— Точно нет, — вспомнила Света. — Мы как-то раз это обсуждали.

— Значит, та самая любовница со стороны, ради которой Козырев позаимствовал у Михаила Петровича ружье. Предположим, ее зовут Света… случаются же совпадения. Об этой даме идет речь в дневнике, не отправленная записка к ней лежала у Козырева на столе. У этой версии есть большой недостаток.

— Какой?

— Родионов тебе симпатизирует. Неужели ты думаешь, он наобум заявил, что среди фигурантов дела нет больше Свет? Он наверняка тщательно проверил контакты Козырева.

— Да, но замужние женщины не афишируют свои связи.

— Если ее не нашел Родионов, вряд ли найдем мы, у нас возможностей куда меньше. Надо исходить из того, что рядом. Очевидно, что записку тебе подложил кто-то из тех, кто был здесь со среды. Перечисли, никого не пропуская.

— Мишка, Лана, Дмитриевы, Лагуновы и Усова, — отрапортовала Света.

— Полный комплект. Дмитриевы и Лагуновы приходили вместе… по логике вещей, вероятнее, что это сделал кто-то из них. Ты отвлеклась на кого-то одного, а другой подложил записку. При Лане или Нине ты отвлекалась?

— При Нине точно. Она стала плакать, я оставила ее в комнате и побежала за водой. При Лане… не помню. Это было так давно!

— В четверг, а сегодня воскресенье, — улыбнулся Вадим. — Но я тебя понимаю, слишком много всего произошло. Тогда посмотрим на дело иначе. Кто из них пришел не по необходимости, а под надуманным предлогом, а на деле с целью подложить записку?

— Лана пришла, чтобы посоветоваться, как спасти Мишку. Она его любит, и предлог не кажется мне надуманным. Лагуновы и Дмитриевы… они пришли, потому что ты был у них накануне, а потом они увидели нас с тобою вместе.

— Э, нет, — прервал Силуянов. — Не путай причину и следствие. Они увидели нас с тобою вместе, потому что пришли, а вовсе не наоборот. А свой приход они мотивировали тем, что хотят в очередной раз обсудить с тобою ситуацию. Если это не надуманный предлог, тогда что? То, что они застали нас вдвоем — случайность, но наводит на одну интересную мысль.

— Какую? — жадно осведомилась Света.

— Твой бывший муж, — слово «бывший» Вадим произнес легко и незаметно, — съязвил, что его отсутствие не мешает тебе развлекаться. Ты много развлекалась в последние дни?

— А то сам не знаешь!

— Вот именно. Под развлечениями он мог подразумевать только встречи со мной. Кто о них знал? Дмитриевы и Лагуновы точно, Горностаева и Усова вряд ли. Кто-то успел известить Михаила Петровича о наших встречах. Когда? Его выпустили всего несколько часов назад, а в тюрьму к нему пускали только адвоката. Кстати, с адвокатом мне надо будет обязательно побеседовать.

— Я… я теперь не могу просто взять и спросить у Мишки, кто ему накляузничал, — подумав, сообщила Света. — Он не станет отвечать.

— Догадываюсь. Не мешало бы выяснить, кто говорил с ним сразу после освобождения.

— Лана. Они были вместе, я слышала по телефону.

— Мотив? В «Интермаге» Горностаева и Козырев принадлежат к противоположным группировкам, но мотивом для убийства это не назовешь. Горностаеву я бы пока держал в резерве. Что же касается Усовой… она приходила к тебе не просто так, а сообщить, что Лагунова и Дмитриева были любовницами Козырева. Половина этого сообщения безусловная правда… вторая половина наверняка тоже.

— Почему наверняка?

— Во-первых, Полина Дмитриева слишком подчеркивает собственную верность, а во-вторых… даже в твоем пересказе я почувствовал, как она злилась на Аню Лагунову, когда та описывала свои интимные отношения с Козыревым. Ты, например, восприняла это совершенно спокойно, а она нет. Почему?

— Потому что спала с ним Полина, а не я! — обрадовалась Света. — Так ты из-за этого мне поверил?

— Я просто поверил, — на секунду сменил тон Силуянов, но быстро вернулся к деловитости: —Получается, Усова пришла, чтобы действительно сообщить нечто важное, а не ради записки. Хотя…

— Что хотя?

Вадим нахмурился.

