Тут он как завизжал, словно обезумевшая пантера! Похоже, я и впрямь задел его за живое.

— Ты не побил меня! — взвыл он. — Я был большой глупец! Я сам позволил тебе ударить! Белая свинья! Я разорву тебя голыми руками! Вырву твое сердце и брошу собакам!

— Так чего же в тот раз оплошал? — спросил я. — У тебя был шанс, а ты его проворонил. Я уложил тебя тогда, могу уложить и сейчас. Ты бы на меня посмотреть косо не осмелился, не будь я связан! И я умру, зная, что победил тебя!

Глаза его сделались совсем красными, будто у обезумевшего от крови тигра, и так и сверкали из-под густых черных бровей. Он улыбнулся, однако ж веселья в его улыбке не было ни на йоту.

— Я буду драться с тобой снова, — прошептал он. — Прежде чем убью тебя — будем драться. И ты тоже будешь драться не за так: если уложу тебя и не убью при том, умрешь под ножами. Если выиграю и при том убью тебя — умрет под ножами твой друг. Но если ты победишь, не стану мучить вас. Убью обоих быстро. — Он похлопал по пистолету за поясом.

Смерть Тысячи Ножей — я вам доложу… Лучше все, что угодно, чем она. К тому же у меня появился шанс умереть в бою.

— А если я убью тебя? — спросил я.

Он презрительно захохотал:

— Шансов нет. Но если убьешь, мои люди застрелят тебя.

— Соглашайся, Стив, — сказал Билл. — Из всех худших сделок эта — лучшая, как ни посмотри.

— Я согласен драться на твоих условиях, — сказал я Сантосу.

Он удовлетворенно хрюкнул, отдал какой-то приказ на своем языке, и туземцы принялись за приготовления к самому странному бою в моей жизни.

На открытом месте посреди деревни они огородили большой ринг, выстроившись плечом к плечу в три ряда, и мужчины из задних рядов смотрели через плечи передних. Повылезшие из хижин женщины с детишками пытались хоть что-то углядеть из-за ног мужчин.

Посередине, таким образом, осталась довольно большая свободная площадка овальной формы. С обоих ее концов были вкопаны в землю толстые столбы, и к одному из этих столбов привязали Билла.

— Ладно, старина, — сказал Билл вроде как печально, но все-таки ухмыляясь. — На сей раз я в твоем углу быть не смогу.

— Ну почему ж? — возразил я. — Махать полотенцем и протирать ссадины губкой, это да, но хоть присоветуешь что, если дело пойдет туго. И уж всяко тебе будет хорошо видно.

— Еще бы, — усмехнулся он, — из первого-то ряда…

Тут канаки развязали на мне веревки, и я принялся разминаться, чтобы восстановить кровообращение. Пожать Биллу руку я не мог и вместо этого хлопнул его по плечу. Секунду мы смотрели друг на друга. Мореходы вообще нечасто показывают, что у них творится в душе, но каждый из нас чувствовал, каково сейчас другому, — сколько лет проболтались по морям вместе…

Так вот, развернулся я после этого и вышел на середину. Ждать пришлось недолго. С другой стороны ко мне двинулся Сантос — набычившись, с пылающими красными глазами, с ужасающей улыбкой на губах. Из одежды на нем была только набедренная повязка, а на мне — старые штаны. Оба мы были босы и, конечно же, без перчаток.

В жизни своей не видал ничего подобного. Никаких огней, кроме света безжалостного тропического солнца, никаких восторженных зрителей, кроме банды дикарей, жаждавших нашей крови, ни секундантов, ни рефери — только жестколицый канак с яркими перьями в волосах и пистолетом Сантоса в руке. И исход боя один — смерть. Быстрая, если выиграю, долгая, медленная и мучительная, если проиграю.

Сантос был огромен, длинноног, широкоплеч и узок в бедрах. В гладких, увесистых мышцах его скрывались недюжинная сила и проворство. Росту в нем было шесть футов полтора дюйма, с виду он казался тяжелее, чем когда я дрался с ним в первый раз, но лишний вес приходился исключительно на счет мускулов. Просто не верилось, что на нем можно отыскать хоть унцию жира. Должно быть, весил он фунтов двести, так что был на десять фунтов тяжелее меня.

