– Покупаю тридцать баррелей кофе, – выкрикнул Паридо в свою очередь, – по сорок гульденов!

Тадеско были бы глупцами, если бы не обратились к нему и не продали свой кофе, получив моментальную прибыль. Они не обещали вести себя как члены объединения

Мигеля. Они обещали прорвать блокаду, когда им сказали, что их помощь будет вознаграждена возможностью получить прибыль во время торгов. Мигель видел, что они готовы продать, и это стабилизировало бы цену для Паридо. Португальские евреи стояли и ждали, куда пойдет цена, чья группировка окажется сильнее. Преимущество было, безусловно, у Паридо. Единственное, что ему угрожало, – это массовая распродажа. Если многие ринутся продавать, он в одиночку не справится с наплывом, а люди из его объединения ради него не станут жертвовать собственными деньгами.

Наступал поворотный момент кофейной операции, и все на бирже почувствовали это.

Мигель поднял голову и неожиданно встретился взглядом со своим братом. Даниель стоял в задних рядах зрителей. Он молча шевелил губами, пытаясь прикинуть шансы массовой распродажи. Даниель отвел глаза, но Мигель не оставит его в покое. Он хотел, чтобы брат понял это. Он хотел увидеть это понимание в глазах брата.

И Даниель понял. Он знал, что, если решит в этот момент поддержать Мигеля, стать на его сторону, начать продажу дешевого кофе, план Мигеля будет реализован. Участие Даниеля качнет чашу весов в пользу Мигеля. Наконец наступил момент, когда интересы семьи могли перевесить. Даниель мог бы сказать Паридо, что ценит его дружбу, но семья – это совсем другое дело и он не может безучастно смотреть, как его брат стоит на краю гибели, причем безвозвратной гибели, когда в его силах не допустить этого.

Они оба это понимали. Мигель видел, что брат понимает. Однажды он спросил Даниеля, кого он выберет, брата или друга, но Даниель тогда не ответил. Теперь ему придется дать ответ. Тот или иной. По лицу Даниеля Мигель видел, что брат тоже вспомнил их разговор. Он увидел на лице Даниеля стыд, когда тот отвернулся, решив не принимать участие в этой сделке с кофе.

Над биржей нависла странная тишина. Конечно, в любом другом месте на земле это нельзя было назвать тишиной, но обычный оглушительный грохот биржи превратился в еле слышный гул. Торговцы столпились вокруг, словно смотрели на петушиный бой или на драку.

"Они получат удовольствие", – сказал Мигель про себя. Когда Паридо решил покупать, он тем самым дал Мигелю сигнал, что пора делать следующий шаг, шаг, которого парнасс не ожидал.

– Продаю кофе! Пятьдесят баррелей по тридцать шесть, – прокричал Иоахим.

Паридо открыл рот, отказываясь верить. Он не видел, как Иоахим появился на бирже, или, возможно, не обратил на него внимания. Сбросив свой крестьянский наряд, он был снова одет как человек со средствами и выглядел как истинный голландский маклер в черном костюме и шляпе. Никто из тех, кто не был с ним знаком, не догадался бы, что еще месяц назад он нищенствовал. Теперь его окружала толпа покупателей, на чьи жадные выкрики отвечал по очереди, без спешки, как любой другой опытный торговец на любой европейской бирже.

Этот шаг придумал Алферонда. Паридо было легко оказывать давление на торговцев родом из Португалии. Все они знали о его вражде с Мигелем, и не многие отважились бы перейти дорогу мстительному члену маамада. Алферонда знал, что сможет уговорить нескольких тадеско вступить в торги, но этого было недостаточно, чтобы обеспечить распродажу. Кроме того, большинство из них не хотели инвестировать серьезные средства в совершенно незнакомый товар или боялись слишком разозлить Паридо. Однако Иоахим мог показать голландским игрокам, что конфликт имел сугубо коммерческую природу и не был внутренним делом выходцев из Португалии. Он мог привлечь голландских торговцев, желающих заработать на этом новом продукте. Они могли постесняться вступить в стычку еврея с другим евреем за товар, о котором почти никто и не слышал. Но как только они увидят, что к торгам подключился их соотечественник, они выстроятся в очередь, боясь потерять свой шанс получить прибыль.