— Предположим, убила она. Ей ясно, что если она окажется единственной любовницей Козырева, подозрение автоматически может пасть на нее. Поэтому спокойнее довести до сведения общественности, что у Козырева имеются другие любовницы, а заодно подсунуть записку. Эта записка не дает мне покоя! Зачем она вообще нужна? Зачем нужен анонимный звонок в милицию? Мне кажется, если мы в этом разберемся, то поймем все.

— Ну, как же? — удивилась Света. — Записка сваливает на меня вину. Показывает, что убийца я, а не кто-то другой.

— Представь себе, что ее нет. Кстати, для следствия это действительно так — Родионов тебе ее подарил. И что? Он полагает, ты все равно остаешься главной подозреваемой. Есть ведь дневник Козырева, так зачем дополнительно рисковать, подбрасывая записку? Причем обрати внимание — в милицию о ней сообщили лишь тогда, когда Михаила Петровича выпустили на свободу. Преступник перепугался. Он (или, скорее, она) знает, что при более тщательном расследовании может всплыть нечто, указывающее на него, причем дневник Козырева тут не помеха. Значит, надо сделать так, чтобы следствие твердо и бесповоротно остановилось на тебе. И он это сделал. Дневник мог описывать кого угодно, а записка обращена к тебе и найдена именно в твоем столе. Даже Родионов ей поверил, хотя дневник его до конца не убедил. Кстати, тебе нравится обращение «Светик»?

— Терпеть не могу, — искренне призналась Света. — Витька иногда меня так называл, но я просила этого не делать. Другое дело — «Светочка».

— Тогда к кому обращен этот «Светик»? Может, прозвище? Светлые волосы? Усова?

— Еще Анечка Лагунова, а вот Полина с Ланой чаще всего темненькие.

— Что значит — чаще всего? — подозрительно осведомился Вадим.

Света улыбнулась.

— Ты, надеюсь, в курсе, что некоторые женщины красят волосы? Интересно иногда появиться совсем в другом виде. Но брюнетками Полине и Лане идет больше, у них такой тип.

Вадим вздохнул.

— Я понимаю Родионова. Концы с концами никак не сходятся. Предположим, записка — фикция. Козырев написал ее специально, чтобы рассорить тебя с бывшим мужем.

— Ну, это уже полный бред.

— Почему? Ты ему отказала? Отказала. Он к этому не привык и затаил страшную злобу.

— Опомнись, Вадик, какая злоба? Он же не всерьез ко мне приставал, а так… случайно.

— Почему ты думаешь, что не всерьез?

— Я, конечно, самая красивая и молодая, — засмеялась Света, — но боюсь, лишь в твоих комплиментах.

Силуянов пожал плечами.

— К сожалению, это все равно ничего не даст. Козырев мог строить коварные планы, однако собственная смерть в них наверняка не входила. Убийца уговорил его написать компрометирующую тебя записку, а затем пристрелил? Нет, ведь Козырев не дурак, он бы все понял. Но если записка не является фиктивной, почему она не отослана? Или… или она все-таки отослана?

— Если отослана, то как оказалась у Витьки?

— Она там не оказалась. Она была отослана убийце… женщине, которую зовут твоим именем… или которую Козырев прозвал твоим именем. Возможно, ему доставляло некоторое удовольствие называть любовницу именем женщины, ему отказавшей. Вот она-то… влюбленная, как кошка, С., которую, судя по дневнику, он решил поставить на место… она застрелила его и, воспользовавшись сходством имен, подложила тебе собственную записку. Вариант бредовый, но более разумного я не вижу.

— Так ты думаешь, Светик — это не та, в которую он был безумно влюблен? — уточнила Света.

— Безумно влюблен? — хмыкнул Вадим. — Ну-ну. Сомневаюсь, что для него это вообще возможно.

— Я тоже считала, что невозможно, — кивнула Света, — но ведь Нина Усова слышала своими ушами! Витька сказал ей, что терпеть ее не может, поскольку безумно влюблен в другую. Нина считает, что это Аня… вернее, она считает, что так считает Полина.

— Света, не стоит верить всему, что тебе говорят, — мягко произнес собеседник, — будь это Усова или Козырев. Она могла наврать для каких-то своих целей, а он тем более. Ты ведь знаешь Козырева много лет. Похоже, он безумно влюблен в свой успех у женщин, а не в них самих. Захотел отвадить Нину — вот и наплел ей о страстной любви к другой. Аналогично он поступил с загадочной С. — по его собственному выражению, поставил на место. Это наводит на мысль, что Нина и С. могут оказаться одним лицом.