– Но вам повезло, что вы получили имя Энди Джо, – вставила Элеонора, глядя, как Тори стиснула свой стакан. – Ни одной женщине здесь этого не удавалось. Вам есть чем гордиться.

– Извините, – сказала Тори, уходя от накрашенных девок, собрав последние остатки терпения. Хотя она спокойно поставила стакан на место, ей очень хотелось вылить пунш на головы Софи и Элеоноры! Какие же они стервы! И он тоже хорош! Будь он проклят! Окажись у нее сейчас пистолет, она показала бы Дру, как она умеет с ним обращаться.

– Сделайте Энди Джо хороший массаж за меня, – услышала она слова Софи. – Он это любит, когда все кончится…

Чувствуя, как спина у нее одеревенела, Тори сошла с помоста и исчезла в толпе. За несколько минут чудесный вечер обернулся горечью. «Массаж!» Пальцы сами сжались в кулак. Да она задушит этого распутника. Если верить Софи, он путался с кем попало, пока она жила у Калеба. Жалкая крыса! Он смеялся над ней, распутничая со всеми шлюхами Вирджинии. Она старалась вести себя как любящая жена, да еще не надоесть ему слишком назойливой страстностью, а он в это время искал, с кем бы еще связаться из распутниц. Вдобавок ко всему Тори по дороге в отцовскую гостиницу вдруг столкнулась с Дюком Кендриком. Его тяжелый взгляд еще больше вывел ее из себя. Когда он обхватил ее за талию и привлек к себе, она дала ему пощечину.

Дюк перестал ухмыляться и прорычал, не отпуская ее:

– Ты, привередливая сучка, еще об этом пожалеешь!

– Убери свои грязные руки, – выпалила она, стараясь вырваться из его лап. Когда он проигнорировал ее требование, она, протянув руку, незаметно расстегнула его кобуру с револьвером, затем с быстротой нападающей змеи выхватила пистолет из кобуры и ткнула ему в живот. Он сразу замолчал. – Убирайся, – сказала она тихо, но внушительно.

Он неохотно разжал руки и отступил на шаг, но его ненавидящий взгляд говорил, что она нажила еще худшего врага.

– Ты еще пожалеешь, – проворчал он.

– А ты, если не будешь держаться от меня подальше, проживешь недолго, – ответила она, бросив на него такой же взгляд. Она с трудом подавила желание пристрелить его и, смело протянув руку, сунула оружие на место.

– Ты можешь помыкать другими, но я тебя не боюсь. Почему бы тебе сейчас не уползти под камень к другим змеям?

Когда она повернулась, чтобы уйти, он вновь схватил ее за руку. Ощерившись так, что, казалось, в свете факелов можно пересчитать все его зубы, он процедил:

– Настанет день, мисс Спесь, когда мы посмотрим, чего стоит все, что ты о себе воображаешь. Я игрок и могу побиться об заклад, что ты не можешь по-настоящему удовлетворить мужика, хоть ты и смазливая. Салливан скоро пожалеет, что женился на тебе. Готов поспорить, что ты не способна на настоящие чувства. Такие наглые стервы не способны на это.

Тори вырвала руку, подавляя желание его ударить.

– Убирайся ко всем чертям и можешь прихватить с собой Уэбстера, – прошипела она, проталкиваясь к помосту перед гостиницей.

Погруженная в мысли о столкновении с Дюком и с этими проклятыми «ночными бабочками», Тори шла по улице. Она больше не будет ночевать на ранчо у Дру. И пора кончать с этим нелепым супружеством! Она не собирается терпеть его неверность. И если приедет Гвен или кого там она пришлет, чтобы вернуть Тори, она поедет в Чикаго и больше не будет думать об этом жестоком, неверном, глупом Дру Салливане… Никогда!

Но не успела она войти в гостиницу, как ее схватил за руку именно Дру.

– Где ты бродишь, Чикаго?

– Убери руку, не то плохо будет, – выпалила она яростно.

– Что с тобой стряслось? – спросил он в раздраженном недоумении.

– Я тебя ненавижу. – Она крепилась из последних сил, чтобы не расплакаться.

Он был искренне удивлен:

– Что я такого сделал?

– Что и с кем – тебе лучше знать. Грязные прелестницы Вирджиния-сити порассказали мне кое-что про твои похотливые повадки. И как ты смел путаться с ними, когда я была у отца? Никогда тебе этого не прощу!

– Я не делал этого, – возмущенно возразил он.

