Ответил ему Макс, невозмутимо покачивая ногой.

– Мама хочет, чтобы они нашли себе женихов, – простодушно объяснил он. – А они, по-моему, не хотят. Джинни, может, и хочет, она ведь больше мальчиков любит. А Вер, наверное, жениться не собирается. Да, мам?

– Не жениться, а выходить замуж, я же тебе объясняла. Только это тут совсем ни при чем. – Олимпия беспомощно опустилась на стул. – Раньше на таких балах действительно искали мужей. Теперь их устраивают не для того, – еще раз объяснила она сыну, после чего повернулась к Гарри. Олимпии вдруг стало нестерпимо жарко. Атмосфера в доме неожиданно накалилась до предела. Олимпия тоже разволновалась не на шутку. Она и не предполагала в Веронике такой злой ярости. Неужели девочки настолько нетерпимы друг к другу? Стараясь не показывать своего огорчения, она ответила на вопрос Гарри:

– Девочкам прислали приглашение на бал Аркады. Почтальон в пятницу принес. Я обрадовалась, думала, они будут счастливы отправиться на бал. Я сама в свое время была на таком балу. Веселый, красивый праздник, и ничего больше. Никакого вызова, никаких демонстраций… Честно говоря, не понимаю, из-за чего Вероника подняла такой шум.

– Постой-постой! Я все-таки не понял. Какие еще Аркады? Мне известны только арки в эмблеме «Макдоналдса». Едва ли мы спорим из-за того, идти им в «Макдоналдс» или нет. Что-то мне подсказывает, что речь о чем-то другом.

– Аркадами называется традиционный рож– дественский бал дебютанток, – снова начала свои объяснения Олимпия. – Это самый старый и самый престижный бал в Нью-Йорке. В обществе ему придают большое значение. А когда я была в их возрасте, придавали еще больше. Моя мать тоже дебютировала на таком балу, а до нее – обе мои бабушки. А теперь это не более чем торжественный праздник, обставленный в старинном духе, дань старомодной традиции. Совершенно невинное светское мероприятие. Девушки надевают бальные платья и танцуют с отцами первый танец – вальс. А Вероника приплела сюда какой-то несуществующий политический подтекст. Ничего такого там и в помине нет! Просто праздничная вечеринка, правда, шикарная, но и только. Джинни очень хочется пойти, и я ее понимаю.

– А туда любой может явиться? – осторожно спросил Гарри.

– Нет, необходимо приглашение. Девочки его получили, потому что они из достойной благородной семьи, – без всякой задней мысли ответила Олимпия.

– А тем, кто принадлежит к другой расе или вере, туда вход заказан? – еще точнее сформулировал свой вопрос Гарри.

На этот раз Олимпия помедлила с ответом. Макс, уминая свою картошку, с интересом поглядывал на родителей и даже не замечал, что у него по груди течет растопленное масло.

– Может быть. Раньше было так. Как теперь, я не знаю.

– Судя по реакции Вероники, она осведомлена лучше тебя. Если то, что она говорит, правда и людей с желтой или черной кожей туда не пускают, тогда я с ней согласен. Полагаю, девушек из еврейских семей тоже не приглашают?

– Гарри, ради бога! Да, это светский бал. Такие балы проводятся с незапамятных времен. Он старомодный, традиционный, с англосаксонским уклоном, но так же устроены и все клубы – да мало ли что еще! Возьми, к примеру, Социальный реестр – никто же не возмущается, что в этот справочник вносят только потомков аристократических фамилий! Что же ты против мужских клубов не выступаешь, туда же женщин вообще не пускают?

– Я в них не состою, – лаконично ответил Гарри. – Я судья апелляционного суда и не могу позволить себе членство в какой-либо организации дискриминационного толка, а этот твой бал, как я понял, как раз относится к таковым. Мое мнение на этот счет тебе известно. Ты считаешь, если бы у нас с тобой была дочь и организаторы знали, что ты теперь иудейка, ее бы пригласили?

