С этими словами птица улетела. Рольф испытал облегчение, встретившись с пешим патрулем из восьми человек всего-навсего через сто метров осторожного продвижения. От патрульных они с Кэтрин вскоре узнали, что усилия Дункана прорвать кольцо восточников вокруг крепости Арднеха были отчаянными, но безуспешными.
— Думаю, вам лучше отвести нас прямо к Дункану, — сказал Рольф командиру патруля. — Скорее всего, мы можем сообщить ему больше информации, чем вы сможете добыть, бродя здесь без вашей птицы.
Офицер открыл было рот, чтобы ответить, и тут вдруг ночь вокруг них разорвали лязг и вопли. Засада. Приступ внезапного страха был не менее острым от того, что страх этот давно стал привычным. Рольф напрягся и низко пригнулся, стараясь разглядеть врага на фоне неба. Вокруг него кипела схватка, но поначалу он не мог отличить врагов от незнакомых друзей и потому не пытался наносить удары.
Среди стонов и криков раздался один высокий вскрик, откуда — он не мог сказать с уверенностью. Он окликнул Кэтрин по имени. Единственным ответом был смертоносный свист клинков слева и справа. Рольф бросился на землю и откатился по траве в сторону; шум схватки прошел мимо него.
Топот и шарканье ног затихли. Неожиданно, необъяснимо, как это бывает во время ночных боев, он обнаружил, что, по всей видимости, остался один. Он осторожно встал, пригибаясь к земле, напрягая все свои пять чувств, чтобы что-то понять в тишине ночи. На некотором расстоянии от него слабый лунный свет освещал ползущую фигуру, полускрытую высокой травой. Это могла быть Кэтрин. Рольф двинулся в том направлении, сперва медленно, затем короткими перебежками, и тут фигура словно бы заколебалась и исчезла в предательском свете луны.
Добравшись до места, где, как он думал, находилась фигура, он снова окликнул Кэтрин по имени, тихо, несколько раз, но в ответ донеслось только шуршание травы. Он обследовал небольшой участок, но не видно было ничьих следов.
Рольф понял, что с каждой уходящей секундой шансы найти девушку тают. Если Кэтрин все еще была жива, она должна была двигаться впереди него по направлению к Дункану, туда, куда перед самой засадой двинулся патруль. В том же направлении понуждал Рольфа двигаться и его долг. Он сориентировался по звездам и наконец пустился в путь один. Где-то слева от него люди снова схватились за оружие, затем стало тихо. Рольф продолжал двигаться своим курсом, держа оружие наготове.
До исхода ночи он продолжал безостановочно продвигаться вперед. Один раз он набрел на мертвую птицу, лежащую в лунном свете, скорее всего, погибшую накануне; ее огромные крылья были перебиты и изодраны, вероятно, когтями рептилий, большие глазницы пусты. Рольф не мог сказать, знает ли эту птицу; единственное, что он мог сказать, — это что ею мог быть Страйджиф.
На рассвете Рольф смог разглядеть, но не распознать, группы людей вдалеке в разных направлениях. Он спрятался; к счастью, трава здесь была достаточно высока, чтобы скрыть его, когда он полз. Достаточно далеко позади него, непроницаемый для солнечных лучей, по-прежнему вздымался ввысь на фоне ясного неба купол тьмы, созданной Арднехом. Вдали Рольф видел множество рептилий, но сколько бы их ни появлялось, все они были заняты вещами более важными, чем его одинокий поход. Когда подъем почвы скрыл его от взглядов далеких людей, он встал и пошел дальше.
Около полудня Рольф испытал потрясение, заставившее замереть его сердце: он натолкнулся на Кэтрин, она лежала на земле, мертвая, в окровавленном тряпье. Но, перевернув тело, он увидел, что это какой-то юноша хрупкого сложения. Ощущая дрожь во всех членах, Рольф сел на землю. Но сразу же в нем с новой силой начала пробуждаться надежда. Вероятно, девушка была где-то прямо перед ним или чуть-чуть позади. Они могли найти друг друга еще до того, как достигнут Западной армии.
Около полудня Рольф вынужден был сделать длинный крюк, чтобы обогнуть большой пеший патруль Востока. Он надеялся, что Кэтрин сохранила свою бутылку с водой. Его собственная к этому моменту уже почти опустела. Солнечные лучи били в длинную неподвижную траву. Только теперь стал ощутим легкий ветерок, холодивший его лицо.
