— Тюрьма — круто? Кто тебе это сказал? Там ужасно! И грязно! Все ходят с сальными волосами, нельзя побрить ноги или протереть лицо лосьоном!

Все это я придумала на ходу — может, в наши дни в тюрьмах уже построили С ПА и повесили сушилки для волос.

— И мальчиков там нет, — добавила я. — И айподов нельзя иметь, и шоколад не разрешают, и DVD не посмотришь. Можно только ходить друг за другом по тюремному двору. В кандалах! — Здесь я сознательно исказила истину, но меня уже понесло.

— Кандалы уже сто лет не надевают, — хмыкнула Эми.

— А вот и нет, их снова ввели! — соврала я не моргнув глазом. — Для подростков. По недавней инициативе правительства — в качестве эксперимента. Ты что, газет не читаешь?

Эми растерянно заморгала. Получи, сестричка. Это тебе за «муму».

— Ну а если у меня в генах заложено быть не в ладах с законом? — с некоторым вызовом возразила она.

— При чем тут гены, чудо?

— Папуля же сидел в тюрьме! — злорадно заявила она.

— Папа? — вытаращила я глаза. — Папа сидел… — Это показалось мне настолько абсурдным, что я чуть не засмеялась.

— Сидел! Я слышала, как об этом говорили на похоронах. Так что у меня судьба такая — срок мотать. — Пожав плечами, Эми вытащила из кармана пачку сигарет.

— А ну прекрати! — Я вырвала у нее сигареты и выбросила в окно. — Папа не сидел в тюрьме! И ты не сядешь ни в какую тюрьму! Ничего крутого в этом нет, это полный отстой! — Я выдохлась и несколько секунд пыталась отдышаться. — Слушай, Эми… Иди ко мне в качестве интерна. Работа интересная. Наберешься опыта, заработаешь денег…

— Сколько? — тут же спросила она. Господи, где она научилась так доставать людей?

— Тебе хватит! И тогда я, может быть, не расскажу о сегодняшнем происшествии маме. — Я Помахала перед носом Эми желтой листовкой. — Ну что, договорились?

В салоне такси повисло долгое молчание. Эми сосредоточенно отколупывала облезающий синий лак с ногтя, словно важнее этого в мире ничего не было.

— О'кей, — мотнула она наконец головой.

Такси остановилось на красный свет, и у меня в который раз все внутри сжалось — двадцать минут первого. Оставалось надеяться, совет начался позже. Мой взгляд рассеянно блуждал по тексту конфискованной листовки, и на лице помимо воли появилась улыбка. Схема была чертовски оригинальной.

— Ну а кто еще попал в твой список знаменитостей? — не удержалась я. — Готова спорить, Мадонну ты все-таки туристам не показывала!

— Еще как показывала! — У Эми загорелись глаза. — Есть одна тетка в Кенсингтоне — выглядит точь-в-точь как Мадонна, только толще. Все до единого купились, особенно когда я сказала: «Видите, как ее в „Фотошопе“ дорабатывают!» И Стинг есть, и Элтон Джон — молочник из Хайгейта.

— Молочник — Элтон Джон? — засмеялась я.

— Я сказала, что он втихаря отбывает общественные работы.

— Как же ты их нашла?

— Просто ходила и смотрела. Самой первой была Гвинет — она и навела меня на эту мысль. — Эми ухмыльнулась: — Эта зануда меня та-ак ненавидит!

— Неудивительно. Небось твои туристы достали ее больше, чем настоящую Гвинет Пэлтроу…

Такси снова двинулось вперед. Мы уже подъезжали к Виктория-Пэлис-роуд. Я открыла папку с презентацией и пробежала глазами свои записи, желая освежить в памяти самое важное.

— Между прочим, я не вру: на похоронах правда говорили — отец сидел в тюрьме, — неожиданно сказала Эми тихим голосом.

Я растерялась. У меня решительно это не укладывалось в голове: чтобы наш пана — ив тюрьме? Совершенная чушь!

— А ты с матерью об этом говорила? — спросила я наконец.

— Нет, — передернула плечами Эми.

— Но я уверена, его посадили не за что-то… — сбивчиво пробормотала я. — Ну, ты понимаешь. Не за что-то плохое.

— А помнишь, как он называл нас своими девочками? — спросила Эми без прежней развязности. — «Три мои девочки». Ты, мама и я.

Я улыбнулась этим воспоминаниям:

— И танцевал с каждой из нас по очереди.

