-- Тише, Фредерик, мы не одни. Посмотри-ка, на нас уже косятся. Прошу, не роняй своего достоинства. Ни один англичанин не стоит того, чтобы ты так сердился.

Аделаида улыбнулась, стараясь показать всем, что ничего серьезного не происходит.

-- Не я роняю свое достоинство, а наши скаковые менеджеры и жокеи.

-- Ну не повезло твоей Акварелисте, и бог с ней. Это же не конец света.

-- Я унижен, растоптан, уничтожен!

-- Скажешь тоже. Немного шампанского, и энтузиазм вернется к тебе. Поехали в "La Suite"...

-- И что я буду отмечать? Мое поражение? Нет уж, я еду домой. Адель, ты со мной или с Бенн*?

-- Мама не оставит тебя.

-- С чего это я должна ехать домой? Я не хочу портить себе настроение. Я поеду с тобой, мой мальчик.

-- Как пожелаете, мадам Дюпен, - раздражительно бросил Фредерик и покинул трибуну.

Бенджамин был недоволен отъездом отца. Он хотел уехать из Longchamp не с матерью, а с какой-нибудь из здешних цыпочек. Но, похоже, сегодня ему не повезло.

-- Я оставлю тебя ненадолго, мама.

-- Куда ты, Бенн*?

-- Я ненадолго. Вернусь через минуту или две, - заверил он, не отводя взора от отдаляющейся шикарно одетой девушки.

Бенджамин поспешил за фифочкой и дошел до небольшой лужайки называемой, "rond de presentation", где располагались сувенирные и информационные киоски. Здесь же можно было подкрепиться и бесплатно ознакомиться с программой скачек.

Преследуемая Бенджамином девушка подошла к одному из киосков и стала рассматривать сувениры на витрине. Дюпен, не раздумывая, подошел к ней и, воскликнув, "Какая встреча, шер ами!", обнял ее. Она стояла в растерянности, пытаясь припомнить, кто этот молодой человек.

-- Ты не узнала меня, милая? - отстранившись от нее, спросил обиженно Бенджамин.

-- Простите, мсье, что-то не припомню.

-- Как?! Ты забыла своего лучшего друга? Ты ранила мне сердце!

-- Не стоит так огорчаться. Вы только напомните мне, и я обязательно припомню.

-- Санкт-Мориц, горнолыжный курорт в Швейцарии?

-- Никогда там не была.

-- Французский Куршавель?

-- Может, вы отдыхали в Австрии?

-- Слишком давно и уже забыл где.

-- Может вы просто обознались?

-- Но я же помню, что видел вас в лыжах, в шапочке и очках.

-- А как вас зовут, мсье?

-- Луи Бенджамин, мадмуазель, - поцеловав ей руку, представился Дюпен.

-- Увы, я никак не припомню вашего имени.

-- О, моя милая Мар*, это нестрашно. Я не в обиде на вас.

-- Мар*? Но меня зовут Джол*.

-- Правда? Неужели я обознался? Пардон, мадмуазель. Произошла ошибка, не буду отнимать ваше время.

Бенджамин отдалился от девушки и отправился обратно на трибуну. Джол* долго смотрела ему вслед завороженным взглядом, жалея, что упустила возможность пообщаться с таким красавцем.

Дюпен вернулся к матери и предложил ей уехать.

-- Ты такой же зануда, как твой отец, - недовольно отозвалась Аделаида. - Ну что тебе стоит еще немного посидеть? Мы с тобой видимся раз в месяц, а то и реже. А тебе совершенно не хочется пообщаться со своей матерью.

-- Ну почему же не хочется? Давай поедем куда-нибудь вместе, посидим, поговорим. Что ты здесь нашла? Только поле, лошади и помешанные от азарта зрители. Скукотище!

-- Хорошо, мой утонченный мальчик. Поедем, куда скажешь.

Аделаида взяла сына под руку, и они отправились на парковочную площадку. Среди черных шикарных автомобилей привлекал к себе внимание "Ламборджини" ярко-желтой окраски, к нему и повел родительницу Бенджамин. Он откинул дверцу автомобиля вверх, помог матери сесть, и поехал в один из самых шикарных ресторанов Парижа "La Suite". Пообедав с матерью, он повез ее домой.

-- Может, заедешь завтра на обед?

-- Зачем?

-- Ты так давно не был дома.

-- Я слишком занят.

