Пытаясь очертить контуры культурологической концепции Леви-Строса, отметим прежде всего ту роль, которую он отводит этнологии в формировании мировоззрения человека XX в. Этнология — третий этап гуманизма после Возрождения и начала освоения культурных ценностей Индии и Китая. В отличие от прежних этапов гуманистического самопознания благодаря изучению бесписьменных форм цивилизации, причем всех без исключения, открывается возможность создания наиболее исчерпывающей картины связи человека с природой. Для понимания бесписьменной культуры, "с тем чтобы внутреннее постижение (туземцем или, по меньшей мере, наблюдателем, переживающим туземный опыт) было переведено в термины внешнего постижения",[6] этнологу необходимо уделять особое внимание нюансировке психической жизни туземцев.
Постижение посредством переживания смысла иной культуры неизбежно приводит этнолога и к самопознанию, и к познанию своей культуры в историко-временной перспективе развивающихся связей человека с природой.
Подход Леви-Строса к культуре — не неоруссоизм и тем более не эволюционизм, хотя влияние на его творчество гуманистических идей Ж.Ж. Руссо, бесспорно, присутствует. В формировании своей философской позиции он опирается на достижения французских мыслителей, отводя Руссо место родоначальника антропологического подхода к культуре. Воспитание в себе сострадания к другому человеку и живым существам вообще, бескорыстное постижение других людей посредством отождествления себя с ними — эти принципы подлинной человеческой коммуникации, описанные впервые Руссо, провозглашаются Леви-Стросом безусловно необходимыми и для истинного этнологического познания. Можно сказать, это общие принципы межсубъектной коммуникации, где никто не выступает объектом манипуляции и партнеры по своей значимости равны.
Неоднократно обращаясь к этим вопросам, Леви-Строс наиболее последовательно отвечает на них в работе "Раса и история", написанной по заказу ЮНЕСКО. Фактически здесь речь идет не о расах, но о многообразии человеческих культур, поскольку ученый категорически отвергает возможность рассмотрения интеллектуальных и социальных черт, присущих представителям различных культур, в качестве производных от их расовых различий. Чуждый расовым предрассудкам в любой — форме, Леви-Строс показывает, что мировоззрение, основывающееся на односторонне толкуемой идее прогресса или однонаправленной исторической эволюции, само по себе может стать даже предпосылкой расизма, пытающегося обосновать различные цивилизационные успехи разных культур.
Разнообразие культур имеет как объективные корни (специфические условия природной среды, географическое положение относительно других народов), так и субъективные — желание отличаться от своих соседей, развивая оригинальный стиль жизни. Охранителем разнообразия выступает также этноцентризм — отвержение, в той или иной форме, чужой культуры, отождествление себя с людьми, а прочих — с «варварами» и «дикарями». Резюмируя предпосылки такого ксено- фобического мировоззрения, Леви-Строс дает парадоксальную на первый взгляд формулу: "Варвар — это прежде всего человек, который верит в варварство".[7]
По своим культурологическим представлениям Леви-Строс — не эволюционист. Наиболее опасным заблуждением он считает формулу ложного эволюционизма, когда различные одновременно существующие состояния человеческих обществ трактуются как разные стадии, или шаги, единого процесса развития, движущегося к одной и той же цели. Типичный пример такой ложной посылки в науке — когда бесписьменные туземные племена XX в. напрямую сопоставляются с архаическими формами европейских культур, хотя так называемые "примитивные общества" прошли длительный путь развития, в силу чего не являются ни первобытным, ни «детским» состоянием человечества. Их принципиальное отличие от технически развитых цивилизаций не в том, что они не развивались, а в том, что история их развития не сопровождалась кумуляцией изобретений, но ориентировалась на сохранение изначальных способов установления связи с природой.
В стратегии межкультурных связей следование ложной посылке однонаправленности прогресса ведет, по Леви-Стросу, к насаждению, порой насильственному, так называемого западного образа жизни, результатом чего является разрушение существующих у «примитивов» вековых традиций. Прогресс человечества не может быть уподоблен однонаправленному подъему по лестнице: он происходит по разным направлениям, несоизмеримым с одним лишь ростом технических достижений. Так, в области познания человеческого тела, связи его физического и психического аспектов Восток на несколько тысячелетий опережает западные цивилизации. Известен приоритет Индии в создании религиозно-философских систем.
Признавая наличие существенного сходства человеческих ценностей в различных цивилизациях, Леви-Строс подчеркивает, что самобытность определяется наличием в той или иной культуре особого подхода к их реализации. Никакая из конкретных цивилизаций не может претендовать на то, что в наибольшей мере воплощает, выражает некую мировую цивилизацию: "мировая цивилизация не может быть в мировом масштабе ничем иным, кроме как коалицией культур, каждая из которых сохраняет свою самобытность".
В названной выше работе, а также в статье "Пути развития этнографии" (см. настоящее издание) Леви-Строс ставит проблему сохранения "оптимума различий", что должно быть критерием прогрессивного характера контактов и сотрудничества между цивилизациями и культурами. Обмен культурными достижениями, контакты способствуют многоаспектному развитию, однако неизбежно возникающая при этом тенденция к унификации не должна иметь абсолютного превосходства над противоположной тенденцией, а именно стремлением конкретной культуры к сохранению своих отличий, своей самобытности. Сохранение культурного многообразия впервые было осмыслено как ценность цивилизацией XX в… которая на пути к единству человечества в значительной степени преодолела географические, языковые и расовые барьеры. Культурологические воззрения Леви-Строса, безусловно связанные с его опытом внутреннего постижения иных, в том числе туземных, культур, вместе с тем не являются производными от его теоретико-этнологических исследований. Их можно трактовать как философский аспект осмысления ученым своего профессионального призвания, Скорее даже этнологические изыскания, в том числе такие сверхсложные для неискушенного читателя, как "Неприрученная мысль" и «Мифологики», вдохновлялись поиском способов понимания туземной культуры, присущей ей символики, логической связности. Построение структурно-семиотических моделей функционирования различных явлений бесписьменной культуры — не самодостаточная академическая задача. Этнологическое исследование, по Леви-Стросу, стремится к "обнаружению и формулированию законов порядка во всех регистрах человеческого мышления".[8]
Не только самому Леви-Стросу, но и всем его единомышленникам и последователям, работы которых и составляют школу этнологического структурализма, свойственно, хотя и в разной мере, проведение теоретических изысканий вплоть до обнаружения этого заветного уровня понимания иной культуры, а именно присущих ее носителям закономерностей мышления, мыслительных схем.
Структуральная антропология[9] как методологическое направление в изучении социокультурных явлений так называемых «примитивных», то есть традиционных, обществ опирается на следующие принципы, в совокупности составляющие метод: 1) явление культуры рассматривается в синхронном срезе общества, в единстве своих внутренних и внешних связей; 2) явление культуры анализируется как многоуровневое целостное образование, а связи между его уровнями истолковываются в семиотическом ключе; 3) исследование явления производится непременно с учетом его вариативности — в рамках конкретной культуры или более широкой области, где происходила его трансформация.
