– Тебе, может быть, и будет хорошо, а мне нет. Вчера я вызвал к себе их преподавателя и говорил с ним.

– Интересно. То-то он, наверное, испугался!

– Угу.

Снова открылась парадная дверь.

– Позвольте подобрать мяч, он залетел к вам во двор.

– Смотри, как часто ходят, – удивился Судзуки. – Опять за мячом.

– Да. Я потребовал, чтобы они каждый раз приходили через парадный ход.

– Так вот в чем дело… Теперь понятно.

– Что тебе понятно?

– Ну… Почему они приходят за мячом.

– Это уже шестнадцатый раз за сегодня.

– Ведь это тебе мешает. Может быть, лучше сделать так, чтобы они не приходили?

– Как это «чтобы не приходили»? Все равно будут приходить, здесь уж ничего не поделаешь.

– Ну, тебе, конечно, виднее. Не будем больше говорить об этом. Но только стоит ли быть таким упрямым? В этом мире человеку лучше быть ровным, без уголков. Круглый предмет катится благополучно, а вот угловатый только ломает себе бока и на каждом шагу нарывается на неприятности. Углы стираются, и это причиняет боль. Не один же я живу на свете. Не будут же все приноравливаться ко мне. Да что там говорить! Не следует противоречить тем, у кого есть деньги, это же глупо. Только нервы портишь, и здоровье становится хуже. Никто тебя за это не похвалит. Ведь никому до тебя дела нет. Богачу на тебя наплевать. Он сидит себе и приказывает – сделай то, сделай это. Всем известно, что один в поле не воин. Конечно, и упрямство вещь нужная, но твое упрямство не только помешает тебе заниматься, оно повредит на службе, и в конечном счете ты ничего не добьешься, кроме неприятностей.

– Простите, пожалуйста. К вам во двор залетел мяч. Разрешите подобрать его.

– Опять пришли, – сказал Судзуки и засмеялся.

– Безобразие, – сказал хозяин, покраснев как рак. Судзуки-кун решил, что цель визита достигнута, попрощался и отправился восвояси.

Едва он ушел, как явился Амаки-сэнсэй. С давних времен мы знаем немало примеров тому, как человек с помраченным умом признавал себя помраченным. Стоило ему заметить, что у него с головой что-то не в порядке, и умопомрачение начинало проходить. Умопомрачение хозяина достигло апогея во время вчерашнего большого события. Его переговоры с противником носили невиданно идиотский характер, хотя и закончились к обоюдному согласию. Но затем хозяин закрылся в своем кабинете, поразмыслил немного и пришел к выводу, что творится что-то неладное. Правда, он не мог определенно сказать, с кем творится неладное – с гимназистами из «Ракуункана» или с ним самим. Ему было ясно одно: творится что-то неладное. Хозяин обнаружил, что, живя по соседству с гимназией, он круглый год портит себе нервы. Это показалось ему странным. Необходимо было что-то предпринять. Но что? Выход один: ликвидировать источник раздражения с помощью взяток в виде лекарства, прописанного врачом. Придя к такому выводу, хозяин возымел желание показаться своему постоянному врачу Амаки-сэнсэю. Оставив в стороне вопрос о том, насколько умным было это желание, мы должны констатировать факт, что хозяин поступил очень мудро, заметив собственное умопомрачение.

Как всегда, спокойно улыбаясь, Амаки-сэнсэй осведомился: «Ну, как самочувствие?» Почти всегда врачи начинают разговор с этого вопроса. Я бы ни за что не доверился врачу, который не спросил бы меня: «Ну, как самочувствие?».

– Очень плохо, сэнсэй, – сказал Кусями.

– Неужели так уж плохо?

– Скажите, ваши лекарства когда-нибудь помогают?

Амаки-сэнсэй удивился, но он был добродушным человеком, а поэтому спокойно ответил без всяких признаков раздражения:

– Очень часто помогают.

– А что же мой желудок? Сколько я ни пью ваши лекарства, никакого улучшения не чувствую.

– Не может быть.

– Не может быть? Значит, вы думаете, мне стало лучше?

– Ну, так быстро улучшение наступить не может. Выздоровеете постепенно. Но сейчас уже лучше, чем было раньше.

– Да что вы говорите!

– Скажите, вы все продолжаете нервничать?

– Конечно, даже во сне.

– Вам следует заняться спортом.

– Если я займусь спортом, то буду нервничать еще больше.

