Глаза у нее стали совсем круглыми от злости. Все, хватит. А то я, действительно, не смогу ничего подписать.
– Ладно, не буду, – ответила я тоном хорошей послушной девочки.
– Умница!
Тетушка перешла с кресла на диван и уселась рядом со мной. Отодвинула на другой конец стола поднос, взяла у меня из рук стакан с соком и отправила его туда же. Положила передо мной папку, сунула в руки перьевую ручку с зажимом в виде стрелы.
«Паркер». Видели, знаем…
– Подписывай, – сказала тетушка. – Можешь не читать, я все проверила.
Она открыла папку. Мне в глаза бросилось слово «Доверенность», отпечатанное сверху крупными буквами.
– Подписывай! – сказала тетушка железным голосом. – Ты это миллион раз делала!
Я крепко сжала ручку и склонилась над столом.
«Я, Борщевская Евгения Борисовна, доверяю…»
Тетушкина рука незаметно и сильно ущипнула мой локоть.
– Ой!
– Тебе плохо? – забеспокоилась тетушка. – Может, поедем к врачу?
Я быстро расчеркнулась в правом нижнем углу и отодвинула от себя папку.
Только не к врачу! Только не это!
Тетушка взяла папку и бросила взгляд на мою подпись. Не знаю, получилась ли она достаточно качественной, но тетушка осталась довольна.
– Ну вот, умница! – сказала она, захлопывая кожаную обложку. Протянула папку толстячку, вполголоса велела:
– Переведите сейчас же, я подожду.
Толстячок метнулся к своему столу и вполголоса заговорил с секретарем по интеркому. Через пять минут в кабинет вошла девушка в форменной одежде. Она принесла несколько разграфленных листов бумаги, на которых поочередно поставили свои подписи тетушка и толстячок.
После чего девушка удалилась, бросив на нас любопытный взгляд.
Я к таким взглядам уже привыкла, поэтому снесла его не дрогнув. Виски начало оказывать на меня свое благотворное действие, настроение из упаднического стало праздничным.
– Ну, вот и все, – подвела итог тетушка. Поднялась с дивана, протянула руку толстячку.
– Спасибо, Игорь Маркович.
– Что вы, что вы! – засуетился толстячок. – Это вам спасибо! Такие клиенты!.. Кстати, Елена Борисовна…
Он помедлил.
– У Женечки скоро день рождения…
– Приглашаем, приглашаем! – вклинилась тетушка.
– Благодарю, непременно. Я о другом хотел спросить. Основной капитал… Где он будет размещен? Там же или…
И толстячок деликатно умолк.
– Этот вопрос мы с Женечкой сейчас обдумываем, – дипломатично ответила тетушка.
– Елена Борисовна!
Лицо толстячка стало торжественным, он приложил правую руку к груди, словно давал клятву.
– Мы можем предложить вам исключительные, эксклюзивные условия…
– Позже, позже, – оборвала его тетушка. – После дня рождения.
Толстячок молча поклонился.
– Вставай, Женя. Нам пора.
Я поднялась с дивана. Предметы обстановки закружились перед глазами в неритмичном пародийном вальсе.
Я осторожно обогнула журнальный столик, покачнулась и чуть не свалилась. Рука толстячка быстро подхватила меня под локоть.
– Осторожно!
Я хихикнула. Подобное движение совершают, когда хватают на полпути к полу хрустальную вазу.
– Все нормально, – сказала я небрежно и освободилась от поддержки.
– Я провожу, – вызвался толстячок и побежал к двери. Распахнул ее перед нами, застыл в почтительной позе.
В общем, до машины мы добрались без приключений.
Толстячок усадил нас в салон, приняв все меры предосторожности и дверцу пошире распахнул, и сиденье платочком обмахнул, и поддержал дам под локоток… Любезный такой.
Дверца захлопнулась.
– Домой, – сказала тетушка железным голосом.
Машина тронулась с места. Толстячок замахал ладошкой. Я повернулась и помахала ему в ответ.
– А почему домой? – спросила я, усевшись поудобней. – Я в город хочу!
– Замолчи! – велела тетушка. – Ты пьяна!
Она повернулась ко мне, наклонила голову и негромко отчеканила:
– Еще один такой спектакль – и я не знаю, что я с тобой сделаю. Поняла?
