– Она преследует вас, СКЗ-114. На это невозможно смотреть.

– Не она, так другая. Или другой.

– Но я бы предпочел, чтобы били другого, не вас.

– Что ж я могу поделать, ЭРЖ-327?

– Не знаю. Хотите, я попробую с ней поговорить?

– Вы же знаете, что у вас нет на это права и она только озвереет еще больше.

– А если вам самой с ней поговорить?

– У меня прав столько же, сколько и у вас.

– Не факт. Надзиратель Здена зациклена на вас.

– Не стану же я играть в ее игры!

– Понимаю.

Они разговаривали шепотом, чтобы вездесущие микрофоны не засекли их разговор.

– СКЗ-114, могу ли я узнать, как вас зовут?

– В других обстоятельствах я бы с радостью вам сказала. Но здесь, как мне кажется, это было бы крайне неблагоразумно.

– Почему? Я, например, если хотите, готов сказать вам, что меня зовут…

– ЭРЖ-327. Вас зовут ЭРЖ-327.

– Это жестоко! Мне так хочется, чтобы вы знали мое имя. И знать ваше.

От волнения он стал говорить громче. Она приложила ему палец к губам. Его словно током ударило.

Надзирательницей Зденой владела та же страсть, что и ЭРЖ-327: она сгорала от желания узнать имя СКЗ-114. Сорок раз на дню выкрикивая ее номер, она чувствовала, что ей этого мало.

Не зря людям даются при рождении не номера, а имена: имя – ключ к человеку. Деликатное позвякивание в замочной скважине. Легкая металлическая музыка, за которой – возможность дара.

Номер для понимания другого то же, что паспорт, – ничто.

Здена пребывала в бессильной ярости, обнаружив предел своей власти: при всех огромных, чудовищных правах на заключенную СКЗ-114 узнать ее имя оказалось нереально. Оно нигде не значилось, документы узников сожгли сразу по прибытии в лагерь.

Как зовут СКЗ-114, Здена могла выведать только у нее самой.

Не будучи уверена, что такого рода вопрос допускается уставом, Здена робко приблизилась к Паннонике во время работ в тоннеле и шепотом, на ухо, спросила:

– А как тебя зовут?

Панноника изумленно повернулась к ней.

– Как тебя зовут? – еще раз прошептала надзирательница.

СКЗ-114 решительно помотала головой. И снова принялась сгребать камни.

Осознав свое поражение, Здена схватила кнут и обрушила град ударов на дерзкую узницу. Когда же она наконец в изнеможении остановилась, та, несмотря на жгучую боль, послала ей насмешливый взгляд, словно говоривший: «Думаешь, такими методами можно чего-то достичь?»

«Дура я, – подумала надзирательница. – Чтобы добиться того, что мне хочется, я ее избиваю. Идиотка ты, Здена. Хотя я не виновата: она меня дразнит, нервирует, вот я и выхожу из себя. Ну и поделом!»

Просматривая отснятый материал, Здена вдруг увидела, как СКЗ-114 разговаривает с ЭРЖ-327. Она стащила в аптеке пентотал и вколола ЭРЖ-327. «Сыворотка правды» развязала бедняге язык, и он начал говорить без умолку:

– Меня зовут Пьетро, Пьетро Ливи, мне действительно необходимо было это произнести, мне так нужно узнать, как зовут СКЗ-114, она правильно сделала, что мне не сказала, иначе я бы сейчас выболтал тебе ее имя, надзиратель Здена, я тебя ненавижу, ты воплощаешь все, что мне отвратительно, а СКЗ-114 – все, что я люблю: красоту, благородство, доброту, если б я мог, я б убил тебя, Здена…

Сочтя, что услышала достаточно, она кинулась на него с кулаками. Ее остановили организаторы: она не имела права истязать заключенных просто для собственного удовольствия.

– Делай, что угодно, надзиратель Здена, но перед камерой!

Что до пентотала, то его конфисковали.

«Не будь я самой большой кретинкой на свете, я бы вколола его СКЗ-114, – подумала Здена. – А теперь у меня его больше нет, и я не смогу узнать ее имя. Верно они написали в газете: я воплощение самодовольной глупости».

Впервые в жизни Здена осознала свою никчемность и устыдилась.

