Шарлотта вскочила, сердце ее испуганно колотилось, в горле пересохло. По спине ползли мурашки, словно она слишком близко подошла к чему-то опасному. Что это было? Возможно, какой-то шум…

Ей снился бал у маркиза Эндовера. Хотя он должен был состояться лишь на следующей неделе, она едва сдерживала волнение, охватывавшее ее при мысли, что она пойдет на этот бал. Она все еще не могла полностью поверить, что живет в Лондоне и посещает самые роскошные вечера сезона. Поверить в это было еще труднее, чем в то, что она будет иметь успех в свете. Когда-то Шарлотта и подумать не могла, что будет блистать на балах и раутах в Лондоне, но Эмма убедила ее, что это возможно, что ее мечта сбудется. Это похоже на сказку, в которой она, серая мышка, с помощью взмаха волшебной палочки феи-крестной превращалась в принцессу.

Кто проник в мир ее снов? В окно спальни струился лунный свет, отбрасывая серебристые квадраты на узор, вытканный на ковре. Она была не одна в этом доме. В гостиной спала ее мать. Рядом были две сестры и кузина Эмма. Двумя этажами ниже спала прислуга. Шарлотта убеждала себя в том, что, хотя она и в Лондоне, в этом доме она была в безопасности. Но все равно она не могла избавиться от мурашек, ползущих по ее спине.

Скрипнула половица. Шарлотта вздрогнула, услышав тихий звук скрипящего дерева. Едва она повернулась в ту сторону, откуда донесся звук, как возле ее кровати из тени возникла фигура. Прежде чем человек бросился на нее, перепуганная насмерть Шарлотта успела заметить, что это был мужчина в черной шинели. Она хотела закричать, но получила удар по губам. Он толкнул ее так, что Шарлотта упала на мягкую перину из гагачьего пуха. Сильный запах одеколона ударил в ноздри девушки.

– Будь паинькой, или сделаю больно.

Она содрогнулась от грубого шепота, будто пронзенная чем-то. Шарлотта пыталась освободиться от его хватки, ее все больше и больше охватывал ужас, и сердце билось все быстрее и быстрее. Девушка вцепилась в шарф, которым мужчина прикрывал нижнюю половину лица. Косой свет луны упал на его лицо, и Шарлотта увидела знакомые черты. Этот человек не мог так напасть на нее! На Шарлотту смотрели знакомые глаза.

– Ну, ты и стерва, – произнес мужчина.

В его голосе были слышны леденящие душу нотки зловещего смеха. Этот голос принадлежал прекрасно воспитанному человеку, тому, кто так часто развлекал знатных дам в самых блестящих салонах и на балах. Голос человека, уверенного в полной власти над ней.

Мужчина убрал руку ото рта Шарлотты. Она глубоко вздохнула и хотела было закричать, но он заткнул ей рот тряпкой:

– Лежи тихо.

Шарлотта оцепенела от одной мысли о том, что мать может войти в комнату и обнаружить присутствие этого чудовища. Мужчина ударил ее в живот и бросил на матрас. Тело Шарлотты пронзила острая боль, когда он связывал ее руки.

Страх сковал ее полностью. Запах белья, высушенного на солнце и посыпанного лавандой, казался удушающим. Шарлотта попыталась вдохнуть. Кровь стучала у нее в висках, девушка билась, словно дикая птица, попавшая в силки.

Затем мужчина связал ноги Шарлотты, обвязал ей лицо шарфом, чтобы кляп не выпал изо рта. Он перевернул ее на спину. Шарлотта успела заметить, что мужчина улыбался, когда стаскивал ее с кровати и перебрасывал через плечо. Коса Шарлотты расплелась и моталась перед ее глазами из стороны в сторону, пока мужчина выносил ее из комнаты. В угасающем сознании девушки промелькнул единственный вопрос: «Что же он сделает со мной?».

– Я, конечно, понимаю, почему Эндовер убил ее.

Эти слова, которые не могли заглушить ни аккорды музыки, ни шум, поднимаемый беседующими в бальной зале, хлестнули Себастьяна Сен-Клера, маркиза Эндовера, словно кнут. Он замерз, стоя у стеклянной балконной двери, ведущей в бальную залу его дома. В зале стояли две женщины, пристально глядя на толпу, собравшуюся там, и громко беседовали. В одной он узнал Марту Хендриксон, а в другой – Джудит Уотли.

