– Люся, я не исландец! – простонала Диана, возведя глаза к небу.

Чайникова, чье лицо от нервного и физического напряжения обильно покрылось испариной, из-за чего рыжие волосы прилипли ко лбу, взглянула на подругу с изумлением.

– Известно, – пояснила Грицак, чьи полные щеки подпрыгивали в такт колдобинам, – что у четверти исландцев подкожный жир плотный и толстый, как у тюленей. Из-за этого они спокойно могут плавать в холодной воде. Генетическая мутация! А-а-а-а!

В этот момент передние колеса «УАЗа» с красными звездами выехали на тонкий лед. Снег разлетелся. Прозрачная корка, под которой плескалась темная вода и смутно угадывались контуры утонувшего ранее «Монтеро», прогнулась, хрустнула, но внедорожник на большой скорости преодолел опасное место и выехал на твердый безопасный лед.

– Ура! Ура!! – закричали девушки.

«Нива», ехавшая сзади, слегка притормозила – ее пилот увидел растекавшееся по снегу мокрое темное пятно. Это было ошибкой. Передние колеса машины успели выехать на место с толстым льдом, а вот задние – нет. «Нива» накренилась назад. Из приоткрытого окна раздался забористый мат. В этот момент лед проломился, и бежевый покоритель полей и ланов встал «на попа». Радиатор уставился в серое зимнее небо. Что-то булькнуло, и двигатель заглох. В тишине, нарушаемой только треском льда, плеском воды и непрерывными матюгами экипажа, автомобиль погружался в воду, как «Титаник», – сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.

– Они же утонут! – закричала Диана. – Мы будем убийцами!

– Спокойно, – оборвала ее Чайникова, глядя на погружающуюся «Ниву». – Не нервничай.

В этот момент погружение автомобиля замедлилось, а потом и вовсе прекратилось.

– Они уткнулись в утонувший ранее «Монтеро», – пояснила Люда, излучая олимпийское спокойствие. – Дальше тонуть некуда.

У стоящего носом вверх бежевого внедорожника открылось окно. Оттуда показалась рука с сигаретой.

– Твою мать, – негромко выругался штурман «Нивы», стряхивая пепел в воду.

Красный «Паджеро» и грязно-серый «Сузуки» стояли на льду неподалеку. Их экипажи наблюдали за разыгравшейся драмой. Увидев, чем все закончилось, оба внедорожника рванули с места. Но в этом случае «Сузуки» был быстрее. Машина, громко воя мощным дизелем, успешно проехала через озеро и, взобравшись по склону, первой подъехала к контрольной точке. Подъехавший красный внедорожник с угрозой ткнул «Сузуки» в бампер.

– Поехали, – махнула рукой Люда, – еще неизвестно, чья возьмет. «Паджеро» так просто не сдастся.

Чайникова нажала на газ, и девушки поехали к контрольной точке по белой гладкой поверхности, пролагая в снегу глубокую колею.

Чабрецов бежал по снегу. Пистолет, который он вытащил из кобуры, был благополучно засунут обратно, чтобы не мешался. Плотные белые хлопья, падающие с неба, не давали Денису Леонидовичу возможности хорошенько рассмотреть окружающее пространство. Он шел вдоль длинного забора, частично поваленного, из которого кое-где торчали балки, колья и прогнившие доски. Забор окружал ферму, создав возле заброшенного здания, зияющего выбитыми стеклами, нечто вроде двора.

Пару раз Денису казалось, что он слышит женские крики. Чабрецов остановился и прислушался.

– Может, это птицы? – проговорил он.

Крики больше не повторялись. Денис – невысокий, крепкий и темноволосый, пошел вперед, внимательно прислушиваясь и глядя вперед своими глазами-буравчиками.

Чабрецов прошел мимо перекошенных ворот, одна половина которых качалась на одной петле, а вторая – отсутствовала вовсе, и хотел было пойти дальше, как вдруг его взгляд зацепился за что-то массивное и металлическое.

Во дворе фермы, сразу за забором, стоял автомобиль «Субару Форрестер». Присвистнув, Денис свернул к автомобилю, на ходу вытаскивая пистолет.