Такой ответ поставил в тупик даже Амаки-сэнсэя. Он сказал: «Давайте я вас осмотрю», – и начал осмотр. Когда осмотр был закончен, хозяин вдруг разразился следующей тирадой:

– Вот недавно, сэнсэй, я прочитал книжку про гипноз. Там говорится, что при помощи гипноза можно исцелить нечистых на руку и всякие другие болезни. Это что, правда?

– Да, есть такой метод лечения.

– И его сейчас применяют?

– Да.

– И это трудно – гипнотизировать?

– Пустяки. Я часто пользуюсь гипнозом.

– Что? Вы тоже умеете?

– Да. Хотите, попробуем? Логически рассуждая, каждый человек подвержен гипнозу. Если вы желаете, я попробую загипнотизировать вас.

– Это интересно. Попробуйте, пожалуйста. Я, знаете ли, давно мечтал попробовать загипнотизироваться. А что я буду делать, если не смогу очнуться?

– Не беспокойтесь. Давайте приступим.

Согласие достигнуто, и хозяин решился подвернуть себя гипнозу. Я еще ни разу не видел, как гипнотизируют, и потому с живейшим интересом стал наблюдать из-за угла за ходом событий. Доктор принялся осторожно поглаживать веки хозяина сверху вниз. Он продолжал делать это даже тогда, когда хозяин закрыл глаза. Через некоторое время он спросил: «Вы ощущаете сонливость, когда я глажу ваши веки?» – «Да, – ответил хозяин. – Ощущаю». Доктор продолжал поглаживать веки хозяина, приговаривая: «Вам все больше и больше хочется спать, не правда ли?» Хозяин молчал. Видимо, он готов был испытывать то, что говорил ему доктор. Так прошло несколько минут. Наконец Амаки-сэнсэй произнес: «Ну вот, больше ваши глаза не откроются». Итак, мой бедный хозяин ослеп! «Неужели никогда больше не откроются?» – «Да, больше не откроются». Некоторое время хозяин молча сидел с закрытыми глазами. Я было окончательно поверил в то, что он ослеп. Затем доктор сказал: «Теперь попробуйте открыть глаза. Но вам ни за что это не удастся». – «Вот как? – сказал хозяин, и в ту же секунду глаза его открылись как ни в чем не бывало. «Не получилось, а?» – сказал он, ухмыляясь. Амаки-сэнсэй тоже усмехнулся и ответил: «Да, не получилось». Сеанс гипноза не удался. После этого Амаки-сэнсэй отправился домой.

А затем явился… Никогда еще у хозяина не было столько посетителей. Хозяин так мало связан с внешним миром, что такой наплыв гостей может показаться неправдоподобным. Но тем не менее это правда. Итак, явился еще один гость. Причем это был редкий гость. Но я рассказываю о нем не потому, что он редкий. Ведь я излагаю последствия большого события, а этот гость совершенно необходим для моего изложения. Я не знаю, как его зовут. Достаточно сказать, что это мужчина лет сорока, с длинным лицом и козлиной бородкой. Подобно тому как Мэйтэя называют просто искусствоведом или художником, этого человека я буду звать философом. Почему именно философом? Не потому, что, подобно Мэйтэю, который всегда представляется художником, он сам так назвал себя, а потому, что этот человек во время беседы с хозяином произвел на меня такое впечатление. Видимо, он был однокашником хозяина, потому что в их отношении друг к другу чувствовалась какая-то теплота.

– Что, Мэйтэй? Суматошный тип… Болтается где попало, как раскисший хлеб на воде. С ним недавно был такой случай. Шел он с приятелем мимо дома какого-то аристократа, совершенно ему незнакомого, и вдруг говорит приятелю: «Зайдем выпьем по чашке чаю». И что ты думаешь – зашел и приятеля с собой затащил. Такой нахал…

– А что же дальше было?

– Об этом и я не пытался спрашивать. Совершенно блаженный тип. Очень одаренный. Но зато и впрямь как раскисший хлеб. Ни одной здоровой мысли в голове. Что, Судзуки? Он бывает у тебя? Вот как! Ну, этот глуп-глуп, а устроиться умеет. Что же касается Золотых Часов, то характер у него покладистый, но он не особенно умен, да к тому же и неуравновешенный какой-то. Все болтает о юморе, а сам даже значения этого слова не понимает. Если Мэйтэй – раскисший хлеб, то этот, пожалуй, как студень. И все его добродушие ни к чему, весь он какой-то зыбкий и трясучий…