Там было тихо и пусто. Его охватило ощущение утраты. Ему не хватало Фрелих. «У меня предчувствия насчет сегодняшнего дня. Думаю, именно сегодня мы либо победим, либо потерпим поражение», – сказала она. «Поражение – это не по нашей части», – ответил он.

Постель была холодная, свежие простыни коробились от крахмала. Он скользнул под них и пролежал с час, глядя в потолок и напряженно размышляя. А после заставил себя заснуть.

В шесть утра его разбудил звонок от портье мотеля, а минуту спустя кто-то стукнул в дверь. Ричер выкатился из постели, завернулся в полотенце и посмотрел в дверной глазок. За дверью стояла Нигли с чашкой кофе. Ричер впустил ее, сел на кровать, а Нигли прошла мимо него к окну. Вид у нее был напряженный. Похоже, она всю ночь так кофе и пила.

– Итак, отец Армстронга, – произнесла она. – Его призвали в самом конце войны в Корее. В боях никогда не участвовал. Однако получил звание второго лейтенанта и был определен в пехотную роту. Рота стояла в Алабаме.

Ричер сонно кивнул. Отхлебнул кофе.

– Какой-нибудь идиот-капитан, гоняющий солдат на бесконечные учения, – сказал он.

– Да, и взвод Армстронга на них обычно побеждал. Он был строг и жесток. Если кто-то давал маху и взвод терял очки, он здорово выходил из себя. Дважды ему это сходило с рук. Однако в третий раз он сильно избил человека, и его выставили. В общем-то, дело замяли – его отправили в отставку по причине стресса, вызванного боевыми действиями, хотя боевым офицером он не был.

Ричер скривился:

– Сколько было пострадавших?

– О них можно забыть. Один погиб во Вьетнаме, другой умер лет десять назад в Палм-Спрингс, третий живет во Флориде, ему уже за семьдесят.

– Дохлый номер, – сказал Ричер.

– Зато это объясняет, почему во время избирательной кампании об отце ничего толком сказано не было.

– Есть шансы, что Армстронг унаследовал характер отца?

– Дело возможное, – ответила Нигли, – но, думаю, будь это так, этот самый характер уже давным-давно проявился бы.

Ричер глянул в окно.

– Мы видим Армстронга не таким, каким видят его обычные люди, – сказал он. – Почти для любого жителя страны все эти политиканы на одно лицо.

– И что же?

– А то, что Армстронг проделал в ходе кампании одну абсолютно фундаментальную, элементарную вещь. Привлек к себе внимание всей страны. Думаю, это и стало причиной.

– Каким образом?

– Ну, допустим, его лицо попалось на глаза человеку, который знал его в прошлом.

– Например?

– Скажем, когда-то давным-давно Армстронг, вспылив, избил тебя. Или унизил. Прошли годы, и вдруг – нате вам, его физиономия появляется во всех газетах. Что бы ты сделала?

– То есть ты говоришь о своего рода мести.

Ричер кивнул:

– Это объясняет слова Суэйна о том, что кто-то хочет заставить его страдать. Причины могут быть связаны с Армстронгом как с человеком. И могут быть очень личными.

Нигли перестала расхаживать по комнате и уселась в кресло.

– Все это очень шатко, – сказала она. – Люди обычно справляются с такими вещами.

– Ты же не справилась с тем, что заставляет тебя неприязненно относиться к чужим прикосновениям.

– Ладно, – ответила она. – Нормальные люди справляются с ними.

– Нормальные люди не похищают женщин, не отрезают пальцы и не убивают ни в чем не повинных людей.

– Хорошо, – согласилась Нигли. – Будем считать это нашей версией.

Ричер не ответил.

– Пора двигаться, – сказала Нигли. – В семь у нас встреча с Бэнноном. Ему мы что-нибудь скажем?

– Нет, – ответил Ричер. – Да он и слушать не станет.

В конференц-зал Ричер с Нигли пришли последними. Бэннон и Стайвесант уже сидели там.

– ФБР своих агентов в Грейс, штат Вайоминг, посылать не станет, – сообщил Бэннон. – Такова просьба Армстронга.

– Мне это подходит, – сказал Ричер.

– Вы зря тратите время, – сказал Бэннон. – Эти ребята хорошо знают что к чему. Они уже поняли, что его заявление – ловушка. Они там попросту не появятся.