– Если вы меня спросите, то я вам отвечу так: он всегда казался мне опасным. И весьма таинственным.

Джудит, несмотря на репутацию маркиза, оказалась в его объятиях на прошлой неделе. Случилось это на балу у Тревелиана. И хотя она утверждала, что ей стало плохо из-за жары, он подозревал, что хорошенькая брюнеточка пыталась таким образом привлечь его внимание. За несколько дней до этого на улице Марта выбежала перед самой каретой маркиза, из-за чего Эндовер чуть было не сбил ее. Когда он остановился, Марта настояла, чтобы он подвез ее до дома, и всю дорогу заигрывала с ним.

– Интересно, испугаются ли девушки, которым нравится маркиз, если узнают правду о нем? – Марта махала веером, словно кошка хвостом, ее рыжевато-белокурые кудри развевались. – Я думаю, что испугались бы.

– Да! – засмеялась Джудит, и от ее пронзительного смешка по спине Себастьяна Эндовера поползли мурашки. – Я думаю, что это отпугнет от маркиза немало юных особ, мечтающих завоевать его.

– О, смотрите, возле стола с закусками стоит Хана Марсдейл. Мама считает, что она тоже попала в донжуанский список Эндовера. – Марта взяла Джудит под руку. – Интересно, у нее была возможность прочитать «Герцога-негодяя»?

Джудит хихикнула:

– Я думаю, что мы должны ей обо всем этом рассказать.

Себастьян продолжал стоять на веранде еще долгое время после того, как девушки неспешным шагом отошли от двери. Слухи снова преследовали его, будто призраки далекого прошлого. Слухи, которые ставили под сомнение его честь и порядочность. Слухи, похороненные шесть лет назад. Он глубоко вздохнул, чтобы избавиться от чувства стеснения в груди, и вошел в бальную залу.

Для него эта ночь не отличалась ничем от других: одни и те же вечера и собрания. Он знал, что и этим вечером он должен продолжать свои поиски. Он должен сделать единственно правильный выбор и принять единственно правильное решение. Но у Себастьяна, маркиза Эндовера, не было для этого вдохновения.

– Ты так и стремишься попасть в неприятную историю. Твоя мама согласна со мной по этому поводу.

Себастьян посмотрел на женщину, неспешно подошедшую к нему. В ее голубых глазах была видна легкая усмешка. Тетя Дора была единственной сестрой его отца. Несмотря на то что она вырастила четверых сыновей и двух дочерей, тетя считала, что должна заниматься делами семьи ее брата так же, как и делами своей собственной. Сколько он помнил, Дора и его мать были близкими подругами и соратницами в делах, особенно когда дело касалось его, Себастьяна.

– Моя матушка опять увлеклась чтением нотаций. Помимо прочего, она убеждена, что мне надо хорошенько развеяться.

– Твоя матушка желает тебе самого лучшего. Так же, как и я. – Дора слегка ударила его веером по щеке. – Я тут посмотрела на девушек и молодых женщин, о которых ты, мой дорогой юноша, думаешь, и должна сказать, что твоя мама абсолютно права, когда говорит, что они тебе не пара.

– Не думаете ли вы о ком-нибудь еще?

– Есть кое-кто на примете. Иногда требуется время, чтобы найти подходящую партию. И я признаю, что сама иногда бываю сбита с толку. Ты прекрасно знаешь, что я все еще размышляю о том, что тебе прекрасно подошла бы Арабелла.

Дядя Себастьяна, виконт Роденхерст, до самой своей смерти (а умер он больше года назад) предавался порокам, и даже таким, которые были известны не всем. Пристрастие к опиуму окончательно убило его. Поскольку ее собственный брак оказался далеко не идеальным, тетя Дора занялась поиском супругов и супруг для своих детей, а также для племянников и племянниц. Стратегии поиска она обдумывала с той же серьезностью, с какой лорд Веллингтон обдумывал тактику проведения своих военных кампаний.

– Что ты думаешь о графе Уорте?

Вопрос застал Эндовера врасплох:

– Это из-за Арабеллы?

– Конечно, не из-за тебя.

– Уорт один из моих самых близких друзей. Я очень ценю его. Но я думаю, что он тоже не намеревается на ком-либо жениться. Он ставит порядочных и уважаемых в обществе женщин в один ряд с заразой. И того и другого надо по возможности избегать.