– Эй, хватит там лясы точить! – Ирица грозно сдвинула брови. – Надеюсь, братец, ты не наговорил ему каких-нибудь гадостей про меня?

Ирица любила брата, знала, что он тоже любит ее, и была уверена, что ничего действительно гадкого он не сболтнет. Но, с другой стороны, брат мог рассказать о ней что-нибудь другое. То, что она никогда бы не рассказала Берсеню. Например, о ее друзьях. Их было не так много, как, скажем, подружек у самого Деженя, но они были. И она вовсе не хотела, чтобы маг о них узнал.

Это было странно и непривычно. Ирица поймала себя на мысли, что никогда раньше тайны из своих любовных увлечений она не делала.

– Дежень! – крикнула она почти сердито. – Займись делом, наконец!.. А свой меч, кстати, оставь здесь, пригодится.

Дежень отложил меч и отступил, примиряюще вскинув ладони.

– Иди-иди, братец. – Ирица проводила его хмурым взглядом. – А ты Берсень, не тяни, сделай девушке приятное.

Юноша вздохнул. В конце концов, рассудил он, убить и впрямь не убьет, а ежели и ранит, то сам же и вылечит. От этой мысли стало полегче, и он решительно вскинул меч. Девушка быстро шагнула вперед, перехватила одной рукой рукоять, другой, продолжая удар, надавила на обух клинка. В следующий миг меч оказался у нее в руках, а лезвие легонько ткнулось в горло мага.

– Как это? – Его брови поползли на лоб. – Я что-то не понял.

– Все гораздо хуже, чем я думала, – с горечью заметила Ирица. – Этот прием проходит исключительно на таких… э-э-э… новичках вроде тебя. Скажи, ты хоть раз был в настоящем бою?

Берсень неопределенно пожал плечами.

– Понятно. – Девушка вернула ему свой клинок, подобрала меч брата. – Ну что ж, я не кудесник, чудес творить не умею, но кое-что могу. Ежели не будешь отлынивать, думаю, за пару недель более-менее натаскаю. Во всяком случае, этот фокус с мечом больше не пройдет.

Дождавшись момента, когда Горяй остался один, Булыга решительно двинулся к нему. На подходе воровато оглянулся и быстро обежал всех взглядом. И Дежень, и Велена, наблюдали за процессом обучения мага, Воисвет же сидел на краю обрыва, с любопытством разглядывая просыпающийся поселок великанов.

Подобрав своих раненых, великаны довольно рано разошлись по пещерам. А поутру, позавтракав, они дружно принялись наводить порядок, разгребая образовавшиеся завалы.

Сотник сидел в тени одинокого бука, чудом уцелевшего после землетрясения. Его тяжелые корни нависли над пропастью, грозя утянуть дерево при первом же оползне, но пока оно держалось. В основном за счет мощного противовеса в виде накренившегося ствола.

Булыга подошел к сотнику и некоторое время молчал, наблюдая, как Горяй ловко орудует точильным камнем.

– Горяй!

Тот повернулся, и Булыга поразился, заметив тоску в глазах товарища. Правда, она тотчас растворилась, сменившись привычным озорным блеском, но богатырь настолько был ошеломлен, что не сразу вспомнил, зачем он, собственно, пришел.

– Эй! Не спи. – Горяй поводил руками перед глазами богатыря. – Что с тобой, Булыга?

– Да так, – богатырь замялся. – В общем-то я хотел сказать…

С самого утра Булыга готовился много чего сказать другу – о его легкомыслии, о риске, которому он подверг их ночью, да много еще о чем. Пусть даже и не так гладко и правильно, как Воисвет. Но то, что он увидел на лице Горяя, пусть даже на краткий миг…

Булыга мигом позабыл почти все, так долго и тщательно, подбираемые слова.

– Горяй, – богатырь зачем-то откашлялся, – я вот чего… Я тут… Ночью, в смысле, увидел кое-что… Э-э-э… Понимаешь меня?

Горяй улыбнулся:

– О чем это ты? Кошмары замучили?

– Хм, кошмары… Ну да, тот самый кошмар, что уже навещал нас. Особенно тебя.

Улыбка сотника сделалась шире, но Булыга заметил, как напрягся товарищ, как его рука будто непроизвольно стала оглаживать рукоять меча. Богатырь ощутил вздымающуюся волну ярости.

– Да ты что! – зарычал Булыга. – Совсем озверел? Или, может, покусала она тебя? Чего на людей бросаешься?

