– Я постараюсь, – сдавленным голосом ответил Веленко. Было ясно, что он уже боится.

– Вот и посмотришь, что такое актерский хлеб, – Таня похлопала его по плечу. – А Белинда подберет тебе костюмчик по росту.

При мысли о том, что у него будет легальный повод пообщаться с дамой сердца, Веленко приободрился.

– Хорошо еще, что он не додумался включить твою роль в спектакль. Там все гораздо сложнее и ответственнее. Не только на сцену выходишь, но еще текст запоминать надо.

– Какой текст?

– Нешуточный, – очень серьезно ответила Таня. – «Чего изволите?»

Вскоре выяснилось, что мысль об экскурсии вдохновила не всех. Первым вниз спустился Таранов. Зачинщик мероприятия принялся расхаживать по вестибюлю гостиницы, с интересом поглядывая по сторонам и одаривая улыбками девушку-администратора. К тому времени, когда Таня тоже спустилась вниз, щеки у администратора уже раскраснелись, а глаза задорно блестели.

Белинда, следовавшая за Таней, сосредоточенно глядела под ноги и крепко держалась рукой за перила. Она надела босоножки без пятки на высоченных каблуках и теперь старалась не соскользнуть с этих самых каблуков и не скатиться к подножию лестницы. Каблуки оглушительно цокали, но Белинде было на это наплевать. Она никому не могла позволить взирать на себя свысока – ни в прямом, ни в переносном смысле.

Появившийся вслед за ними Рысаков немедленно завопил с верхней площадки:

– Белинда, тебя что, подковали, что ли? Грохот такой, как будто в город вошла конница Буденного!

Белинда только фыркнула в ответ, не выказав никакого желания вступать в перепалку.

Сам Рысаков вырядился в белые штаны и нацепил на нос солнечные очки размером с маску для подводного плавания.

– Чтобы поклонники не узнавали, – объяснил он. – А то не дадут полюбоваться достопримечательностями – окружат и станут меня руками хватать. Чувствуешь себя прямо как енот в зоопарке! Не знаю, почему народу так хочется трогать руками артистов!

– Не всех, Тиша, – успокоил его Таранов. – А только тех, которые играют карликов-вампиров.

Вскоре к собравшимся присоединилась Анжела Прохорова, и их маленькая туристическая группа вывалилась на улицу.

– Что ж, полагаю, можно трогаться в путь. Больше, похоже, никто не появится, – сказал Таранов и ловко взял Анжелу под локоток. В ярком сарафане «в облипочку» она выглядела богиней, созданной исключительно для того, чтобы лишать мужчин остатков разума.

– Сногсшибательный прикид, – не удержался от комплимента Таранов. Таня, которая для удобства надела бриджи и простую футболку, досадливо поморщилась.

Бдительная Белинда тут же дернула ее за руку и прошипела:

– Не сходи с ума. Если мужчина хвалит платье, это еще не значит, что ему нравится втиснутая в него девица. Анжела – не его тип.

Гостиница стояла на тихой улице, полого спускавшейся к невидимой отсюда реке. Улица была зеленой, забрызганной солнцем, по ней тянулась бесконечная трамвайная колея. Между рельсами сидела жирная рыжая кошка и нагло умывалась у всех на глазах. Прохожие встречались редко, и все с любопытством и без смущения разглядывали компанию приезжих.

Тихон вырвался вперед, словно вожак стаи. Преодолев первую сотню метров, он радостно воскликнул:

– Эх, как же я люблю бродить по милым провинциальным улочкам! Сколько интересного и любопытного можно здесь встретить!

– Чего это ты так разливаешься? – ехидно спросила Белинда. – Журналисты вроде бы еще не набежали.

– Да я от чистого сердца! – обиделся Рысаков. – Ты только подумай, здесь нет автомобильных пробок, и днем в магазине что угодно можно купить без толчеи.

– А что здесь продают? – заинтересовалась Анжела.

– Сейчас узнаем, – ответил Таранов. – Вон впереди какой-то магазин маячит.

В поле их зрения действительно появилась витрина. В ней, странно растопырив руки, стоял лилового цвета манекен в свадебном платье с фатой на макушке.

– Магазин для новобрачных, – разочарованно протянула Белинда.