Ричер кивнул:

– Это не первая поездка, которую я совершу впустую.

– Пришли результаты баллистики, – сказал Бэннон. – Ружье, найденное на складе, – то самое, из которого стреляли в Миннесоте.

– А как его доставили сюда? – спросил Стайвесант.

– Наверняка могу сказать только, как его сюда не доставляли. Не по воздуху. Мы проверили все самолеты, садившиеся в восьми аэропортах. Ничего подозрительного.

– То есть его привезли в машине? – спросил Ричер. Бэннон кивнул:

– Однако от Бисмарка до Вашингтона больше двух тысяч километров. За столь короткий срок его сюда привезти не могли. Значит, оно попало в Вашингтон прямиком из Миннесоты – это чуть больше тысячи восьмисот километров, за сорок восемь часов управиться не сложно. Мы думаем, что эти двое ко вторнику разделились – один отправился в Колорадо, другой в Миннесоту – и потом так раздельно и работали. Тот, кто выдавал себя за бисмаркского полицейского, действовал в церкви один. Мы думаем, что у него был только пистолет-пулемет. Что имеет смысл, поскольку он знал, что, как только обнаружится подброшенная винтовка, охрана возьмет Армстронга в кольцо. А против группы людей пистолет-пулемет – оружие более надежное.

– Тогда зачем другому понадобилось ехать сюда? – спросил Стайвесант.

– Да затем, что это ваши люди. Они понимают, что гарантировать успех покушения в каком-то одном месте невозможно. Поэтому они просмотрели расписание Армстронга и решили дублировать один другого.

– Однако вчера они были здесь оба, – сказал Ричер. – Вы говорите, что первый привез сюда «вайми», но я-то видел на крыше склада человека из Бисмарка.

Бэннон кивнул:

– Дублирование было уже ненужным, потому что вчера у них была последняя на долгий срок хорошая возможность. Скорее всего, малый из Бисмарка прилетел обычным самолетом.

– Где же тогда пистолет? Он должен был бросить его в Бисмарке – между церковью и аэропортом. Вы его нашли?

– Нет, – ответил Бэннон. – Все еще ищем.

– И кто тот человек, которого задержали полицейские?

– Его мы в расчет не берем. Почти наверняка это обычное гражданское лицо.

Ричер покачал головой:

– То есть этот малый подбросил винтовку, а потом поскакал в церковь с пистолетом?

– Почему бы и нет?

– Вам случалось когда-нибудь лежать в засаде, ожидая человека, которого вы должны подстрелить?

– Нет, – ответил Бэннон.

– А мне случалось. Вы приходите на место заранее, определяете дальность стрельбы, угол возвышения или понижения местности. А после просто лежите. И знаете, чего вы хотите больше всего на свете?

– Чего?

– Чтобы кто-нибудь, кому вы доверяете, прикрывал вам спину. Если эти люди профессионалы, какими они, по вашим словам, являются, нечего и думать о том, чтобы кто-то из них работал на колокольне в одиночку.

– Он прав, – сказала Нигли. – Скорее всего, тот, кого задержала полиция, и был спрятавшим винтовку прикрытием.

– Что вызывает вопросы, – сказал Ричер. – Например, кто все это время катил сюда машиной из Миннесоты.

– Ладно, – сказал Бэннон. – Выходит, их было трое.

– У вас навязчивая идея, – покачал головой Ричер.

– Мы придерживаемся нашей теории, – ответил Бэннон.

– Ну и придерживайтесь, – сказал Ричер. – По крайней мере не будете путаться у меня под ногами.

– Предупреждаю, никакого самосуда.

– Вас понял.

Выражение лица Бэннона смягчилось. Он глянул на пустое кресло Фрелих:

– Хотя, должен сказать, ваши мотивы мне понятны.

– Их было двое, не трое, – сказал Ричер. – Третий человек увеличил бы риск стократно.

– Как же тогда было дело с винтовкой?

– Они отправили ее почтой, – ответил Ричер. – «Федерал-экспрессом», «Ю-пи-эс», чем угодно. Скорее всего, сунули в связку пил и молотков и назвали все это доставкой образцов инструментов.

Бэннон ничего не сказал. Он просто встал и вышел. Стайвесант остался сидеть, он явно чувствовал себя не в своей тарелке.