Вскоре после того, как он прошел мимо восточного патруля, Рольф заметил, как он решил, арьергард Дункана. В течение следующего часа осторожного преследования он вполне убедился в этом; длинная и широкая колонна отступающих была теперь ясно видна, она вилась по пологому склону, поднимаясь к юго-западу. Отступление проходило по-прежнему в сторону прямо противоположную куполу тьмы Арднеха, который теперь отделяли от Рольфа много километров испещренного точками деревьев травянистого моря.
Его встретили всадники, прикрывавшие тыл армии. Рольфа заверили, что сам Дункан находится совсем рядом, впереди. Попеременно переходя с ходьбы на бег, Рольф, двигаясь вдоль колонны, подмечал на лицах особое выражение усталости поражения. Это была усталость, но не отчаяние; армия в основном не пострадала. Люди сохранили оружие, раненых, практически всех, везли на лошадях и носилках.
Дункан ехал один, немного в стороне от своих старших офицеров, его одежда была испачкана в битве. Когда Рольф подбежал к его стремени, Дункан глянул вниз, сперва с усталым удивлением, затем с запоздалым узнаванием и неожиданным новым интересом.
— Приветствую тебя, Дункан. — Без длинных предисловий Рольф передал последние наставления Арднеха, стараясь воспроизвести послание как можно точнее, слово в слово.
— Да, птица прилетела с твоим сообщением. Благодарю тебя за все, что ты сделал. — Дункана, казалось, осенила новая мысль. — Что случилось с девушкой, которая была с тобой там?
— Я надеялся найти ее здесь, ваша милость.
Дункан пристально посмотрел через плечо, коротко кивнул, и двое мужчин из тех, что ехали в некотором отдалении, пришпорили лошадей и подъехали к Дункану. Эти двое были хорошо одеты и, несмотря на то, что были вооружены, почему-то не походили на воинов. Перемолвившись с Дунканом несколькими словами, которых Рольф не расслышал, они спешились, предоставив Дункану скакать дальше вперед, и пошли пешком рядом с Рольфом, ведя лошадей в поводу. Тем временем Дункан вступил в какой-то спор с одним из высших офицеров.
Двое хорошо одетых мужчин представились Рольфу:
— Мы родственники Кэтрин, — пояснил один из них, — и в поисках ее проделали долгий путь от самых Океанских островов. Сперва мы услышали, что она попала в рабство, и собирались попытаться выкупить ее; затем мы были обрадованы известием о том, что она свободна — ее освободили какие-то западные солдаты, в каком-то отдаленном караван-сарае. Теперь мы слышим, что ты — один из этих солдат и что ты видел ее последним. Умоляем тебя, расскажи нам все, что тебе о ней известно.
Рольф медленно кивнул, оглядывая мужчин. Оба выглядели молодыми, элегантными, крепкими.
— Я мало что могу прибавить. — Он на мгновение отвернулся, чтобы оглядеть травянистую равнину. Другие путники, такие же, как недавно он сам, продолжали прибывать, присоединяясь к армии, но среди тех, кто был сейчас виден, не было ни одной женщины. Повернувшись обратно, он спросил: — Кому из вас она была невестой?
— Никому, — сказал один из них. Они переглянулись. — Мы оба ее кровные родственники. Тот не приедет.
Рольф почувствовал, как его сердце подпрыгнуло в груди; он не мог убедить себя, что Кэтрин действительно лежит где-то мертвая. Затем он заговорил с островитянами более дружелюбно, рассказывая все, что мог, чтобы поддержать в них какую-нибудь надежду. О заклятии Чармианы он умолчал.
Те, в свою очередь, испытующе окидывали Рольфа взглядами, вне всякого сомнения, стараясь определить, какие особые отношения установились у него с их родственницей. Они заставили юношу повторить отдельные части его рассказа — где и когда он видел Кэтрин в последний раз, каково при этом было ее здоровье. Затем, рассыпавшись в благодарностях, они снова сели на лошадей и поскакали обратно в тыл колонны.
Теперь далеко позади, в той стороне, где тень скрывала укрепление Арднеха, прямо над ним в чистом небе появилась переливчатая волна. Рольф почувствовал, как мир слегка накренился, вызвав ощущение начинающейся тошноты. Небо покрылось пурпурными разводами — это был цвет империи, а также цвет ран, боли, непристойности, страданий, словно ткань, запачканная кровью, словно первый грубый мазок кисти какого-то зловещего художника, намеревающегося закрасить весь улыбающийся день. Орк снова устремился в атаку, медленно одолевая упрямого врага.