– Это – единодушное свидетельство твоего гарема, – яростно выкрикнула Тори. – Один твой голос против всех, и, поверь мне, они знали, о чем говорят. – Она чувствовала, что вот-вот заревет.

– Это мои братья, – злобно выкрикнул Дру. – Должно быть, они подговорили этих распутниц. Еще одна их поганая шуточка.

– Не думаю. – Тори ни на миг не поверила ему. – Иди, ссорься с братьями, чтобы прикрыть свое распутство, трус! Почему тебе просто не признаться, что одной женщины мало, чтобы насытить твою похоть.

Бормоча какие-то клятвы, он схватил ее за руку и поволок через толпу, несмотря на ее яростное сопротивление. Он тащил свою разгневанную жену за собой, пока не разглядел Джона Генри, танцующего с Элизабет. Тогда он бросился к этой парочке.

Дру схватил Джона Генри за плечо, повернул лицом к себе, несмотря на угрожающее рычание, и резко потребовал:

– Скажи Тори, что это ты подбил «ситцевых королев» на эту проделку.

– Какую проделку? – Джон был в явном недоумении.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Все эти чучела и кровати я еще мог стерпеть, но тут вы зашли слишком далеко.

– Да что за чертовщину ты несешь? – осведомился Джон Генри.

С Тори было довольно. Она вырвалась и стала стремительно пробивать себе дорогу среди танцующих. Но у самых дверей Дру настиг ее, схватил и потащил к экипажу, не заботясь о том, что Вонгу и Билли Бобу придется идти домой пешком.

– Сейчас же отпусти меня! – требовала Тори.

– Не раньше, чем ты придешь в себя, – проворчал он.

– Если ты будешь и дальше отрицать, что путался с этими шлюхами, я тебе глаза выцарапаю! – вопила она.

– В прошлом – да, – признался Дру, – но не после того, как я встретил тебя, и в этом – Бог свидетель!

– Почему это лжецы всегда готовы клясться на Библии и призывать громы и молнии в подтверждение своих лживых клятв? – вопрошала она во всеуслышание, безуспешно пытаясь вырваться. Но в его объятиях она была как в капкане.

– Я не лгу, – возразил он.

– Я поверю тебе, когда Сахара превратится в ледник, – фыркнула Тори.

Разъяренный Дру втащил ее на сиденье и сам уселся рядом, прежде чем она смогла выскочить с другой стороны.

– Черт побери, Чикаго, как вбить в твою глупую голову, что мне никто, кроме тебя, не нужен? Если мне не веришь, спроси Вонга, бродил ли я по городу, когда ты была у Калеба.

– Вонг будет защищать тебя до последнего дыхания, сколько бы грехов ты ни совершил, – горько сказала Тори. – Он молится на землю, на которой ты грешишь.

– А я молюсь на землю, где ты стоишь, – проворчал он недовольно, что не вязалось с его словами.

– Еще бы, – усмехнулась она, подпрыгивая на сиденье, когда экипаж дернулся на повороте, уносясь в темноту, – поэтому-то я и чувствую себя такой желанной, как чирей на голой…

– Какого черта, Чикаго! – оборвал ее Дру. – Ты просто смешна, но если бы ты успокоилась, то поняла бы, что это нарочно подстроили, чтобы нас поссорить.

– Ну, так все удалось и не было подстроено, это доказал Джон Генри, – прошипела она.

Бормоча что-то себе под нос, Дру погонял лошадей. Черт, а ведь какие были виды на этот вечер! Теперь мечты растаяли как дым. Тори вне себя, зла на весь мир, а ему остается только защищаться от грязной лжи, приведшей ее в такое состояние. Когда он узнает, кто подбил этих поганых баб, он навсегда отобьет у виновного или виновных охоту шутить подобным образом.

Тайрон злорадно улыбался, глядя, как Дру и его наглая жена несутся по дороге, поднимая пыль. Ему удалось испортить Салливанам свадебное торжество, а в запасе у него было еще много всяких гадостей. Они не раз пожалеют, что связались с ним.

Пока Тайрон торжествовал, Дюк стоял в темноте, глядя вслед уезжающей Тори. Ох, как ему хотелось сломить эту суку. Их столкновение разожгло его жажду мести. Если представится случай, он разделается с ней.

– Пошли за Кларком Расселом и Сэмом Разером, – потребовал Тайрон, прерывая его злобные размышления. – Дру со своей новобрачной начали понимать, что такое тревога.