Непростой вопрос. Но ведь девочки не принадлежали к иудейской вере, а их родители происходили из влиятельных аристократических англосаксонских семей. И дочери у них с Гарри нет. Так что вопрос был сугубо теоретический. Что Олимпия знала наверняка, так это то, что Чонси захочет, чтобы его дочери появились на этом балу. И придет в ужас, если этого не произойдет. Да и сама она, при всех ее либеральных взглядах – особенно в сравнении с убеждениями ее бывшего мужа и его второй жены, – не видела в этой традиции ничего предосудительного и считала ее вполне невинной. Гарри, по ее мнению, преувеличивает. Как и ее дочь.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, когда говорите о дискриминации. Но этот бал устраивается не для того, чтобы кого-то оскорбить – просто чтобы доставить девочкам удовольствие. Это их первый бал, представляешь? Это все равно что почувствовать себя Золушкой на балу, где все танцуют в красивых белых платьях, а в полночь бал заканчивается и все возвращаются к своей обычной жизни. И что ужасного в этом коротком празднике молодости и легкого флирта?

– Все дело в том, что одни веселятся, а другие остаются за бортом. На таких принципах строилась нацистская Германия. Это дискриминационное мероприятие в арийском духе, там тоже приглашали девушек только «голубых» кровей. Может, нескольких евреек и пригласят, чтобы соблюсти видимость, но сам дух этого бала порочен, его принципы – ложные! Евреи подвергаются дискриминации на протяжении тысячелетий, и я против продолжения этой традиции! В наше время дискриминация позорна, туда должен иметь возможность явиться любой человек, если у него есть такое желание.

– В таком случае и все клубы надо позакрывать! И частные школы! Ладно, согласна, пусть это будет мероприятие узкого круга англосаксов, которые вывозят в свет своих дочерей. Но зачем приплетать сюда политику? Почему не признать, что это просто праздник для девушек, и на том успокоиться?

– Мои родители пережили Холокост, – мрачно проговорил Гарри. – Тебе это известно. Всю их родню уничтожили люди, ненавидевшие евреев. Те, кто устраивает этот бал, тоже расисты – насколько я могу понять. Это противоречит всем моим убеждениям и принципам. И я не хочу иметь ничего общего с подобным мероприятием! – Муж говорил таким тоном, словно Олимпия на его глазах нарисовала на стене кухни свастику. Он только что не шарахался от нее, и все это – в присутствии маленького сына, который, кстати сказать, неожиданно расплакался, видя, что родители ссорятся.

– Гарри, прошу тебя, не надо все утрировать! Это бал дебютанток, только и всего. Его устраивают для своих подросших дочерей взрослые солидные люди. Только и всего!

– Что бы ты ни говорила, Вероника права! – подвел черту Гарри и резко встал. К еде он так и не притронулся.

Не дождавшись, когда ему порежут мясо на кусочки, присмиревший Макс принялся мять вилкой вторую картофелину. Ну когда же мама обратит внимание на него!

– Я считаю, девочки не должны в этом участвовать! – убежденно произнес Гарри. – Вряд ли твое присутствие на подобном мероприятии может быть убедительным доводом. Я целиком поддерживаю Веронику. И каково бы ни было твое решение, на меня можешь не рассчитывать.

С этими словами он швырнул салфетку на стол и вышел, а Макс, в недоумении уставившийся на отца, перевел встревоженный взгляд на мать.

– По-моему, этот бал – плохая затея, – вздохнув, произнес малыш. – Все так рассердились!

– Да уж… – кивнула Олимпия и тяжело опустилась на стул. – Понимаешь, – повернулась она к мальчику, – это всего лишь вечеринка. И чего они так раскипятились?! – У Олимпии остался единственный слушатель и тот пяти лет.

– И там будут мучить евреев? – забеспокоился Макс.

Его бабушка Фрида говорила, что люди, которых называют нацистами, творили страшные вещи. Макс запомнил, что много страшных вещей совершалось по отношению к евреям. А еще он знал, что его родители исповедуют еврейскую веру – как и его бабушка, и многие ребята в школе.

– Да ты что! Никто там не собирается мучить евреев! – воскликнула потрясенная Олимпия. – Говорю же тебе, это будет такой специальный праздник для молодых девушек. А у нашего папы настроение плохое, он очень устал на работе. Сам подумай, Макс, ну что плохого может быть в празднике? Ты же сам ходил на праздники и знаешь, как там бывает весело и интересно.