-- Чем это ты занят? Весь день без дела слоняешься по городу с дружками-лодырями. Пора бы тебе взяться за ум. У тебя хотя бы есть любимая девушка?

-- Разумеется.

-- Так познакомь ее с нами. Отец считает, что пора бы тебя женить.

-- Почему он всегда распоряжается моей жизнью? Я не хочу жениться.

-- Фредерик грозился лишить тебя содержания.

-- Опять угрозы? Мне надоели его запугивания.

-- Ну, так займись каким-нибудь делом, зарабатывай сам деньги и живи независимо.

-- Работать? Мне? Сыну Дюпена? Никогда! Зачем же он копил деньги, когда его дети не могут потратить их?

-- Антуан сумел найти свое дело, тебе тоже пора подумать о карьере.

-- Я же натренированная обезьянка, готов исполнять все приказы дрессировщика, моя судьба уже предрешена. Почему же мне искать что-то новое? Меня уже ждет кресло, в которое посадит меня папа.

-- А тебе никогда не хотелось открыть собственное дело? Воплотить в жизнь свои идеи...

-- Нет. Я не смею думать об этом. Я рожден для того, чтобы исполнять волю отца.

-- Ты не справедлив к нему. Постарайся понять его.

-- Ты хотела сказать "исполняй его волю, да помалкивай"?

-- Прекрати коверкать мои слова. Будь немного снисходителен к отцу: вот увидишь, все тогда изменится. Так ты приедешь завтра?

-- Хорошо, приеду.

Бенджамин подвез мать и поехал в бар, где его ожидали друзья. Они были такими же лоботрясами и повесами, как и Бенджамин. Здесь они напивались, обкуривались марихуаной, глотали таблетки "экстази" и, сняв какую-нибудь "булочку", поздно ночью разъезжались по домам.

Вернувшись с новой знакомой к себе в дом, Бенджамин несколько часов был под воздействием "экстази" и пылкой брюнеточки. Однако его беззаботность сбежала, когда раздался звонок в дверь. Из-за влияния таблеток он плохо ориентировался в пространстве многокомнатной, двухъярусной квартиры. Кое-как спустившись по лестнице на первый ярус, он, ударяясь о стенки, с трудом добрался до двери. Открыл ее и невидящим взглядом уставился на визитера. Протер глаза и различил женские очертания. Он никак не мог понять, кто находится перед ним.

-- Ты кто? - нетвердо стоя на ногах, спросил он.

-- Бен, что с тобой? Ты что, напился? - спросила девушка и зашла в квартиру.

В представлении Бенджамина она двигалась слишком быстро. Он не успел понять, куда подевалась девушка. Закрыл дверь и изумился, заметив ее в холле.

-- Как это ты прошла сюда? - спросил он.

-- Ты пьян. Надрался как последняя свинья. Пошли со мной.

Она провела его в баню, втолкнула в душевую кабинку и включила холодную воду. Крик недовольства огласил всю квартиру. Бенджамин выскочил из кабинки, и начал сильно браниться. Он, наконец, пришел в себя и смог узнать девушку, заявившуюся к нему.

-- Валер*! Ты что, совсем с ума сошла? Я же теперь умру от простуды и... - он не договорил, когда полотенце ударилось ему в лицо.

-- Оботрись и надень на себя что-нибудь. Почему это ты разгуливаешь дома голышом?

-- Полагаю, это мой дом, а не твой. Не буду же я спрашивать разрешения, - обернув полотенце вокруг бедер, сердито проворчал он.

-- Что это ты так расхорохорился?

-- Бен, почему ты так кричал?

В дверях ванной появилась брюнетка, завернутая в простыню. По ее растрепанным волосам и расплывшейся косметике Валер* поняла, что ее любимый был в интимной связи с этой девушкой. Однако она набросилась не на Бенджамина, а на свою соперницу. Два-три колких словца, и они, вцепившись друг другу в волосы, стали царапаться, визжать и браниться.

Раздался звонок, и Бенджамин, оставив их, отправился открыть дверь.

-- Николь? Какими судьбами?

-- Жан-Поль позвонил и сказал, что тебе плохо. Он попросил приехать.

-- Ах, значит, Жан-Поль позвонил, - сердито протянул Бенджамин. - Ну, попадись он мне, - вполголоса произнес он.

-- Что это за крики? Что там происходит?

-- Ничего особенного. Это телевизор. Ты прости, Николь, я сейчас не в состоянии принять тебя. Я как раз хотел пойти в душ, - объяснил он свой вид.