Несколько секунд мы настороженно ходили по кругу, затем он взревел, ринулся вперед, словно приливная волна, и так быстро ударил с правой и с левой мне в голову, что какое-то время я был слишком занят, чтобы думать, — только нырял да блокировал. Ему просто до безумия хотелось снести мне башку, и он устремил на это все усилия. Однако ж нокаутировать здорового человека голыми костяшками трудно. Ну да, удары оставляют синяки и ссадины, однако нет в них того оглушающего действия, как у боксерских перчаток. Вы наверняка замечали, что в старой доброй драке голыми руками большая часть нокаутов получается от ударов в корпус и по горлу.

Едва получив возможность вздохнуть, я нанес коварный хук слева в живот. Мускулы Сантоса под моим кулаком показались упругими, точно стальные обручи.

Он только рыкнул и ответил ударом правой, блокировав который я заработал порядочный синяк на предплечье. Да, Сантос был проворен, и левая его работала точно молния — прямой, апперкот, хук — раз, два, три!

Этот последний хук расплющил мне правое ухо, и почти одновременно с ним Сантос изо всех сил ударил правой. Я уклонился, и он промазал буквально на волосок. Господи Иисусе! Кулак его просвистел над моим ухом, как камень из пращи. Потеряв равновесие, Сантос упал на колени, но тут же вскочил, словно кошка, плюясь и рыча. Тут я услышал голос Билла:

— Ради Майка, Стив, следи за правой, иначе башку снесет!

Что ж, пожалуй, на ринге, при обычных ставках, Сантос побил бы меня, но тут было совсем другое дело. Я во всякое время дерусь неплохо, но тут речь шла о том, чтобы мне с товарищем отойти в мир иной без мучений. Мысль о маленьких острых лезвиях превратила мои мускулы в стальные.

Сантос снова пошел вперед, дьявольски ухмыляясь. На этот раз он не стал бросаться на меня очертя голову, а принялся, сноровисто прикрываясь левой, выжидать момента для сокрушительного удара правой. Вот когда я от всей души пожалел о недостатке реакции! Но — что есть, то есть, и ясно было: если начну мудрить да финтить, шансов у меня не останется. Поэтому я просто-напросто неожиданно раскрылся, тут же нырнул под его правую, подшагнул и с обеих рук ударил в диафрагму— раз! два! В следующую секунду его левая опустилась мне на затылок. Я вошел в клинч, постаравшись связать его понадежнее, услышал, как он скрипит зубами у самого моего горла и ругается по-своему, и тут же он отшвырнул меня назад прямым левой, который пришелся прямо по губам, разбив их до крови.

Канаки, обезумевшие от вида крови, завыли, точно звери в джунглях. Сантос дико, яростно захохотал и снова начал посылать свинги с обеих рук мне в голову. До сих пор он даже ни разу не пробовал бить по корпусу. Его левая три раза угодила мне в голову над ухом, и после этого я снова вонзил правую ему в диафрагму. Тут он тоже ударил правой, я заслонился локтем и снова ударил правой в живот. Он как-то так всем телом подался назад, чтобы освободить пространство для замаха — сейчас его правая свистнет в воздухе, выстрелив, как стальная пружина…

Бац! Его левая снова угодила мне в голову, отчего перед глазами моими вспыхнули десять тысяч звезд. А за ней подоспела и правая — этот удар я парировал, однако на сей раз он попал повыше локтя. Несколько секунд казалось, что левая рука сломана — вся она онемела. В отчаянии я пробился поближе и начал наносить короткие удары правой в живот. Сантос ответил несколькими короткими хуками в голову. В ближнем бою он оказался не так уж хорош, не любил он ближнего боя и почти сразу отступил, прикрываясь ударами левой.

Однако кровь у меня кипела, и я продолжал преследовать его. Нанес левый хук ему в лицо, за ним — прямой справа под сердце — ух! Он ответил апперкотом слева, едва не снесшим мне голову. За сим последовал — точно цепом! — удар правой, и я поднял левое плечо как раз вовремя, чтобы спасти челюсть. В тот же миг я сам ударил правой в челюсть и попал, только чуть выше, чем целил. Сантос покачнулся, точно огромное дерево, сверкнул белками глаз, но тут же с визгом дикой кошки ударил левой, снова угодив мне по и так уже расквашенным губам. Молниеносный удар правой — и мне ничего не оставалось, как только уклониться нырком, чтобы удар пришелся повыше, вскользь по лбу. Господи Иисусе! Череп мой будто раскололся надвое! С маху грохнувшись наземь так, что дух из меня едва не вышибло, я услышал крик Билла.