Я глубоко вздохнул, и в голове сразу прояснилось. Большинству настоящих «молотил», к которым я принадлежу, сила удара не изменяет даже в рауше, а если меня оглушить, я становлюсь опасным как никогда. Двигаясь подобно роботу, Муркен ударил в пустоту левой и правой, а я ответил левой под сердце и правой в челюсть. Ноги Акулы подломились, а когда я добавил правой по челюсти, он «поплыл» и медленно опустился на колени. Судья начал отсчет, но Акуле удалось кое-как подняться. Свесив на грудь голову, он стоял на широко расставленных дрожащих ногах. Мне ужасно не хотелось продолжать, но бой следовало закончить без пощады. Я выдал прямой в подбородок, и Муркен снова рухнул — на этот раз надолго.

Я потащился в свой угол, размышляя о том, как подфартило древнеримским гладиаторам — ведь им не пришлось драться с Акулой Муркеном. Если и есть на свете парень, довольный исходом нашего поединка, то этого парня зовут Стив Костиган!

Один мой глаз был плотно закрыт, другой глядел через узенькую щелку; ребра болели, будто по ним прошлась кувалда, голову украшали огромные шишки, а скулы были рассечены. В общем, я истекал кровью, точно забитый боров, и чувствовал себя примерно так же. Пальцы, когда я пытался ими шевельнуть, показались мне деревяшками. Рефери — вроде бы приличный парень — подошел ко мне и помог одеться.

— Проводи меня на пристань и скажи гориллам Муркена, что я выиграл бой, — попросил я. — Они, наверное, слыхали, что Акула дерется со мной за девушку, но никогда не поверят, если я скажу, что победил. Акула уже оклемался?

— Его все еще отливают водой, — ответил рефери-кочегар. — Может, нам лучше уйти, пока он не очнулся? Он еще способен на неприятности.

Я в душе согласился с ним. Мы протиснулись через молчаливую толпу, все еще переживающую падение своего кумира, и поспешили к пристани.

Когда мы покинули тенистую поляну, у меня закружилась голова от жары, хотя день клонился к вечеру, а солнце — к закату. Я спросил у кочегара, найдется ли для меня местечко на британском пароходе, уходящем на Таити, и он сказал, что наверняка удастся что-нибудь придумать.

Тут мы как раз вышли к причалу и первое, что я увидел, — терпеливо ожидавшую меня на скамье Диану. Возле нее топтались зловещие на вид субчики, в которых я мигом узнал присных Акулы. Когда я приблизился, девушка вскочила на ноги и испуганно вскрикнула при виде моей физиономии.

— О-о, Стив! — едва не заплакала она. — Тебя побили!

— Ничуть не бывало, — возразил я, галантным и покровительственным движением привлекая девушку к себе. — Эй, лимончик, расскажи-ка ей о поединке!

— Костиган здорово отделал Муркена, мисс, — подтвердил кочегар. — И сгореть мне на этом месте, если я видал на своем веку поединок не хуже этого.

— Слыхали, портовые бабуины? — прорычал я взявшим нас в кольцо головорезам. — Все вы знаете, что Муркен собирался отдать Диану любому, кто его отдубасит.

— Ага, — согласились они. — Муркен велел не чинить тебе помех, если случится так, что ты его осилишь.

— Ей-богу, я в нем ошибся: у этого типа характер настоящего мужчины. Диана, видишь вон тот корабль? Через час он поднимет якорь и уйдет в Америку. И мы на нем.

— Эй, а мне казалось, что ты хотел сесть на наш пароход, чтобы перехватить «Морячку».

— «Морячка» может катиться к чертям, — сказал я, — потому что с этой минуты я намерен жить на суше.

Прощай, море! Капитан поженит нас с Дианой, и я остепенюсь.

— Как хочешь, — вздохнул кочегар. — Печальный финал для парня, отделавшего Бэта Слэйда и Акулу Муркена.

— Диана, поцелуй меня перед тем, как мы отправимся в путь, — попросил я.

— Я поцелую вас один раз, месье, — промолвила она робко. — Поцелую, потому что вы такой сильный и храбрый. — И она коснулась нежными губами моих губ, с избытком возместив доставшиеся на мою долю тумаки.

— Послушай, малютка, — заговорил я, когда голова перестала кружиться. — Ты ведешь себя как-то странно…

— Костиган! — Я узнал бы этот бычий рев где угодно. Ко мне шагал по пристани Акула Муркен в сопровождении своих прихлебателей. Акула выглядел не лучше меня, но вышагивал так, будто ничего не случилось. Ну и выдержка у этого парня!

