– М-м-м… Какое время? Куда? Чего?
– Все дрыхнут. Делай из них паштет, живо!
– Э-э… а папа не рассердится?
– Балда! Я ему словечко ласковое шепну – и все в порядке. Живее!
Еще толком не протрезвевший Ирука принялся за работу. Он кромсал распростертых в зале варваров, постепенно входя во вкус; некоторых, не разобравшись, убил повторно, в спешке прирезал нескольких своих, но какое это сейчас имело значение? Давно он так славно не трудился!
Лишенные руководства варвары не смогли противостоять внезапной атаке на лагерь, предпринятой императорской гвардией несколько позже, и сбежали, рассеялись в лесах, надолго забыв дорогу к столице.
За эту славную победу император наградил Эмиси и его сына обширными земельными наделами на территории, захваченной у дикарей. Земли у дома Сога стало больше, нежели у всех остальных господ, вместе взятых. Благодарные отец и сын Сога поспешили в покои принцессы Кагуя, пали к ее ногам и поклялись в вечной верности.
– Вот и отлично, очень рада слышать… А сейчас дайте мне отдохнуть.
Известная своей сонной нерасторопностью Лига Наций спешно вызвала в свою женевскую штаб-квартиру японскую делегацию. Мировое общественное мнение осудило неспровоцированное проявление насилия, со всех сторон сыпались протесты министерств и посольств, мир ждал объяснений.
Правительство окуталось таинственным молчанием. Члены кабинета были удивлены больше всех. Армия отказывалась подчиняться! Из столицы сыпались приказы об отводе войск, а оккупационный корпус занимал в Маньчжурии город за городом. Чтобы хоть что-то предпринять, министры отдавали приказы об аресте журналистов, о цензуре прессы, о возведении барьеров молчания. Премьер-министр Вакацуки как заведенный вышагивал по кабинету.
– Что за безобразие! Кто санкционировал вторжение?
– Молодежь… Немного поторопились, погорячились, что поделаешь…
– Погорячились? Белая горячка! Психи! Ненормальные! Они недостойны имперской военной формы! Во что они нас втянули?!
Вакацуки швырнул собеседнику пачку нот и меморандумов иностранных посольств. За неимением времени и по недостатку вдохновения объемом они не подавляли, стилем не блистали, разнообразием содержание тоже не поражало. Из словаря вытягивались негативные эпитеты: коварный, бандитский, разбойничий… не обошлось и без юмористической ноты, в одно из посланий встряло невразумительное словечко «бандитерский».
Ситуация сложилась нетерпимая. Кабинет трещал под давлением могучих иностранцев, которых надо умилостивить, не теряя достоинства, и военных, которые в завуалированной форме дали понять, что вполне готовы скинуть правительство.
Премьер решился на единственный шаг, который ему казался достойным и осмысленным: он подал в отставку.
– Поскольку дальнейшее пребывание на посту чревато для меня выбором между смертью или бесчестьем, я складываю оружие. Искренне желаю моему преемнику успеха… его, впрочем, придется еще поискать, преемника.
Кандидаты на пост премьера все как один отнеслись к предложению с энтузиазмом. На предложение занять эту ответственейшую должность они, взвешивая каждое слово, выражали свою признательность, рассыпались в благодарностях. Но почему-то не считали себя достойными высокой чести. Высказавшись в этом духе, каждый из них быстренько сворачивал интервью.
Государственные чиновники уже готовы были опустить руки, когда кто-то вдруг вспомнил о старце Инукаи.
– Да неужто он еще жив? – засомневался кто-то.
– А вдруг? В этом возрасте уже можно жить по инерции, не умирать по рассеянности.
– Но народ его не помнит.
– Выбора нет. Кроме Инукаи, никто не обладает таким тщеславием, чтобы занять столь самоубийственный пост.
Чиновники оправили фалды фраков и посетили элегантную виллу, в которой угасал на покое старик Инукаи. Вместо прислуги им открыл сам хозяин.
