Я начала с мотелей на главной улице, и принялась обходить их, постепенно продвигаясь по направлению к окраине. Не знаю, кто и как готовит строителей мотелей, но такое впечатление, что все они – выпускники одного и того же класса. Даже названия этих заведений в каждом прибрежном курортном городке непременно одни и те же: "Прибой", "Солнце и море", "Волнолом", "Риф", "Лагуна", "Яхтсмен", "Голубые пески", "Белые пески", "Чайка" или испанское "Каса-дель-Мар" ("Дом у моря"). Я заходила в очередной мотель, показывала карточку с ксерокопией моей лицензии частного детектива, потом доставала зернистую черно-белую газетную фотографию Брайана Джаффе. Я была абсолютно уверена, что он зарегистрировался в мотеле под каким угодно именем, только не под своим собственным, поэтому я называла различные близкие варианты: Брайан Джефферсон, Джефф О'Брайен, Брайан Хафф, Дин Хафф и даже Стэнли Лорд, коль скоро Венделл был неравнодушен к последнему. Я знала дату, когда Брайана по ошибке выпустили из тюрьмы, и полагала, что поселиться в мотеле он должен был в тот же самый день. Жил он, конечно же, один, а счет, скорее всего, был оплачен на несколько дней вперед. На мой взгляд, время он должен был проводить главным образом у себя в номере, а выходить из него крайне редко. Надеялась я только на то, что кто-нибудь из дежурных администраторов или работников мотелей сможет опознать его по фотографии и по моему устному описанию. Но всюду, куда я заходила, в ответ на мои расспросы служащие только отрицательно качали головой. Я везде оставляла визитку со своими координатами и заручалась твердым обещанием непременно дать мне знать, если среди их постояльцев объявится человек, похожий на Брайана Джаффе. Вся обслуга с готовностью отвечала мне: "Непременно позвоним". Но не успевала я дойти до двери, как моя визитка отправлялась в корзину для бумаг.

На двенадцатой попытке, в мотеле под названием "Маяк", рекламный щит которого обещал постояльцам автоматическую телефонную связь прямо из номера, цветной телевизор с бесплатными программами кабельного телевидения, скидки при поселении на неделю или месяц, плавательный бассейн с подогревом и бесплатно кофе по утрам – в ответ на мои расспросы вместо привычного уже отрицательного покачивания головой вдруг утвердительно кивнули. "Маяк" представлял собой трехэтажное шлакобетонное здание, выстроенное в форме квадратной коробки, в центре которой располагался плавательный бассейн. На фасаде дома, выкрашенного в небесно-голубой цвет, был закреплен тридцатифутовой высоты плакат со стилизованным изображением маяка. Дежурным администратором оказался пожилой уже человек, лет под семьдесят, совершенно лысый, с блестящей, как металлический шар, головой, однако бодрый и энергичный и, по-моему, еще со своими, а не искусственными зубами. Мужчина взял у меня вырезанную из газеты статью и постучал по помешенному рядом с ней снимку скрюченным от артрита указательным пальцем.

– Да, да, живет здесь такой. Майкл Брендан. В сто десятом номере. Я еще удивился, почему его лицо показалось мне вроде бы знакомым. Он приехал с мужчиной уже в возрасте, тот сам заполнил регистрационную карточку и заплатил за неделю вперед. Честно говоря, я еще засомневался, кем они друг другу приходятся.

– Отец и сын.

– Да, они тоже так утверждали, – ответил администратор, явно не избавившийся еще от своих сомнений. Он пробежал описание подробностей побега и убийства женщины, машина которой была потом угнана. – Помню, помню, я тогда читал об этом. Натворил парень дел, теперь ему не открутиться. Хотите, чтобы я позвонил в полицию?

– Лучше не в полицию, а в управление шерифа округа, но не сразу, дайте мне вначале минут десять с ним поговорить. И когда они приедут, попросите их действовать сдержаннее. Мне не хочется, чтобы они его тут пристрелили. Парню всего восемнадцать лет. Не очень-то красиво будет, если окажется, что он уже лег спать, а его застрелят прямо в постели, в пижаме.