– Да я вроде не бросаюсь, – медленно выдавил Горяй, рука стала потихоньку сползать с меча.

– Хотел бы я нагадить тебе, давно бы уже князю нашему доложился, а не рассусоливал бы тут с тобой!

– Спасибо, конечно, на добром слове. Но ежели так, чего же хочешь от меня?.. Может… – Сотник запнулся, дурацкая улыбка наконец исчезла.

«Предложит, гад, денег за молчание, – подумал Булыга, – башку расшибу». Но Горяй смолчал, и кулаки богатыря стали медленно разжиматься.

– Я знаю, – Горяй кивнул, – ты не доверяешь ей, я тебя понимаю. На твоем месте я бы тоже… Но мне ты хоть веришь?

– Ну – богатырь растерянно пожал плечами, – ты бы, что ли, шею показал.

Сотник усмехнулся, оттянул воротник и медленно повернулся на месте.

– Вроде пока чисто, – буркнул витязь.

– Так что с моим вопросом?

– Ты прям как девка – любишь, не любишь, – раздраженно ответил Булыга. – Ну положим, верю, что с того?..

– Спасибо тебе, – серьезно сказал Горяй. – Ты ведь единственный порядочный человек из всей нашей шайки. Так вот, поверь, Булыга, я не потерял рассудок. Ежели что, я первый всажу ей серебряный кинжал, я его теперь всегда рядом держу.

Они помолчали.

– И все равно, Горяй, – Булыга покачал головой, – У меня в мыслях никак не укладывается: ты – и это кровожадное чудовище.

– Кровожадное?.. А скажи-ка, богатырь, много людей полегло от твоего меча?

– Ну я-то не считал. Но, думаю, немало. Наш князь-то успел со многими соседями повоевать. Может, и пять десятков набежит. – Булыга вдруг насупился, сообразив к чему клонит Горяй. – Но так это же совсем другое дело!

– Не думаю, смерть – она для всех одна и та же.

– Ты что такое говоришь? – возмутился богатырь. – Ты же воин! Ты не можешь не знать, что смерть разная! Разве можно сравнить смерть на поле брани и в постели? Или, может, ты хотел бы умереть немощным стариком?

– Пойми ты, Булыга, это ведь не смерть разная, а жизнь. Смерть как раз всегда одна. Как и любовь.

– Да ты сбрендил! Какая тут может любовь, она же мертвец ходячий!

– А сами мы кто? – взъярился Горяй. – Посмотри на Воисвета, Деженя – что они, живые, что ли? Ты смотрел им в глаза, нет? Так посмотри внимательней! Там жизни меньше, чем у иного покойника!.. Да и все мы тоже хороши.

– Кто это – мы? – нахмурился Булыга.

– Воины, кто еще. Мы же убиваем направо и налево. После нас остается столько смерти, что вампирам и не снилось! Но они хоть ради пропитания кровь проливают, а мы ради чего? Вспомни лучше, из-за какой ерунды наши князья воюют.

Булыга сплюнул и покрутил пальцем у виска, но сказать ничего не успел.

– Все ко мне!

Кричал князь. Он по-прежнему сидел у обрыва, но лицо его теперь было перекошено гримасой изумления, а рука указывала в сторону великаньего поселения.

Село горных великанов доживало последние минуты. Великаны умирали. Незримая смерть настигала их всюду. На пороге пещеры, возле речки, у постепенно гаснущих очагов, на горных тропах, по которым многие отправились на охоту или повели на выгул домашний скот. Некоторые еще корчились в муках, ползли куда-то, словно это могло их спасти, но большинство уже лежало в полной неподвижности.

– Что же это? – Даже вечно каменное лицо Деженя озарилось подобием удивления. – Что еще за мор?

– Я наблюдаю за ними с самого утра, – сообщил князь. – Встали рано, пока женщины готовили еду, мужчины первым делом разобрали камни, что все-таки добрались до поселка, потом позавтракали и стали расходиться по своим делам, вот тогда это и началось. Случись такое с людьми, я бы решил, что их отравили.

Он оглядел всех:

– Может, кому-то есть что мне сказать?

Дольше всего его взгляд задержался на Дежене, Ирице и Велене. Особенно на Велене. Но в ее глазах разливалось столько недоумения, что князь вскоре пожал плечами и отвернулся.

– Дело ваше. Но тогда нам придется признать куда более неприятную вещь. Великанов отравил кто-то еще. Кто-то, кому, так же как и нам, необходимо было обеспечить свободный проход через Долину. Так или иначе, но нам нужно немедленно спускаться.