— Муркен, не приближайся ко мне, — предупредил я. — Ты здесь уже ни при чем. Я победил честно, поэтому забираю Диану с собой. Если надеешься остановить меня, мозги вышибу!

— У меня нет пушки, — невозмутимо проговорил он, — и я не собираюсь с тобою спорить. Но посуди сам, Костиган: мне понравилась эта крошка, и я тоже понравлюсь ей со временем. По-моему, она уже не против, но не признается из упрямства. Я ее не обижу, просто женюсь. Уступи ее, а? Я заплачу, сколько попросишь…

— Ах ты такой-сякой! — прорычал я. — Все-таки я в тебе ошибся, ты не джентльмен, а грязный мошенник! Да я готов за пару центов еще раз тебя проучить…

— Диана, — произнес вдруг Муркен жалким, умоляющим тоном. — Неужели ты меня ни капельки не любишь?

— Тебя! — презрительно фыркнула девушка, вздернув свой премилый носик. — Разве не ты держал меня на этом острове и шагу не давал ступить? Полюбить этот человекоподобный окорок?! Еще чего!

— Вот что, Костиган, — вмешался в нашу беседу кочегар. — Неподалеку отсюда живет священник. Почему бы ему не поженить вас с Дианой до того, как подниметесь на борт? Тогда вы начнете свое путешествие молодоженами. Я слыхал, девушки не любят, когда роль священника играет капитан.

— Хорошая мысль! — согласился я. — Диана, ты слышишь? Идем сейчас же к священнику и…

Она опустила голову и залилась румянцем, и тут откуда-то появился стройный юноша, которого я прежде не видел. Подошел к Диане и положил ей руку на плечи. Я уже было собрался бросить его в залив, но она вдруг прижалась к нему и умоляюще посмотрела на меня.

— М-месье, — заикаясь пробормотала она. — Пожалуйста, не сердитесь на меня! Это… это мой муж Арман.

— Что?! — Я едва не рухнул с пристани.

— Вы должны нас простить! — робко настаивала она. — Я давно люблю Армана, с тех пор, как здесь очутилась, а он любит меня. Мой Арман храбр, как лев, он подрался бы ради меня с Акулой, но я ему не позволяла — он не противник этому верзиле! Акула всегда следил за мной и, поймав возле меня Армана, прогонял его пинками! Ну а я…

— Эх, знал бы я, что ты втрескалась в этого моллюска, — ошеломленно пробормотал Акула, — я бы его…

— Я поняла, что мне нужен сильный и храбрый человек, способный побить этого дикаря, — продолжала Диана как ни в чем не бывало. — Я узнала вашу репутацию, месье Костигане, и подумала, что вы заступитесь за несчастную девушку…

— Так, значит, ты притворялась и ухаживала за мной только ради того, чтобы я за тебя дрался? — с горечью пробормотал я. — И пообещала выйти за меня…

— Месье, — мягко произнесла она. — Я боялась, что иначе вы откажетесь драться и я не достанусь Арману! Я была просто в отчаянии, месье. Вы же джентльмен, вы понимаете, что слабой девушке простительны любые уловки. Я сожалею, что обидела вас, но что же мне оставалось? Пока вы выколачивали пыль из этой огромной скотины, мы с Арманом ускользнули к священнику и поженились. А потом Арман ждал вон за теми ящиками, победите ли вы, и отпустит ли нас Акула.

— Очень мило, — вздохнул я. — Но ты нарушила данное мне обещание…

— Месье, я глубоко раскаиваюсь! Вы были так добры к нам! Но я не обещала выйти за вас, я просто сказала, что буду самой счастливой девушкой на свете. Так и случилось, месье!

Печаль ушла из ее глаз, в них плясали звезды, и мне стало легче.

— Ну, тогда игра стоила свеч, — заключил я. — Я сам виноват — не разглядел подвох. Маленькие персики вроде тебя не влюбляются в мужланов вроде меня. Полезайте-ка оба в лодку, я сяду за весла и отвезу вас на судно.

— Месье, — протянул мне руку Арман. — Если позволите, я хотел бы пожать вам руку. Вы храбрец! Ну а ты… — он щелкнул пальцами в сторону завороженно глазеющего на нас Акулы, — тьфу! Невежда и дикарь! Ты прогонял меня пинками? Ха, когда-нибудь я вернусь и встречусь с тобой на дуэли!