– Хорошо, – кивнула я, спрятала обе визитки в карман и быстро встала с дивана. Голова еще немного кружилась.

– Вас довезут до гостиницы. Машина ждет внизу.

Машина и впрямь ждала меня у подъезда элитной пятиэтажки, из которой я вышла, слегка пошатываясь. Господин Нуштаев вышел лично проводить меня, усадил в салон джипа и, взяв обещание, что я буду отзванивать каждый день, велел шоферу ехать.

Откинувшись на мягкую спинку сиденья, я задумалась. Странная какая-то история получается… Сомневаться в правдивости рассказа Нуштаева мне не приходится. Но зачем врал Дима? Какой был в этом смысл? Да, я заметила, как он отреагировал на появление в ресторане того типа в льняном костюме, но ведь мог же просто промолчать, так нет же – предпочел исповедаться. И к тому же было еще одно неоспоримое свидетельство того, что кое-какие знакомые у Дмитрия здесь все же были, – телефонный разговор с неизвестной дамой, который я нечаянно подслушала. Я попыталась оживить в памяти его фрагмент. «Нам пока не стоит видеться. Есть одна проблемка. Следит. Лучше в ближайшее время». Кажется, что-то типа этого. Ничего не значащие фразы, и все же… Из разговора явно следует, что Дима встречался с некой особой, но этим встречам каким-то образом начал мешать тип в льняном костюме. Эта беседа вполне удачно вписывалась в легенду о ревнивом муже. Да, Дима мог врать мне в глаза, но ведь о том, что я подслушиваю, он не знал!!! Сейчас важно выяснить только одно – имеет ли «сказка о ревнивце» какое-то отношение к завещанию господина Митрохина или нет. Лично мое мнение, что – нет. Но чем черт не шутит, то для детектива улика.

– Татьяна Александровна, – кинулся мне навстречу администратор, едва я успела войти в холл, – мы вас уже обыскались. Максим сказал, что вы прошли в свой номер, но вас там не было.

– А что случилось?

– Там следователь хотел с вами побеседовать.

Особого желания общаться с майором по фамилии Курбатов у меня не было. Раньше я хотела поведать ему все, что знала, но теперь я сама стала заинтересованной стороной и делиться информацией с конкурентом не собиралась. Очевидно, у самого Александра Петровича по этому поводу были иные соображение.

Дверь в мой номер на этот раз была заперта. Я открыла ее, шагнула в номер и, как уже повелось, замерла на пороге с открытым ртом. Начальник отдела уголовного розыска сидел в кресле у окна, закинув ноги на журнальный столик, и явно поджидал меня.

Ну что такое! Не номер, а проходной двор какой-то!

– Добрый вечер. Могу вам чем-то помочь? – Я была сама любезность.

– Можете, очень даже можете.

Майор даже с места не двинулся. Он явно чувствовал себя здесь как дома. Меня взяла злоба, но отчего-то я была уверена: нам с Курбатовым еще предстоит выяснение отношений, но состояться оно должно никак не сейчас. Поэтому пришлось глотать недовольство и изображать из себя гостеприимную хозяйку. Я присела в соседнее с майором кресло.

– Кажется, вы еще утром рвались со мной поговорить. Что же такого важного вы хотели рассказать?

– Ничего особенного, – решила я прикинуться дурочкой.

– А поподробней? – Курбатов достал сигареты и щелкнул зажигалкой.

Я поморщилась, когда в душном воздухе повисло едкое облачко сигаретного дыма.

– Итак, Татьяна Александровна. Вы сами все расскажете или задавать вам вопросы?

Я пожала плечами.

– Отлично. Какие отношения были между вами и господином Нуштаевым?

– Он жил в соседнем номере. Иногда сталкивались в коридоре, один раз вместе завтракали.

– И все?..

Я понимала, к чему клонит многоуважаемый майор милиции. Но особая проницательность здесь явно не будет поощрена, так что согласно роли «немного наивности, чуточку простоты и абсолютная готовность отвечать на все вопросы – и вы идеальный свидетель» я похлопала глазками и кивнула:

– Конечно, все.

– А что вы там говорили про какого-то преследователя?