– Куда этот придурок подевался? – Вместо того чтобы поинтересоваться, кто его навестил, Инукаи шарил взглядом по сторонам, разыскивая нерадивого слугу. – В сад пошел, что ли? – Наконец он заметил, кому открыл дверь. – Слушаю вас внимательно, э-э… господа.
– Господин Инукаи? Ваше превосходительство?
– Превосходительство? Тогда, разумеется, я.
– Ваше превосходительство, у нас к вам серьезное предложение. Страна нуждается в вас. Мы просим вас принять пост премьер-министра.
Старик обвел собеседников недоверчивым взглядом.
– Что за глупые шутки? Вас попросили подурачиться мои старые коллеги по парламенту?
– Нет, ваше превосходительство, ничего подобного. Предложение совершенно серьезное. Пост премьер-министра не занят. Удобное кресло ждет вас.
Инукаи пригласил делегацию в свою гостиную, мысленно молясь всем божествам империи. Супруга отправилась в город, пришлось самому нашарить на кухне бутылку рисовой водки и несколько разномастных рюмок. Разливая водку, он слушал гостей.
– Перед нами выбор: мир или война.
– Гм… Ну и для чего я хорош, по-вашему?
– Э-э… Мир, ваше превосходительство. Для мира.
– Мир. Что ж, мир так мир. Да здравствует мир!
– Однако, ваше превосходительство, нельзя забывать о позиции военных. Сухопутные войска, авиация, флот, даже резервисты – они все заодно. Один неосторожный шаг – и пожалуйте, государственный переворот!
– Премьер-министр… Премьер-министр – самый высокий пост в стране, после его нейтрального величества. Не так-то легко до него добраться даже военным. Все-таки премьер!
– Военные это учитывают. Этот вопрос у них, кажется, проработан. Так что угрозу с их стороны нельзя недооценивать.
– Согласен, согласен, только, прошу вас, не забывайте титуловать меня превосходительством. Приятно, знаете ли. Поклончики, там, улыбочки… все такое…
Возбужденный Инукаи готовился занять пост главы кабинета министров, а газеты, сообщая об этом назначении, поспешили предсказать скорый конец маньчжурской авантюры милитаристов.
Хитоси, две недели назад покинувший Гёттинген, услышал о новом премьере в Гонконге.
– О, черт! Вот старый прохиндей!
Минуты тянулись, Исивара и Итагаки торчали на причале под зонтиками, о которые колотились крупные и частые капли дождя. Генералы решили перехватить Хитоси при сходе с парохода, но дождь заставил их раскаяться в этом решении. Военные их ранга поджидают какого-то штатского шпака под дождем – смех да и только!
Вокруг толкутся корреспонденты, надеясь перехватить какую-нибудь знаменитость, генералам приходится блеснуть погонами, чтобы протолкаться сквозь пишущую братию.
Хитоси мрачен, не слишком удивлен при виде встречающих – возможно, по причине явной переутомленности.
– Привет, – ухмыляется Исивара. – У нас проблемы.
– Читал, – кивает Хитоси и отдает распоряжения носильщику.
В машине тесно, рычит мотор, клацают «дворники», приходится разговаривать, напрягая голосовые связки, чуть ли не кричать.
– Прежде всего, что с Германией?
– Интересные контакты, особенно два. Первый – австриец Гёдель, гений-демонстратор. Второй – Тьюринг, еще студент, но весьма одаренный. Я у них много почерпнул. Если начальство не против…
– С генеральным штабом никаких проблем, – заверяет Исивара. – Можно начинать работать на том же заводе в Сога.
– Прекрасно. Машина будет готова меньше чем за год.
– Если эта гнида Инукаи нас не поджарит до этого.
– Говорят, что он жаждет нашей крови. Пока его сдерживают, но надолго ли этого хватит…
– Вы ему придаете слишком большое значение. Семь лет прошло, он все забыл.
– Такие ничего не забывают. Мне кажется, он и не подох до сих пор только для того, чтобы отомстить.
– Он может все испортить. Пока все у нас гладко катится, как по асфальту. Китайцы, кажется, до сих пор не сообразили, что на них напали. Прогулка, а не война.