Она оставила избиения другим надзирателям. И без нее хватало изуверов, готовых оттянуться, стегая СКЗ-114.

Поначалу Здена сочла, что сделала шаг вперед. В ней заметно ослабла потребность крушить то, что смущало ее дух. Иногда она поколачивала других заключенных, дабы не сложилось впечатления, будто она прохлаждается. Но это просто так, для отвода глаз.

Однако постепенно благостное самодовольство улетучилось. Как могла она так легко успокоиться? СКЗ-114 терпит ничуть не меньше побоев, чем прежде. Умыть руки в такой ситуации не означает снять с себя вину.

Некая неведомая часть ее существа подсказывала, что когда она, Здена, бичевала СКЗ-114, то ее зверства носили отчасти характер сакрального действа. А теперь прекрасная узница разделяет участь простых смертных, подвергаясь заурядной порке, вульгарному надругательству.

Здена решила восстановить избранность Панноники. И снова нещадно исхлестала ее. Когда та увидела, что вернулась истязательница, которая на неделю оставила ее в покое, глаза ее выразили недоумение, словно вопрошая о причинах такой непоследовательности.

Здена снова задала мучивший ее вопрос:

– Как тебя зовут?

Панноника не отвечала, сохраняя насмешливый вид, который надзирательница истолковала более или менее правильно: «Неужели ты воображаешь, будто твое возвращение я воспринимаю как милость, за которую тебя следует отблагодарить?»

«Она права, – подумала Здена. – Надо сделать так, чтобы она была мной довольна».

ЭРЖ-327 рассказал СКЗ-114 про допрос, которому его подвергли.

– Вот видите, – сказала она, – лучше вам не знать моего имени.

– Она теперь знает мое, но оно ее интересует как прошлогодний снег. Она одержима вами, и только вами.

– Большая честь, я бы с удовольствием без нее обошлась.

– Мне кажется, вы можете извлечь из этого пользу.

– Будем считать, что я не поняла вас.

– Что вы, я не имел в виду ничего оскорбительного. Вы даже не представляете, сколь велико мое уважение к вам. И я благодарен вам за это: никогда прежде я не испытывал такой острой потребности перед кем-то преклоняться, как теперь, когда мы угодили в ад.

– А я никогда не испытывала такой потребности высоко держать голову. Это единственное, что помогает мне выжить.

– Спасибо. Я горжусь вами. И все остальные, мне кажется, тоже.

Он не ошибался. Глаза заключенных словно магнитом притягивала красота Панноники.

– А вы знаете, что самые прекрасные слова о величии героев Корнеля написаны французским евреем в 1940 году? – сказал ЭРЖ-327.

– Вы были учителем? – спросила девушка.

– Я и есть учитель. Не хочу говорить об этом в прошедшем времени.

– Что, надзиратель Здена, ты опять взялась драть СКЗ-114? – ухмыльнулся надзиратель Ян.

– Да, – отвечала она, игнорируя издевку.

– Нравится она тебе? – спросил надзиратель Марко.

– Нравится, – согласилась она.

– Да ты просто обожаешь ее метелить. Не можешь удержаться.

Здена быстро прикинула, что к чему. И инстинкт подсказал ей, что лучше соврать.

– Да, мне это в кайф.

Все заржали.

Здена подумала, что еще две недели назад это не было бы ложью.

– Можно попросить вас об одной вещи, ребята? – спросила она.

– Попробуй.

– Оставьте ее мне.

Надзиратели аж взвыли от смеха.

– Ладно, надзиратель Здена, так и быть, – сказал надзиратель Ян, – бери ее себе. Но при одном условии.

– При каком?

– Что будешь нам все рассказывать.

Назавтра во время работ в тоннеле надзиратель Здена приблизилась к СКЗ-114 с кнутом в руке.

Камера жадно нацелилась на эту парочку, которая больше всего занимала зрителей. Панноника стала работать вдвое прилежнее, хотя знала, что усердие тут не поможет.

– Ты у нас доходяга, что ли, СКЗ-114? – рявкнула Здена.

На узницу посыпались удары.

Панноника вдруг осознала, что ничего не чувствует. Кнут оказался поддельным. СКЗ-114 догадалась изобразить сдерживаемую боль.