– Ах да… Вчера утром так получилось, что мы с Димой столкнулись в ресторане. Я присела за его столик, и мы разговорились. А потом он увидел какого-то типа. Он так разнервничался! Этого нельзя было не заметить. Я стала спрашивать, что случилось, и тогда он рассказал, что этот человек его преследует.

– Вам раньше приходилось видеть этого человека?

– Не помню.

Курбатов плотно сжал губы и прищурился. «Не верит, – подумала я. – Скорее всего, администратор уже рассказал ему, какую бурную деятельность я вчера развила в поисках Димы, и, конечно же, не забыл упомянуть о некоем господине в льняном костюме, о котором я с пристрастием выспрашивала…»

– Где вы были вчера между восемью и девятью часами вечера? – резко изменил он тему разговора.

– В своем номере.

– Этому есть свидетели?

– В половине восьмого мне позвонил администратор гостиницы.

– Зачем?

– Он просил меня спуститься меня в холл.

– Дальше…

– Дмитрий оставил для меня записку и просил, чтобы Виктор Семенович передал ее мне.

– Записка у вас сохранилась?

– Я ее потеряла.

Курбатов опять противно прищурился.

– В этой записке речь шла о вашей с господином Нуштаевым встрече?

Ай да Виктор Семенович, ай да молодец! Сдал меня со всеми потрохами!

– Да.

– И вы продолжаете утверждать, что были с убитым просто соседями?

Да, я продолжала это утверждать, хотя, возможно, скажи я сейчас, что у меня с Димой был курортный роман, этот мерзкий мент и отстал бы от меня.

– И он просто по-соседски рассказал вам за завтраком о том, что за ним следят?

Я во все глаза уставилась на майора. Теперь мне уже не приходилось изображать из себя идиотку. Именно так я себя и чувствовала. К чему клонит Курбатов?

– А вот у меня сложилось такое впечатление, что ваш рассказ о преследователе Димы – это выдумка.

Курбатов поднялся с кресла и тяжелыми шагами стал мерить комнату. Я, не моргая, следила за ним, ловя каждое его слово, и просто не верила своим ушам.

– Вы придумали это, чтобы отвести от себя подозрение. А на самом деле все выглядело так: в восемь часов Нуштаев оставляет для вас записку у администратора и уходит. Вы, никем не замеченная, покидаете свой номер и следуете за ним. Идти вам далеко не приходится – Дима ведь был убит на территории гостиничного комплекса, в парке… Потом вы так же незаметно возвращаетесь в свой номер. В девять часов, как и положено, раздается звонок администратора, вы спускаетесь вниз, получаете записку и отправляетесь на свидание. Потом все просто – не проходит и получаса, как вы примчались обратно и разыграли перед незадачливым администратором настоящий спектакль: стали говорить, что Дима пропал, потребовали, чтобы его немедленно нашли, потом стали расспрашивать о каком-то человеке…

– Так это он и следил за Димой… – только и смогла вставить я.

– Ага, вот теперь и ломаете комедию.

– Вы понимаете, что говорите? – задыхалась я от злобы. – Вы являетесь в мой номер, начинаете обвинять меня бог знает в чем! Как это понимать?

– А как мне вас понимать? – Курбатов обернулся ко мне и что-то кинул на журнальный столик. Я наклонилась вперед и взяла в руки билет до Тарасова, который приобрела сегодня днем.

– Собрались скрыться из города? Ничего у вас не получится! Улик против вас у меня нет, но и покинуть Петровск вам не удастся, пока следствие не будет закончено! До свидания, Татьяна Александровна.

Я бестолково смотрела на дверь, которая только что с треском захлопнулась за Александром Петровичем, и тщетно пыталась собрать мысли в кучу. Что же это получается? Меня только что обвинили в убийстве Дмитрия? Меня? Да я сама чудом спаслась от пули, пущенной умелой рукой человека в льняном костюме. Я сама могла стать жертвой, а из меня сделали убийцу, да еще так мастерски, что даже слова нельзя сказать в свое оправдание! Уж если бы я начала рассказывать майору о случае на веранде, то, скорее всего, не сидеть бы мне сейчас в своем номере, а топать прямо в сторону местной тюряги, ну, или, в лучшем случае, психлечебницы!!!