когда чья-то рука зажала ей рот. Джорджиана замахала руками, и ее кулак натолкнулся на что-то твердое, но тут она потеряла равновесие и лицом вниз упала на пол, сверху на нее навалился кто-то тяжелый.

— Джорджиана, не надо, — услышала она около своего уха знакомый голос Тристана.

— Что ты тут делаешь? — прошептала она.

Он поднялся и помог ей встать.

— Полагаю, то же, что и ты.

В глубокой темноте она все-таки могла рассмотреть его чуть поблескивающие глаза и ряд белых зубов. Тристан улыбался. И он еще мог находить это забавным!

— Как ты узнал меня?

— По запаху лаванды, — ответил он, перебирая пальцами ее распустившиеся волосы.

Джорджиана поднялась на цыпочки и поцеловала его. Он ответил поцелуем и прижал ее к себе.

— Чем я заслужил? — прошептал он. — Хотя не возражаю.

— Это благодарность. Ты просто герой!

Она скорее почувствовала, чем увидела, как неожиданно он нахмурился.

— Не благодари меня, Джорджи, это моя вина.

— Нет, это не…

— С этой минуты всем занимаюсь я, — продолжал он, не обращая внимания на ее возражения. — Отправляйся домой, и я сообщу тебе, когда достану твои вещи.

— Нет. Это ты отправляйся домой, и я сообщу тебе, когда достану свои вещи.

— Джорджи…

— Это мои вещи, Тристан, и я хочу это сделать сама. — Она ухватилась за лацканы его сюртука и слегка потрясла. — Мне больше не нужны ничьи жертвы.

Он помолчал, и она услышала, как он вздохнул.

— Хорошо. Но иди за мной и делай то, что я тебе скажу.

Она хотела снова возразить, но удержалась, по собственному опыту зная, что он лучше ее умеет пробираться в темноте.

— Прекрасно.

— Ты вчера виделась с Уэстбруком? — тихо спросил он. — Что ты ему сказала?

— Вот уж не время и не место для таких разговоров.

— Прекрасное место. Скажи, что сказала «нет».

Джорджиана посмотрела ему в глаза. В них были и утешение, и спокойствие, но ни с чем нельзя было сравнить горячность и юмор лорда Дэра.

— Я сказала ему «нет».

— Вот и хорошо. Пойдем.

Он взял Джорджиану за руку и повел в холл. Слуги погасили все огни на первом этаже, и подниматься по лестнице было трудно. С другой стороны, если появятся слуги, у него с Джорджи была возможность спрятаться прежде, чем их увидят.

Наверху он в нерешительности остановился. Джорджиана натолкнулась на него и снова чуть слышно выругалась.

— Ты что, не знаешь, куда идешь? — шепотом спросила она.

Он обернулся.

— А откуда я могу знать, где спальня Амелии?

— Ты же знал, где была моя.

— Это другое дело.

— Как это?

— Потому что я с ума сходил по тебе. Теперь помолчи. Я думаю.

— Сходил? — повторила она.

— Схожу. Тише.

Амелия, выходя из дома, всегда старательно пряталась от солнца. Он вспомнил, как она говорила, что яркое солнце вредно для ее нежной кожи.

— Думаю, ее комната в восточном крыле.

— Мы нашли бы ее быстрее, если бы пошли порознь.

Он покачал головой, крепче сжимая ее пальцы. Они крадучись прошли по галерее к спальням, окна которых выходили на восток. Перед первой дверью он задержался, желая убедиться, что Джорджиана следует за ним. Он взял ее за плечо и притянул к себе.