— Да, — кивнула Эми, — и всегда покупал огромные коробки конфет…

— И ты обычно объедалась до тошноты…

— «Ковры Деллера», леди, — сказал таксист, затормозив перед офисным зданием. Я и не заметила, как мы доехали.

— Да-да, спасибо. — Я принялась шарить в сумке в поисках наличности. — Эми, мне нужно бежать. Извини, но это очень, очень важно.

— А что случилось? — К моему удивлению, в ее голосе прозвучал искренний интерес.

— Мне нужно спасти мой отдел. — Открыв дверцу, я кое-как выбралась из такси. — Мне предстоит уговорить одиннадцать директоров сделать так, как они уже решили не делать. А я к тому же опоздала. И вообще не вполне понимаю, что затеяла.

— Bay! — На лице Эми читалось сомнение. — Ну… удачи.

— Спасибо. Мы… мы еще поговорим. — Я быстро обняла сестру, затем взлетела по ступенькам и ворвалась в холл. Я опоздала всего на полчаса. Могло быть хуже.

— Привет! — бросила я на ресепшене Дженни, пробегая мимо ее стола. — Я пришла. Можешь им сообщить?

— Лекси… — Кажется, Дженни хотела что-то мне сказать, но у меня не было времени ее слушать. Я вбежала в лифт, ткнула пальцем в кнопку восьмого этажа и вытерпела тридцать мучительных секунд, пока кабинка ползла наверх. Нам давно пора обзавестись скоростными лифтами на случай ЧП вроде я-опаздываю-на-совет-директоров.

Наконец-то, Я выскочила из лифта, рванула как спринтер к комнате заседаний — и остановилась как вкопанная.

В коридоре возле кабинета стоял Саймон Джонсон — он непринужденно беседовал с тремя типами в деловых костюмах. Тот, что в синем костюме, натягивал плащ. Наташа крутилась рядом, наливая кофе в чашки.

— Что… — Мое сердце готово было взорваться от выброса адреналина. Я едва могла говорить. — Что происходит?

Все повернулись и с удивлением уставились на меня.

— Не паникуй, Лекси. — Саймон смотрел на меня, неодобрительно хмурясь. — У нас перерыв. Закончилась самая важная часть встречи, Энгус уже уходит. — Он указал на мужчину в плаще.

— Закончилась? — Я едва устояла на ногах, — Вы хотите сказать…

— Мы единогласно проголосовали за реорганизацию.

— Как же так?! — Я в отчаянии кинулась к ним. — Я нашла способ спасти отдел! Нужно лишь сократить кое-какие затраты, и у меня есть идеи в отношении маркетинга…

— Лекси, мы приняли решение, — оборвал меня Саймон Джонсон.

— Но это неправильное решение! — закричала я. — Брэнд по-прежнему имеет огромную ценность; я знаю, что это так! Пожалуйста, — повернулась я к Энгусу, — не уходите. Выслушайте меня и снова поставьте вопрос на голосование…

— Саймон, рад был повидаться, но мне пора. — Было видно, что Энгуса тяготит эта сцена.

— Да, конечно.

Они меня просто игнорировали. Никто ничего не желал знать. Ощущая странную слабость в ногах, я смотрела, как директора один за другим входят обратно в зал заседаний.

— Лекси, — подошел ко мне Саймон Джонсон, — я восхищен твоей преданностью отделу, но ты не можешь вести себя подобным образом на совете директоров.

В его корректном тоне чувствовалась сталь. Я видела, что технический директор едва сдерживает гнев.

— Саймон… извините, — сглотнула я.

— Понимаю, после аварии тебе нелегко, — сделал паузу он, — поэтому предлагаю тебе взять оплачиваемый отпуск на три месяца. Если память к тебе вернется, Лекси, все будет по-другому. Последние недели Байрон держал меня в курсе дел, и я с уверенностью могу сказать — сейчас ты не можешь занимать место руководителя.

По его тону я поняла — решение окончательное.

— Хорошо, — произнесла я наконец, — я понимаю.

— Ну а сейчас ты, наверное, спустишься в свой отдел. Ввиду твоего отсутствия… — тут он выдержал многозначительную паузу, — …я возложил на Байрона обязанность объявить сотрудникам отдела прискорбную новость.

Но Байрона?!

Коротко кивнув на прощание, Саймон повернулся и ушел в зал заседаний. Некоторое время я смотрела на закрывшуюся дверь, не в силах сдвинуться с места, а затем, охваченная паникой, кинулась к лифтам. Нельзя, чтобы Байрон сообщил девчонкам о ликвидации отдела. Хоть это я должна сделать сама!