Я вышла из вестибюля и по коридору прошла во внутренний двор. На улице к этому времени уже совсем стемнело, только подсвеченный плавательный бассейн мерцал насыщенным голубым цветом. Зайчики от колышущейся воды метались по стенам мотеля, и образуемые ими яркие и причудливые узоры ежесекундно менялись. Номер Брайана располагался на первом этаже, его раздвижные стеклянные двери выходили на маленькую лужайку, которая, в свою очередь, была обращена к бассейну. Низкие живые изгороди отделяли одну такую лужайку перед номером от соседних. Каждая из них была помечена соответствующим номером, так что найти нужную комнату не составляло труда. Занавески в номере Брайана оказались ячеистыми и были задернуты не до конца, поэтому я сразу же увидела его. Раздвижные двери, наоборот, были плотно закрыты, из чего я заключила, что, видимо, в номере на всю мощь запущен кондиционер.

Брайан смотрел телевизор, растянувшись в единственном в номере мягком кресле и положив ноги на кровать. Одет он был в майку с глубоким вырезом и серые спортивные шорты. Выглядел он бодрым и хорошо загоревшим. Я обошла мотель, снова вошла в тот же коридор и, идя по нему, заметила дверь с табличкой "Только для персонала". Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, я покрутила ручку, и вдруг она поддалась. Я заглянула внутрь. Помещение напоминало громадный стенной шкаф, вдоль трех стенок которого тянулись полки с постельным бельем. На них аккуратными стопками были разложены простыни, пододеяльники, полотенца. В этой же комнате хранились швабры, пылесосы, гладильные доски, на полках стояли утюги и всевозможные средства для чистки и уборки. Взяв несколько полотенец, я перебросила их через руку и вышла в коридор.

Дойдя до номера, в котором жил Брайан, я постучала, встав так, чтобы меня нельзя было как следует рассмотреть через вставленный в дверь "глазок". Звук телевизора в номере стал несколько тише. Я стояла, глядя вдоль коридора, и ждала, пока Брайан подойдет и откроет дверь. По-видимому, он старался рассмотреть меня через "глазок". Наконец, я услышала приглушенное дверью: "Кто там?".

– Criada, – ответила я, что по-испански означает "горничная". Это слово я выучила в первую же неделю своих занятий на курсах, потому что в нашей группе было много женщин, надеявшихся, что знание испанского поможет им объясняться с домашней прислугой. В противном случае горничные делали по дому только то, что им самим заблагорассудится, а хозяйкам не оставалось ничего другого, как ходить за ними по пятам и пытаться показывать; как и что надо чистить и убирать. Горничные же притворялись, будто они всего этого "не понимают".

Брайан тоже явно не понял, кто я такая. Он приоткрыл дверь на ширину удерживавшей ее цепочки, выглянул в образовавшуюся щель и спросил:

– Что вам?

Я подняла руку, на которой висели полотенца, одновременно прикрывая ею лицо, и пропела по-испански:

– Towelettas.

– А-а. – Он прикрыл дверь и сбросил цепочку со щеколды. Потом распахнул дверь и, оставив ее так, сам направился вглубь номера.

Я вошла. Брайан не смотрел в мою сторону, его внимание уже снова переключилось на экран, он лишь кивнул влево, показывая мне, где ванная комната. По телевизору шел какой-то старый черно-белый фильм: мужчины сплошь широкоскулые, с напомаженными волнистыми прическами, а женщины – с бровями, выщипанными до толщины волоса. Выражение всех лиц было исключительно трагическое. Брайан вернулся на свое место перед телевизором и снова прибавил звук. Я зашла в ванную комнату и бегло оглядела ее. Какого-либо оружия, молотков-гвоздодеров или ножей-мачете видно не было. Крем от загара, шампунь и щетка для волос, фен, безопасная бритва. По-моему, парню и брить-то еще было нечего. Возможно, он просто учился ею пользоваться, как не достигшие зрелости девочки учатся носить бюстгальтеры.

Я положила полотенца на туалетный стол рядом с умывальником, вышла из ванной и уселась на постель. Мне показалось, что некоторое время Брайан даже не замечал моего присутствия. Из телевизора лилась музыка, такие мелодии обычно символизируют неизлечимую болезнь одного из героев. Влюбленные на экране не отрывали взглядов от идеально правильных лиц друг друга. Но его лицо было все-таки красивее. Когда Брайан наконец меня заметил, ему хватило хладнокровия ничем не выказать своего удивления. Он взял пульт дистанционного управления и опять приглушил звук. Дальше оживленное объяснение влюбленных продолжалось уже как немая сцена. Я пожалела, что не сбылась моя мечта, и я так и не научилась читать по губам. Влюбленные произносили что-то прямо в лицо друг другу, у меня даже возникла мысль, не пахнет ли у кого-нибудь из них изо рта.