Другой голландец объявил о продаже. Мигель не видел его раньше. Это был незадачливый торговец, который просто хотел попытать счастья с новым товаром, но оказался под перекрестным огнем. Отчаянно желая избавиться от своего товара, прежде чем цена упадет еще ниже, он предложил свои пятнадцать баррелей за тридцать пять. Теперь Мигеля отделяли всего два гульдена за баррель от цены, которая была ему необходима, чтобы выжить, и пять гульденов, чтобы победить Паридо. Но даже если бы ему удалось снизить цену до тридцати, ему пришлось бы удерживать ее на этом уровне до двух часов, когда заканчивался торговый день.

Новый человек выкрикнул свое предложение по-голландски, но с французским акцентом. После него еще один, датчанин. Тридцать пять. Тридцать четыре. Мигелю оставалось лишь наблюдать и следить. Он продал восемьдесят баррелей, которых у него не было. Это не имело значения. Из рук в руки уже перешло больше баррелей, чем могли бы вместить все склады Амстердама.

Теперь Мигелю надо было ждать и смотреть, насколько низко упадет цена, а потом купить достаточное количество, чтобы защитить себя. Покупатель мог, если хотел, написать прошение, по которому он не будет обязан покупать кофе по высокой в данный момент цене – тридцать восемь и тридцать девять, но это едва ли волновало Мигеля. Пусть их деньги останутся при них. Сейчас имела значение только цена за баррель.

Паридо наблюдал с каменным лицом. Он перестал отдавать приказы, так как одному человеку купить все было не под силу, во всяком случае не разорившись полностью. Он сам искусственно поднял цену и прекрасно понимал, что, если выкупит достаточное количество баррелей для того, чтобы снова поднять цену до тридцати девяти, он потеряет много денег, даже невзирая на прибыль от своего опциона.

Цена начала стабилизироваться, и Мигель купил по тридцать одному и тотчас продал по тридцать. Потеря была минимальной, но это вызвало новый бум продаж.

Мигель улыбнулся Паридо, который с отвращением отвернулся. Но Мигель не даст ему уйти. Он протиснулся сквозь толпу. Он слышал предложения продать за двадцать девять и за двадцать восемь. Он посмотрел на башню с часами. Половина второго. Осталось только тридцать минут.

– Думаю, сегодня победа осталась за мной, – сказал Мигель.

Паридо обернулся:

– Еще нет, Лиенсо. Еще есть время.

– Время, может быть, и есть, но, мне кажется, вы исчерпали свой арсенал.

Паридо покачал головой:

– Вы полагаете, ваши трюки смогут вас спасти? Наслаждайтесь моментом, Лиенсо. Вы скоро узнаете, что вовсе не так умны, как вам кажется.

– Наверное, я не так уж умен. Но я действительно получил сегодня удовольствие оттого, что оказался умнее вас. Сгораю от желания получить эти баррели кофе, которые вы мне обещали, завтра в это же время.

– У вас нет денег, чтобы заплатить за них! – зло сказал Паридо. – Если посмотрите в свой контракт, вы увидите, что там сказано, – расчет должен быть произведен в течение семидесяти двух часов после сегодняшнего закрытия биржи. Откровенно говоря, я не думаю, что вы сможете достать деньги. На самом деле через семьдесят два часа в глазах маамада вы перестанете быть евреем.

Итак, Паридо решил использовать совет, чтобы избежать долгов. Совет не пойдет на это.

– Можете так думать, если хотите, но я переведу сумму на ваш счет ровно через сутки. Надеюсь, вы передадите собственность с такой же пунктуальностью, иначе вам придется соблюсти условия контракта и заплатить мне дополнительно три тысячи восемьсот.

Мигель отошел и бросил взгляд на толпу покупателей и продавцов. Цена установилась на отметке двадцать шесть, а до закрытия торгов оставалось совсем мало времени. Если цена останется на этом уровне, он заработает почти семьсот гульденов только на своих опционах и еще две тысячи на фьючерсах. Он был слишком взволнован, чтобы просто стоять и наблюдать, и поэтому решил, что пора уладить еще одно дело.