Я приложила пальцы к правому виску. В него только что ударила молния бессильной ярости.
Но привычка к лицемерию пришла мне на помощь, я опустила руку и кротко подтвердила:
– Поняла.
«Ничего, мы ей все припомним, – сказал рассудительный гангстер внутри. – Месть – это блюдо, которое лучше есть холодным».
Вот именно.
Дома я сразу поднялась в свою комнату, содрала с себя Женину одежду, смыла грим и разлохматила волосы. Почему-то меня начало напрягать сходство с незнакомым мне человеком.
Я – не она! Я сама по себе! Вполне полноценная и самодостаточная личность!
Конечно, не такая богатая, но это и к лучшему. Побывав в шкуре богатенькой наследницы, я поняла, что хочу как можно скорей вернуться в свою собственную.
Я завернулась в халат, упала на кровать и закрыла глаза.
– Побрякушки верни, – сказала тетушка прямо мне в ухо.
Я открыла глаза. Тетушка возвышалась надо мной, как олимпийская богиня над простой смертной.
– Почему вы не постучали? – спросила я.
– Потому что я у себя дома, – ответила тетушка.
«Раз, два, три, четыре, пять», – медленно отстучал мозг.
Я стиснула зубы. Подняла руки, вынула из ушей сережки, содрала с пальца тяжелое кольцо. Не швырнула их на пол, как хотела, а аккуратно сложила горкой в тетушкину ладонь.
– Мне бы хотелось съездить в город, – сказала я кротко.
Тетушка немного поразмыслила.
– Ну, что ж… Ты хорошо поработала, так что…
Она пожала плечами.
– Можешь съездить. Завтра.
Я возликовала.
– Но теперь ты будешь ездить в город с телохранителями!
Сердце сделало кульбит и упало на дно глубокого колодца. Однако мне удалось сохранить на губах радостную улыбку.
– Хорошо! – согласилась я.
Тетушка еще немного посверлила меня пристальным взглядом. Хотела что-то сказать, но потом передумала. Пожала плечами, обвела взглядом мою комнату и ушла.
А я снова упала на кровать и закинула руки за голову.
Итак, поразмыслим, Лерка. Поразмыслим.
Что же сегодня произошло? А произошло следующее: я подписала доверенность, по которой моя драгоценная тетушка имела право что-то «перекинуть» на свой счет. Кажется, именно так выразился толстячок Игорь Маркович. Он же управляющий банка. Он сказал: «И подпишем, и перекинем».
Да, все правильно.
А что можно перекинуть со счета на счет? Загадка для слабоумных: разумеется, деньги!
Значит, я доверила тетушке какие-то деньги. Интересно, какие? Прочитать документ до конца я не успела, тетушка не позволила.
Странно. Очень странно. Тетушка сказала мне, что Женя ее наследница. Выходит, всеми своими средствами тетушка должна распоряжаться сама, без разрешения племянницы. Но ей отчего-то потребовалась доверенность. Настолько сильно потребовалась, что она заставила меня научиться копировать подпись Жени.
Интересное кино. Выходит, не Женя зависит от тетушки, а совсем наоборот, тетушка зависит от нее?
Выходит, так.
А сейчас, пока Женя в больнице, тетушка зависит от меня?..
Мысль была настолько неожиданной и соблазнительной, что я присела на кровати. Плотней запахнула халат на груди, затянула пояс.
Да. Получается именно так.
Выходит, тетушка должна меня холить и лелеять. Почему она этого не делает? По одной простой причине: боится, что я догадаюсь, как сильно она от меня зависит.
Боится, что я догадаюсь, в чем именно она от меня зависит. Значит, я должна догадаться. Должна вычислить слабое место в обороне противника.
– Или расспросить дядюшку, – вклинилось благоразумие.
Точно! Дядюшка по каким-то причинам желает со мной объединиться!
Впрочем, осторожно, Лерка, осторожно… Вполне возможно, что это часть игры, спланированной тетушкой. Что-то подобное я видела в детективах: плохой следователь и хороший следователь. Один давит и унижает подозреваемого, второй ведет с ним задушевные беседы. Естественно, подозреваемый тянется к «хорошему» следователю и попадается на крючок.