Женщины все бежали и бежали, не желая сдаваться и принимать лютую и неминучую погибель. За их спинами звучали издевательский смех Чена и звяканье лопаты режиссера Селедкина. Преследователи приближались. Они были молодыми здоровыми мужчинами, а Ева и мадам Гнучкина – измученными и физически истощенными представительницами слабого пола, одна из которых к тому же была закована в наручники.

– Все, больше не могу, – прошептала Ершова, – пусть убивают!

– Ни за что, – отчеканила актриса. – Будем сражаться до последнего!

– Все равно нам осталось недолго, – простонала Ева, вздымая к небу красивые темные глаза, еще более прекрасные, чем тогда, когда она скрывала их естественный цвет голубыми контактными линзами. По ее грязной, покрытой пылью щеке ползла большая прозрачная слеза. – Еще пару минут, и они нас догонят!

– Долго – недолго, – проворчала актриса, тяжело дыша. – А сдаваться нельзя! Нельзя! Мы же все-таки не в дикой прерии! Тут же где-то люди могут быть!

Гнучкина зацепилась за кусты и упала в сугроб. Она ворочалась, пытаясь подняться, но только еще глубже погружалась в снег.

– А-а-а-ах, – вдруг выдохнула актриса.

Ева, повернувшаяся к преследователям, которые были уже в паре метров, вдруг потеряла Гнучкину из виду. Она посмотрела направо, налево, пытаясь сфокусировать взгляд слезящихся от боли и мороза глаз, но увидела только воронку на том месте, где еще секунду назад барахталась Гнучкина.

– Прыгай! – раздался откуда-то из-под земли приглушенный голос мадам. – Быстрее!

Сцепив зубы и стараясь не упасть от усталости, Ева сделала два шага вперед и поставила свои многострадальные оледеневшие ноги в то место, где она видела Гнучкину в последний раз.

Ш-ш-ш-ш-ш!

Земля под ее ногами поддалась, по ее лицу ударили кусты, потом мелькнула грязная, мокрая почва и какие-то кирпичи, а потом Ева полетела вниз, в кромешную тьму.

Коровкин стоял возле ленточки финиша и ждал. Рядом нервно мерзла Рита. Для постороннего наблюдателя могло показаться, что хозяин «Хладожарпромторга» ожидает победителя ралли, но на самом деле ему очень хотелось еще раз увидеться с девицами из экипажа «уазика», доблестно вытащившими его на крепкий лед.

– Особенно мне та толстенькая понравилась, – пробурчал себе под нос Юрий Борисович, стараясь, чтобы его не услышала невеста.

Мысль о том, что они пойдут вечером в ресторан, грела его. Он скользнул глазами по тонкому лицу Риты, потом посмотрел на ее худощавую фигурку. Его невеста, спору нет, была хороша, красива и гламурна. Но пампушечка из «УАЗа» его странно волновала.

– Блин, – выругался Юрий Борисович, не в силах выбросить толстушку из головы. Почему-то она его задела. А ведь он, миллионер и частый герой светской хроники, давно устал от обилия женщин вокруг себя, многие из которых были признанными красавицами.

Сердце у Коровкина сжалось. Это было совершенно новым для него ощущением.

– Странно, очень странно, – пробурчал он, – я как-то необычно себя чувствую.

– Что-то случилось? – спросила Юрия Борисовича его красивая невеста.

– Не знаю, – честно ответил Коровкин. – Помнишь двух девушек из «УАЗа»?

– Помню, – улыбнулась Рита, мгновенно насторожившись. – Очень симпатичные, – добавила она светским, нейтральным тоном.

– Да, хорошие девушки. Особенно та, что пониже, – добавил хозяин «Хладожарпромторга», – они мне здорово помогли на трассе, и сегодня вечером я иду с ними в ресторан. Ты не против, дорогая?

Риточка ласково улыбнулась. Конечно, она не против. Маргарита скосила глаза, посмотрела на жениха и с презрением прищурилась. Конечно, ни в какой ресторан он не пойдет. Уж она, Рита Гнучкина, сумеет организовать обстоятельства так, что они помешают Коровкину встретиться с этими колхозницами!

Посланник мирового терроризма Чен Ли Минь и модный режиссер Селедкин стояли у сугроба и таращились на гладкую поверхность.

– Секунду назад они были здесь, – прорычал Ли Минь, размахивая монтировкой.

– Да! Я их тоже видел! – хрипел, тяжело дыша, Леонид Иванович. – Где они? Куда подевались?