– Не повезло, – поежился Тихон. Все три бывшие жены разом встали пред его мысленным взором.

– Интересно, – подала голос Анжела, – почему в витрине нет жениха?

– Потому что ужас не имеет лица, – тут же откликнулся многоопытный Рысаков.

Предупредительно позванивая, их обогнал трамвай и притормозил чуть впереди, у остановки.

– Слушайте! – неожиданно загорелся Таранов. – Давайте устроим трамвайную экскурсию по городу. «Вагончик тронется, перрон останется»!

Продолжая напевать, он подсадил Анжелу на подножку, оставив Таню и Белинду на попечение Рысакова. Тот оказался никудышным джентльменом и влез в вагон первым. Таня понимала, что Лешка нарочно флиртует со всеми подряд, чтобы позлить ее, однако на душе все равно было как-то муторно. «Эх, нужно было платье надеть», – подумала она, пробираясь поближе к окну.

– Трамвай идет до Рабочей улицы, – сообщила женщина-кондуктор, получая с них деньги за проезд. – Вам куда надо?

– Нам как раз туда и надо, – за всех ответил Таранов.

– Главное, нам бы успеть вернуться на репетицию. А то сейчас заедем, – тихонько сказала Таня.

Но трамвай шел быстро, да и расстояния здесь были – с московскими не сравнить. Так что уже через двадцать минут они услышали:

– Конечная, вагон дальше не идет.

Выйдя из трамвая, они оказались перед панельными пятиэтажными домами. Здесь город терял свою милую провинциальность, которую придавали ему маленькие особнячки и одноэтажные домики с палисадниками. Теперь это был просто населенный пункт, лишенный своеобразия и абсолютно неинтересный для туристов.

Размышляя, куда бы им теперь податься, путешественники обогнули первый дом и очутились в прямоугольном дворе, густо засаженном липами. Липы буйно цвели, одурманивая птиц, которые чирикали и посвистывали срывающимися голосами. На лавочке возле пустой детской песочницы сидели местные бабушки. Они оживленно о чем-то спорили, не обращая внимания на пришельцев. У одной, особо воинственной, даже платок сбился на сторону.

– О! – воскликнул Таранов. – Шекспировские страсти! Ставлю сто против одного, что все они смотрят какую-нибудь мыльную оперу и теперь обсуждают, выживет ли в следующей серии собачка главной героини, попавшая под велосипед в серии предыдущей.

Подойдя поближе, путешественники услышали наконец, о чем идет речь.

– Ты, Клавдия, может, и работала в ресторане, но уж точно не поварихой! Уборщицей небось! Капусту в борщ кладут после всего остального! Если ее вместе с картошкой бухнуть, чего от нее останется-то? Сопли одни!

– Если ты, Алевтина, такая умная, чего у тебя тогда зять в заводской столовке ужинает?!

– Добрый день, – выступил вперед Таранов и празднично улыбнулся. – Простите великодушно за то, что прерываю вашу беседу. Мы, видите ли, туристы. Ищем достопримечательности. Может, подскажете нам, есть тут поблизости что-нибудь интересное?

Старушки перестали спорить и вопросительно уставились на незваных гостей.

– А что вам точно-то надо? – наконец спросила та, которую звали Клавдией.

– Ну, не знаю, что нам точно надо, – задумчиво протянул Таранов. – Краеведческий музей или какой-нибудь старый монастырь с фресками…

– Церковь есть, Успенская, – бодро ответила Клавдия. – Там иконы старые. Только до нее на трамвае надо добираться.

– Ну нет, на трамвае я больше кататься не хочу, – заявила Анжела капризным тоном.

– А пешком вы можете к реке спуститься, – тотчас придумала Клавдия. – Там у нас мост деревянный, резной. Все туристы на нем фотографируются.

Старушки между тем с интересом разглядывали стоявших перед ними незнакомцев. Неожиданно простое любопытство в их глазах сменилось живым интересом, потом изумлением, а потом и восторгом.

Оглядевшись по сторонам, Таня сразу же поняла причину столь разительной перемены в настроении местного населения. Звезда отечественного кинематографа Тихон Рысаков снял свои огромные очки, выступил вперед и предстал перед бабуськами во всей красе. Вид у него был такой напыщенный, как будто он стоял на сцене МХАТа и ему рукоплескал весь зал.